Маленький Костик всегда играл в стороне от ребят. Светловолосый, с длинными ресницами, Лена давно на него обратила внимание, даже однажды подумала - сердцеедом будет, хорошо бы еще ростом вышел...
Воспитательница Лариса Ивановна скучно-заученными словами собирала ребят в кружок, и Костик как будто с трудом отдирал себя от игрушек, Лена как-то раз в щелочку поглядела на ребят - ее Ксанка носилась, как угорелая, вся раскраснелась, вот подлетела к Костику, выхватила у него из-под носа какую-то игрушку - зачем она ей, но выхватила, Костик вскочил... Наверное, в такой-то драке Ксанка и получила от Костика: вечером воспитательница извинялась - мол, не досмотрели, но ранку мы обработали... От той ранки давно уже и следа не осталось, но Лена-то помнит внушительную от виска до щеки царапину, видимо, "проведенную" от души!
А не приставай!
Районный садик - что с него взять, спасибо, что ребеночка пристроили. Лена не умела "крутиться" - и не то, чтобы очень правильная была, а просто у нее не получалось. Ксанка, уже тогда в седьмом классе училась, как-то разозлилась на Лену: ты меня даже в нормальный садик не могла устроить! Вон Надька из соседнего подъезда в логопедический ходила, там знаешь - как здорово было, она рассказывала, там знаешь - даже икру давали! Да Надька же картавила - отбивалась Лена, - а ты-то, слава богу, нет, тебя бы и не взяли туда... Но ведь икру давали - и все тут!
- А ты Костика Рогачева помнишь? Ну, который поцарапал тебя, - помнишь?
- Не-а, а че?
- Ну как же так? А ту историю....
- Ааа... Ну помню... а че ты вдруг?
- Была б моя воля, я б ее посадила...
- Мам, да не парься... посадила б она...
- Ты не понимаешь. Она ведь изуродовала Костика... Впрочем, там и папашка руку приложил... Интересно - как сейчас этот Костик?
А с Костиком все было предельно просто - он писался во сне, ночью - дома, днем - в садике. И за это папа его бил.
Кто-то из мамочек сказал Лене - вот несчастный ребенок, отец его смертным боем бьет, а толку-то... Лена тогда лишь головой покачала, сверкнув, как ей показалось, удачной фразочкой: а к врачам ходить не пробовали – иногда помогает, но тут же и забыла про "несчастного ребенка", и наверное и не вспоминала бы о нем больше - если только тот не попадался на глаза и она опять не умилялась его какой-то стеснительной робости.
Как-то зимой Лена пришла за Ксанкой в садик. Они натягивали рейтузики, когда вдруг Ксанка затянула - а Костик Рогачев описался, а Костик Рогачев описался, ха-ха-ха!
Ха-ха-ха было настолько искусственно выдавлено из Ксанки, что она сама вдруг замолчала и выжидательно посмотрела на Лену. Та сразу сделала серьезное лицо и уже приготовила нравоучительную проповедь, прокручивая, однако, в голове совершенно другие проблемы, на фоне которых Костик Рогачев был едва заметен.
Через пять минут о Костике и думать забыли, но уже недалеко от дома Ксанка, как будто продолжив прерванный разговор, вдруг сказала:
- А Лариса Ивановна говорит - надо смеяться, а чего он - писается и писается... и писается…
- Ну-ка, ну-ка, - до Лены наконец стало доходить все, что пыталась ей рассказать Ксанка, которая, путаясь в местоимениях, все же продралась сквозь захлестывавшие ее эмоции. Да и как же так – Лариса Ивановна говорит: надо смеяться, а мама сердится – как тебе не стыдно, как тебе не стыдно…
- Ксана, да что у вас там случилось? Ну-ка давай еще раз!..
Весь рассказ проявился не сразу, и был он по-детски красочен и по-взрослому страшен.
После полуденного сна Лариса Ивановна построила ребят в шеренгу. Игр в группе было много, но такая - в первый раз, и ребята послушно выстроились в ряд, чтобы посмотреть на новую забаву. Рядом с Ларисой Ивановной стоял понурый Костик – щеки красные и носком тапочки вон что-то рисует на полу, изредка взглядывая на ребят затравленными, припухшими от слез глазами.
- Ребята! – голос у Ларисы Ивановны звонкий, - что мы делаем перед тем, как ложимся спать?
- Чистим зубы… моем руки…
- Молодцы! А что еще?... Костик, скажи нам, пожалуйста, - что нам надо еще сделать перед сном? Ну вот – не знаешь!! А ребята знают – правильно, ребята, нам надо сходить на горшочек. И тогда наша постелька будет сухая, а не мокрая, как у Костика…
Звонкий голос Ларисы Ивановны срывается чуть ли не на визг:
- Да сколько ж я твои колготки буду стирать, да что же это такое! Ребята, посмотрите, вот Костик опять описался, - Лариса Ивановна выхватывает из лежащего у ее ног пакета мокрые колготки и начинает трясти ими у него над головой.
- Ребята, смейтесь над ним, смейтесь над Костиком…
Будущий классический неврастеник и деточки, не наученные протянуть руку попавшему в беду…Да ладно – руку, не растоптали бы…
- Грехи наши тяжкие, старею, всякая муть в голову лезет, что мне этот Костик – своих бед не разгрести…
Но как ни старалась Лена, а каждый раз, вдруг оказываясь на той улице, где все еще ютился Ксанкин садик, она вспоминала почему-то «несчастного ребенка» Костика. Звонкоголосой Ларисе Ивановне все спустили на тормозах, да она и исчезла вскоре из садика вслед за своим доблестным воином, а также мужем по совместительству, в далекие заморские края – ох, деточки, ждут вас встречи незабываемые, Лариса Ивановна – затейница большая…