Волчица

Я призову тебя на ложе…
Нет, не любви вкусить на нём!..
Когда-то я была моложе…
В гареме мучилась твоём.

И как же так могло случиться,
Что повезло сбежать?.. Но я –
Теперь не человек, волчица!
К тому ж, «должница» я твоя!..

Я призову тебя для боли…
В ночи так жуток волчий вой!
Пока…живой ты и – на воле,
Но скоро час наступит твой!

Я призову… И крик прощальный
На ложе смерти прозвучит.
Прольётся кровь...
Дождь погребально
По крышке гроба простучит.

Любовь … за мрак

Полость рта
Распорота
Песней
Та – не та?
Ни черта! –
Весь в ней!

Девка дна
одна
с грязью
смешана.
«Я
тебя
люблю!» -
Помешанная!
«Дай,
мрак
свой
пить!
Буду,    
любить!»

Напрасно...

Что-то сдвинулось, изменилось...
Я бы кинулась – да немилость!
Я б исправила – только поздно.
Всё нелепо так и ... серьёзно.

Облака ушли – небо ясно,
Село солнце в снег – стал он красным.
А в душе темно и ненастно:
Я тебя люблю ... да напрасно!..

Мир на асфальте

Пёрышко, шишка, иголка,
Лист, побуревший от влаги –
Мир целый!
А передряги
В нём неуместны надолго –
Аж до весны!..
А на Мальте
Зреют сейчас апельсины
И бороздят бригантины
Синие тёплые волны.
Здесь же
на мокром асфальте
Мир,
красок огненных полный,
Листьев костёр негасимый, –
Плавно дрейфующий в зиму...

Вам бы очень хотелось...

Вам бы очень хотелось,
Чтоб я вошла, разделась...
Что ж, тешьте себя сами
Вашими «чудесами»!

Вам бы очень хотелось
Приласкать это тело...
Облом, извините, сразу:
Тело имеет разум.

Вам бы очень хотелось…
Но надо иметь смелость
Сказать, что нет причины –
Есть у меня мужчина.

Сумерки

Сумерки – это затерянный остров,
Остов прошедшего дня.
В них потеряться так сложно… Так просто!
Сумерки – спрячьте меня!

Сумерки – это обилие света,
Цвета угасшего дня.
В их светотени спасенье поэта?..
Нет,
для  него –
западня…

«Тет-а-тет» на «ты»

Какое счастье – разочарованье!
Какая прелесть – за грудиной боль!
Как будто с Тёмной силой состязанье,
Переходящее в кровавый страшный бой.

Какая сила самоуниженья!
Какое в грязь толкание себя!
Как будто здесь нирваны достиженье
И Цикл вновь начинается с червя.

Какое пламя саморазрушенья!
Какие связи рвутся и мосты!..
Не правда ли, достоин восхищенья
С собою этот
«тет-а-тет»
на «ты»?

Я – игрок

Я выиграть хочу две трети
У самой грозной Дамы – Смерти.
Две трети века – вот и всё!
А остальное – всё её...

Хотя... Когда придёт мой срок,
Я буду ТОТ ещё игрок!
И отыграю я, поверьте,
Себе
весь век
у Дамы-Смерти!

Боль

Боль,
заполняющая всё собой…
Боль –
опьяняющая, отрезвляющая…
Боль –
все сметающая, поглощающая…
Боль –
всё прощающая, тихо тающая,
Боль,
превращающая Бесконечное
В ноль…

Вервольф

Луна растёт…  А с ней – желанье,
Закинув голову, завыть,
И чьей-то жизни трепетанье,
Не совестясь, остановить.

А полнолуние так близко!
Ещё чуть-чуть, и я – вервольф…
Просты мои инстинкты, низки:
Я плоть хочу живую!.. Кровь!

Хочу горячее дыханье
На чьей-то шее охладить,
Чьего-то сердца трепыханье
В груди на век остановить.

А если выживет избранник, -
Добро пожаловать в мой ад!
В моих холодных венах – яд!
Я – первобытный страх. Я – странник
В иных веках, в других мирах…
Я – вечность.
Мрак.
Я – тлен.
Я – прах.

Лестница забвенья

(жертвам политических репрессий посвящается)

Схожу с ума по лестнице забвенья.
Ступеньки вниз… А там клубится тьма…
Грохочет гром, как по ступенькам звенья
Цепей, что наковала я сама.

Пока спускаюсь, наблюдай за мною!
Я покажу, как страшен этот мир,
Что за кирпичной кладкой, за стеною
Нет ничего… А здесь? Здесь – «божий тир»!

Здесь травят нас, как зверя на облаве,
И, целясь в сердце, спор ведут о том,
Кто из «богов» покруче в яркой славе?
Кого почтить сейчас, кого – потом.

А мы для них – лишь дичь. Мы – просто мясо.
Им невдомёк, что есть у нас душа.
Мишени мы, мы – неживая масса,
И «боги» в нас стреляют не спеша.

Встаёт вопрос: чем ад страшнее рая?
Не лучше мне туда, чем мясом быть?
В чужие игры больше не играю!
Я не хочу по рекам крови плыть.

Нас «боги» натравляют друг на друга.
Не зная это, поддаёмся мы.
И злоба возвращается по кругу,
И снова – шаг от света, шаг – до  тьмы.

Ещё шаг вниз… Там – ад? Да… Нет… Не знаю…
Я ухожу… Поставь, прошу, свечу!..
Там, наверху, пусть будет свет из рая…
Но оглянуться вряд ли захочу.

Преисподняя любви

Пламя свечи – Преисподняя!
Сгорая в нем, умираю я.
Срывая в крике исподнее,
В агонии требую Рая я!
И что мне ветры да градины –
Виски снега заметелили!
Моя фамилия Правдина –
Душа трепещет, но в теле ли?
Свечой с позолотою в танце я
Бросаюсь быстрыми бликами...
Всё. Приехали. Станция.
Вагоны с окнами-ликами.
А ты и не понял таинства,
Исчезло в ночи наитие.
Это похоже на «каинство»,
Вернее, на сестроубитие.
Тихо... Заря туманится.
Ночь ушла. Прочь видения!
Свеча, оплывая, кается...
Мои грехи под сомнением.