- О, богиня цветов! Царица искушения! Гордая красавица Роза, повелевай мной, твоим жалким рабом? Что возложить я должен на алтарь твоего величия взамен на каплю твоей священной любви? – рыдал музыкант. Он взывал к юной белой розе, цветку непокорности, стойкому хранителю благочестия. Воспевал днём, взывал ночью…
Роза была столь прекрасна, столь невинна в своих белоснежных одеждах и столь недоступна, сколь тверда и непреклонна к несчастному влюблённому. Как грациозно она распускала свои шёлковые лепестки на рассвете, а как по-ангельски трогательно она засыпала после заката! От любви очарованный музыкант позабыл свой дом, а вместе с ним и печальные глаза скромной горлицы, что погибала обречённая в золотой клетке. Ныне же покорённый холодной красотой юноша дарил новой возлюбленной волшебные звуки дивных мелодий. Роза благосклонно принимала его дары и, словно алчный купец, желала наслаждаться богатством в одиночестве. Она ревностно хранила волшебные звуки музыки. Но разве упрячешь то, что будит сердца и взывает к Любви?!
Стоило бедному музыканту коснуться изящного изгиба грифа скрипки, взять в руки смычок и заиграть, как райский сад, населённый дивными цветами и чопорными птицами, затихал. Тонкие струны скрипки стонали и томились от страсти под умелым смычком музыканта. Горделивые, безголосые птахи становились менее заметными, их яркое, пышное оперение меркло в сравнении с серебряными аккордами любви, медленно плывущими над изумрудно-зелёным садом и полем, залитым золотом солнца. Музыкант не уставал творить, вдохновлённый любовью к белой розе он вдыхал жизнь в каждую ноту, каждую октаву. С первым лучом солнца юноша брал в руки волшебную скрипку, и начиналась новая история любви и страсти, мучений и счастья, робких поцелуев и тайных посланий. Когда же на райский уголок опускались сумерки, музыкант с трепетом, словно хрупкую статуэтку из фарфора, укладывал скрипку в футляр и запирал на ночь свою верную спутницу и свидетельницу страстей. Сам же юный мастер присаживался возле дремлющей розы, доставал из кармана потёртого сюртука старую тетрадь и писал, писал, писал…
Перо в руке музыканта порхало с лёгкостью взмаха крыльев бабочки, а глаза излучали неистовый огонь, который вырывался на волю из тесной груди, подобно вулкану.
Мастер в неистовстве своей безответной любви потерял счёт времени. Он и не заметил, как скрылась легкомысленная весна его жизни, сменившись зрелостью лета, и подошел период мудрой осени…
Одна лишь роза, подобно заколдованной принцессе, оставалась белой и нетронутой. Колыбель её чувств, по-прежнему, была пуста. Может поэтому цветение розы застыло, и нежные лепестки не источали аромата. Но пылкий влюблённый не ведал этой тайны розы, или не желал знать о ней. Ледяная белизна и неприступная красота не отпускали истерзанную душу несчастного музыканта, чья голова давно покрылась благородным инеем стареющего мужа. Музыкант не верил глупым болтушкам хризантемам, что твердили ему о пустоте вечной зимы, затаившейся в сердце розы. Он презирал сову, которая ночами ухала о горе невысказанной любви. Он даже превратил яд жабы в хрустальную песнь о безмолвной любимой.
Но всякая история даже самая нежная и искренняя имеет свой конец. Подошёл срок и настал последний день Любви. Любви, в которой не было соития душ, как не было и одиночества. Роза и музыкант существовали рядом, но не вместе. Они были обречены слепо странствовать по миру грёз и иллюзий. Она - холодна и изыскана, он – несчастен и одновременно счастлив в своей безответной страсти.
Музыка любви так долго иссушала бедного влюблённого, что однажды ночью он не смог больше выдавить из опустевшей души ни одной даже самой жалкой ноты. Звёздный купол неба сомкнулся над головой музыканта. Бездна небес опускалась всё ниже, грозя поглотить прежние мелодии и их создателя. И тогда старик в отчаянии отбросил перо и впервые в жизни коснулся тонкого стана гордой розы. Острые, как ножи, шипы впились в тонкие пальцы мастера. Они разрывали его кожу, но музыкант не чувствовал боли, лишь трепет и священное поклонение перед великолепием не принадлежавшей ему красоты. Струйки алой крови покатились по стеблям спящего цветка, наполняя его корни новыми жизненными соками. А когда утро впустило в райский сад огненную колесницу солнца, все обитатели дивного места увидели, что лепестки розы побагровели. Бледный, как зимняя луна, музыкант выхватил обескровленными руками из бархатных покоев скрипку и смычок и заиграл…
Впервые он играл без нотной тетради, впервые пело его сердце, вырвавшееся из плена невыносимых мук и страдания. Пальцы музыканта беззастенчиво охватывали нежную шею скрипки, а смычок в его правой руке подобно дикому зверю неистово обрушивался на чуткие струны. Звуки музыки окутали тихий мирок искусственного рая. Мелодия ввергла в смятение, волновала умы и извлекала чувства, неведомые доселе обитателям вечноцветущего сада. Весь день музыка то оглушала безысходной страстью, то ласкала слух невинностью смущенной любви. Казалось, что только одна алая роза не слышит песнь разбитого сердца. Она стояла, подобно королеве, высокомерно вскинув голову. Способна ли роза была расслышать музыку? Об этом музыкант не задумывался никогда, ведь однажды он покорно возложил свой дивный дар к ногам роскошной дивы, царицы цветов, покровительнице тщеславия. Безутешный мастер всё играл, пока жизнь покидала его по капле. Он уже понял, что роза никогда не слышала его музыки, как не слышала и биения его любящего сердца.
Не ведал музыкант одного. Роза видела его и ждала минуты, когда несмелый любовник поднимет на неё свои глаза, заглянет в глубины её заледеневшего сердца и высвободит из пут вечной тишины любовь не божества, а смертного существа. Роза не желала рабского поклонения, она лелеяла надежду поймать один лишь взгляд любимого. Взгляд, полный радости от долгожданной встречи. Только один! Но он всё играл, разрывая струны скрипки, не поднимая глаз. Наконец, он опустился на колени, склонившись у престола великой невинности и могущественной власти красоты.
"Sub rosa*, - прошептали сухие губы старца, - Под розой умирает моя тайна. Любовь ценнее Жизни". Немощные руки выронили верный музыкальный инструмент, воспевавший десятки лет одну лишь прелесть дивной розы. Морщинистые веки устало опустились, но музыкант продолжал шептать клятву Розе, которой он был предан до последнего вздоха. Мастер так и не взглянул на свою царицу. Он предпочёл умереть с её именем на устах, не осмелившись отдать непознанной возлюбленной своё одинокое сердце.
Алая роза… Что стало с ней? Волшебный сад поглотил величественную благородную красоту цветка, на смену которому пришли новые дерзкие кумиры. Скороспелки с вульгарным окрасом кричали о своей красоте и неповторимости. Они искали славы и жертв. Может и встречались желающие воспеть простенькую доступность, но о них никто не сложил легенд. Крикунов и их почитателей забывали также быстро, как наспех их и возносили…