Давным-давно, на лесном берегу Буян острова, недалеко от Китеж-града, что в Ильмень озере высится, кособочилась убогая рыбацкая избёха и жила в ней вдова рыбака Настёна, с малым сыном Иванкой.
Целыми днями пропадал мальчишка у озера, играясь с обкатанными водой голышами, щипучими раками и скандальными чайками.
«Ильмень-сын», - уважительно звали его деревенские.
«Ильмень- сын», - по-дедовски гудел ветер, гоня волну на берег.
«Да, это мой сын!» - открыто гордилось озеро, неторопливо качая ребёнка на прибрежной тёплой отмели.
А мать Настёна воды боялась.
Ильмень забрал у неё отца, брата, а потом и мужа. И стоило только Иванке заплыть далеко от берега, как она выбегала из дома и громко кричала: «Вернись, Ваня! Вернись, кому говорю, не-то бит будешь!»
Послушный мальчонка поворачивал к берегу, а успокоенная мать уходила домой.
Но вот однажды, несмотря на её крики, Иванка махнул ей рукой и поплыл дальше.
Рассердилась тогда Настёна и крикнула в сердцах: «Ах, так! Ну, если тебе Ильмень дороже твоей матери, то и живи в нём, как рыба!»
Услышало эти слова Ильмень-озеро и не вернуло ей сына; оставило навсегда у себя.

Между пальцами выросли у мальца перепонки, а горло как у лягушки надулось.
Увидела дурёха-мать, что её слова необдуманные наделали, упала от горя, и умерла.
А Иванка остался в озере жить.
Раз в году, в день материнского проклятия, выходил он на берег, закрывался в родительском доме и тихо грустил.
Никто из людей не тревожил его в эти минуты...
Нет, они не боялись монстра! Иванка был им большим другом: он распутывал сети, показывал, где стоит рыба, а иногда и спасал их в беде.
Люди не подходили в это время к избушке, чтобы не мешать парню одолеть своё горе. Ведь и они всегда так поступали: радость делили вместе, а беду - ни с кем.

Как-то раз услыхал об Иванке царь Китеж-града Борис, и оченно захотелось ему взглянуть на чудовище.
«Подите на озеро, узрите чудище, и прикажите ему ко мне подскочить», - прокашлялся, как-то он слугам под вечер.
Ребята толкнули струги, вдарили по вёслам, узрили Иванку и выкричали ему Борискин указ.
Ровно в полдень причалил он к царёвой, прямо в озеро кунающей, лестнице. А через минуту и сам Борис появился.
- Слушай сюда, Иванка, - начал он с середины лестницы. – Буян остров, мой, богат и могуч! Всех и вся, я уже тут до отрыжки знаю. Скучно мне, парень... Хочу любопытствовать, что под водой е?
- Много там чего е! - ему парень втирает. - Особливо рыб больших, с глазами огнём горящим, кои в городищах живут, из кораллов построенных. А ещё, дуб волшебный на дне стоит, а на ветках его девка-русалка сидит, которой сам водный кот Баян прислуживат. А под дубом три десятка утопших богатырей спит. Спит, пробуда не дождётся, чтобы на берег им выйти и с тобой почелмокаться. А главным у них крымский татарин! Черный Мор зовут.
- Ё, моё! - бухыкнул царь-батюшка. - Что творится в безднах невидимых! Ну а сам-то Китеж-град... что под ним-то колышится?..
- Город твой на скале стоит. А скала на трёх столбах покоится. Один ещё цел, другой весь в трещинах, а третий вот-вот скукожится.
- А столбы энти, на чём стоят-будут?
- Глыбко там, не достать мне их...
- А ты с горушки-то, парень, мырни, авось и достанешь.
- Ты, что ж, отец-батюшка, совсем спятился?!. На смертушку лютую гонишь?
- Ах, так, баламут, не хочешь знат... - плюнулся царь, в сердцах, себе под ноги, хватил с головы шапку-крону собольеву, цены незнанной, и пульнул её со всей дури в Ильмень озеро.
- Не гоже, царе, добро так о воду плюхать, - хлопнул ластой Иванка. - Эта шапа полгорода стоит.
- А тебе то что, дураку рыбацкому? Затянет мужик поясок верёвошный,.. новую купим! Мыряй Иванка, коль народ тебе жалко.
- Хорошо, величество, хорошо, преподобие. Пойду, ужо... - согласился болезный. - Только добер будь. Прикажи мне рябины жменю в дорогу насыпать. Коль всплывёт она вскоре - знайте, нет меня боле...
Сказал то Иванка, взял рябину, и исчез себе в озере.

Пять дней его не было.
На шестой рябина взбулькнула, а за ней кот Баян с шапкой в зубах появился. Плюнул он шапку Борису под ноги, и снова в озере канул.
Загудело всё вокруг, ходуном заходило. Раскололся Китеж-град пополам и пропал, с глаз долой, вместе с Буян островом, в неоглядном Ильмень озере.

Жив ли Иванка остался, или помёр, кто об этом теперь знает...