В августе мыс Айя таки прикрыли - подбросили свинью туристам (бедное животное, упомянутое здесь к слову, будет фигурировать в тексте не раз).
Мои  друзья так и не увидели заповедник с реликтовыми соснами, не намазались целебной глиной, не попробовали воду из горного источника, не поспали в палатках.  Впрочем, они были рады такому обстоятельству - дикари из них никудышные. Нам пришлось ехать на западное побережье, в степную зону.  Кроме моря, смотреть там не на что. Совершенно. Хотя одна  достопримечательность там все же имеется - песчаные холмы грязно-рыжего цвета, тянущиеся вдоль побережья.  Каждый сезон здесь откапывают заживо погребенных курортников. Запретные знаки и перекопанные дороги самоубийцам не указ и не преграда. Славяне потому что!
Устроились мы в частном секторе - две крохотные комнаты на четверых, летняя кухня, виноград и персики в ухоженном  саду. Первые дни ничем не запомнились. Санаторный режим, размеренная, как у пенсионеров, жизнь:  подъем  в 7.30, процедуры, сигарета с кофе, легкий завтрак.  Три часа солнечных ванн на пляже,  непременное погружение в море, пара кружек пива, изучение контингента на предмет красоты (тщетное занятие),  возвращение на базу, обед без спиртного, сон, сколько спится.  Арбуз на полдник, снова море, пиво, рыба, контингент. Вечером, набравшись солнца под завязку, бредем на постой через магазин, ужинаем  с вином и/или с водкой, преферанс, сон сколько спится. Скукотища!
Местные торгаши  весь день снуют по пляжу, предлагая традиционную еду: чебуреки с диареей, пахлаву с осами, креветки размером не больше семечка.  Особым спросом пользуется чучхела - разноцветные шарики на палочке.
Отдыхающие жуют непрестанно, набирают лишний вес. Лишний вес практически у всех, типичные тюлени (ох, не любите вы себя, братцы).  Жуют и на полном серьезе обсуждают предписание, нарисованное на парапете в стиле граффити: «В море не мочиться. Штраф 200 гривен». А куда прикажете?!
Муза появилась на третий день. Как водится, она была красивой женщиной. Божественной.  Ее сопровождали статный мужчина (судя по повадкам, муж) и маленькая девочка, которую я назвал Евой (сущий ангел в кудряшках). Хотелось  спросить, как зовут мою новую Музу, но на этот раз я проявил деликатность, не стал совать небритую рожу в чужую семью.  Тем более что у муз не бывает имени.  С ее приездом на море закипела жизнь: все завертелось, как в трубе калейдоскопа!
Сначала меня обокрали, нанеся непоправимый моральный ущерб. Два татарчонка (близнецы-братья), разместившись рядом со мною на пляже, играли в «свинью». Братья нагребали горку из песка и делали в ней отверстие. Затем вальяжно, по очереди,  плевали в дырку (при этом дерзко посматривали в мою сторону, будто я никогда не играл в подобные игры). Когда сосуд наполнялся влагой в достаточной мере, слева лежащий игрок, имея для атаки правую, более удобную руку, со всего размаху вдавливал в жижу лицо брата и радовался победе, хрюкая на весь пляж (типичный подонок). Проигравший мальчик, ничуть не обидевшись, бежал в море, умывался (тоже хрюкая) и копил материал в надежде на реванш. Но неизменно проигрывал.
Игра закончилась, когда я отлучился немножко поплавать. И задержался в воде, наблюдая за одним кренделем, который мучил свою собаку. Крендель бросал в сторону турков увесистый бумеранг иностранного производства и никак не мог нащупать силу и направление броска - снаряд летел куда попало, только не в руки метателя. А собака здесь при чем, сам бы и плавал, скотина! В конце концов крендель пристрелялся, и бумеранг был отправлен вдаль с нужной скоростью и в верном направлении. Полетав над морем, тупой предмет (в обоих смыслах этого слова) нашел горе-метателя и попал тому в лоб. Получил-таки гад  за собачьи мучения!  
Когда я вылез из воды, мальчиков и след простыл, а вместе с ними пропали мои любимые шорты. В них была подушечка «Орбита», 12 копеек и веревка от каремата.  На следующий день я обнаружил пропажу, растерзанную на каменистой почве с каким-то особенным, не детским, исступлением. Веревочку было жалко. 
Заметив грусть в моих глазах, ко мне подрулили две девицы смутного возраста и попытались зафрахтовать мое тело на предмет приятного времяпровождения. Я ответил, что и сам как бы люблю это дело, но, к сожалению, я женат. Толстая девушка возмутилась, сообщив, что принципами иногда можно и поступиться! Сворачивая коврик, я закончил дебаты, заявив, что это вовсе не принцип, а философия…
Вскоре ветер поменял направление и подул из Евпатории; море насупилось, обещая в перспективе неизбежный шторм.  Ветерок утащил у соседей дешевый матрац из пластика и унес его в Севастополь. Двое подростков (нормальные парни, не ворье) сделали отчаянный заплыв в надежде спасти полезную на море вещь. Вроде уже и догнали, но ветер, словно играя (банальная фраза, согласен), швырял матрац  все дальше и дальше. Так они и соревновались: море, ветер и отважные юноши. Стихия, как водится, оказалась сильнее - парни повернули к берегу.
Спас матрасик скутерист, катающий молодежь на «банане». За услугу попросил денег; по-моему, сумма была символической. А может, наоборот - больше, чем стоил новый матрац. Мальчик платить отказался (за что, собственно, поплатился). Скутерист бесстрастно проткнул пластик кинжалом и швырнул матрац в воду. А мальчик отчего-то заплакал. Шел по бережку, таща под мышкой раненого друга, и тихонько крыл матом обладателя острого ножа.
- Правильно сделал! За все нужно платить! – похвалила скутериста полная дама с бородой и усами (наш человек, наш характер). В этот момент она кусала пахлаву, в которую залетела оса. И выплевывая надвое перекушенное насекомое, заревела на весь пляж: - Ой, ратуйте! Укусила! Прямо в рот! Тьфу, паскуда. Шо за напасть?
Как-то прямая речь в тексте не прижилась.  Ну да ладно, суть не в этом.
Думаю, в Испании все происходит по иному сценарию.  Помочь человеку в беде – это такое удовольствие, такое счастье! За благородный поступок там аплодируют стоя, как матадору, победившему злого быка. 
А тетке поделом, нечего язык распускать. Целее будет!
Мужчина, теткин спутник, с густым форестом в ноздрях (не то батя, не то муж) сделал оске бо-бо – растер меж камешков до пыли. Отак! Отомстил, значится…
Когда заштормило до четырех баллов (приблизительно), по берегу стали бегать люди в специальной форме. Они кричали в рупор, что море закрыто (будто оно винная лавка), что купаться запрещено!  Но нашему брату  запреты до фени, нам советы не нужны! Отчаянные купальщики только и ждут настоящего шторма: чем больше волна, тем зачетнее кайф.  Мы с Женей тоже боролись с трехметровыми волнами, проныривая их насквозь.  А то катались на гребне, если волна попадалась поменьше. Но ветер уже гнал настоящие буруны, высокие и мощные, гул от которых стоял неимоверный. Огромные волны, с двухэтажный дом, набрав силу, обрушивались с грохотом и, развалившись, становились вдруг такими широкими, что пловцы, вынырнув из-под одной, не успевали глотнуть воздуха, потому что на них перла новая волна, с еще большим гребнем, захватывающим в нутро все живое и неживое.
Мы вовремя смылись. Не стали ихтиандрить по-черному и другие ныряльщики, все вылезли на берег. В воде оставался один человек, упрямо боровшийся с морем. Правда, недолго. Очередная волна накрыла его, забирая в свои объятия и крутя тело в бешеном водовороте, как щепку. Море протащило человека по гальке, по камням и выплюнуло на берег, с выпученными дурными глазами.  Ничего не соображающего, с признаком дефицита кислорода в крови и избытком воды в легких. А все почему? Потому что не слушал старших, потому что современная молодежь не признает авторитетов! И совершенно напрасно. Разве вам не кричали (в рупор и мамы), что с морем не шутят, что море опасно?! Впрочем, мы с Женей сами молодцы, едва не попали под раздачу.
Отдышавшись, мы выпили с другом по кружке пива и познакомились с человеком, сидящим в кресле под тентом пивбара. Человек сильно обгорел и спасался от жгучего солнца в теньке. Он резко высказался в адрес потерпевшего, потом и нам досталось. Отчитывал за купание в шторм, как собственных детей! Нам с Женей это не понравилось, факт. Тоже мне учитель, я сам кого хочешь научу. Ты ведь и сам облажался, папаша! Тебе жена советовала три дня носа на свет не высовывать?! Говорила, что только на четвертый день можно по-за-го-рать? Все слышали совет боевой подруги - три дня под зонтом и семь дней под солнцем! А ты не слушал. Сиди теперь, дуралей, под навесом.
Пятый день и сидит, а скоро домой ту-ту. И пиво пьет, дурилка комнатный, под  домашним арестом. Ладно бы пиво, а то к коньяку пристрастился. Начнет с утра, а к обеду маленькую приговорит. Ай-ай-ай, сидит в струпьях, в сандалиях, белых носках и учит чужих детей! На седой голове капитанская фуражка (из киоска), а в голове ветер гуляет. Жену игнорирует, на молодых женщин западает и при этом чужих детей поучает!  Кто же пьет коньяк в такую жару, отец? Тем паче до обеда? Дали мы ему отлуп, короче.  И ушли купаться.
«Отец» обиделся, пошел остыть  (отлить) в  море, а вышел – ни барсетки на табуретке, ни ключей, ни прав российских, ни тыщи баксов. Тут кондрашка и здорового человека хватит, ей-богу, а тут старый, больной, обгорелый, как Икар, и пьяный к тому же! Проявил беспечность, отлучился, доверился людям в чужой стране. А пацанва не дремлет, у них свой бизнес, елки-моталки.  
Короче, вызвали «скорую помощь». Пока карету из соседней деревни ждали, морячок очухался, взял себя в руки. Пошли с женой в гостиницу строчить жалобу ментам.  А «скорая» таки приехала и ругалась водительским голосом: «Зря бензину тонну спалил, сатана тебе в печенку, там еще один клиент при смерти. И кто платить будет?» (основной вопрос).
А послезавтра капитан сидел на своем месте, но коньяка не пил. Не за что потому что. Хотя дети на жену переводом выслали немножко, на дорогу. Им еще повезло: все-таки нашлась барсетка с ключами и документами в придачу. Не затоптанные в грязь, не растерзанные! В неродной-то державе остаться без ксивы, с чужой таможней, погранцами!
Барсетка без денег оказалась, само собой. А нашла потерю местная торговка (одно лицо с татарчонком, старшеньким участником игры в «свинью»). За сто долларов  и отдала. Нормальный расклад - вознаграждение все-таки. Напоследок добрая женщина впарила чете из Саратова чучхелу по специальной цене (чупа-чупс для лохов).
А потом… Потом все враз остановилось. Муза уехала, вдохновение ушло. И хотя  море осталось, ничего интересного уже не происходило. Разве что тюлени все так же лежали на берегу и лениво пережевывали пищу…