Главная страница сайта "Точка ZRения" Поиск на сайте "Точка ZRения" Комментарии на сайте "Точка ZRения" Лента новостей RSS на сайте "Точка ZRения"
 
 
 
 
 
по алфавиту 
по городам 
по странам 
галерея 
Анонсы 
Уланова Наталья
Молчун
Не имеешь права!
 

 
Рассылка журнала современной литературы "Точка ZRения"



Здесь Вы можете
подписаться на рассылку
журнала "Точка ZRения"
На сегодняшний день
количество подписчиков : 1779
530/260
 
 

   
 
 
 
Юрий Совенко

Сторожка

Глава 1. МЫШКА

Этой ночью выпал первый снег, но к обеду успел растаять (добавил слякоти ландшафту). Смотреть в окно - моя прямая обязанность, за это мне деньги платят. Кому-то покажется странным, что я работаю сторожем. Но это случилось со мною, а значит, так Богу было угодно.
В сторожке тепло и тихо; слышно, как мышь грызет сухарик.  На столе, среди кухонной утвари, лежит потрепанная книга Януша Леона Вишневского «Одиночество в сети». Чем дальше я листаю книжку, тем больше во мне растет чувство досады. Понравилась разве что первая часть - о бродяге, который ожидает скорый поезд, чтобы пристроить башку под колеса, и о человеке, по воле случая спасшего ему жизнь.
Показалось, что эта повесть о любви, одиночестве, милосердии. Оказалось, не все так просто. На самом деле автор пытается объяснить природу мужской эрекции и женского либидо с точки зрения генетики и личного сексуального опыта. 
Начну с того, что слова «регулы» и «секси», простые по сути слова, употребляемые автором в тексте не раз и не два, произвели на меня крайне неприятное впечатление (с чего бы это?)  Отдельные моменты огорчили еще больше, перечислю некоторые из них:
а) случившаяся у главного героя эякуляция, вызванная воображаемой картой генома тифозной бактерии (это круто);
б) череп Эйнштейна, напичканный газетами (это жутко);
в) блюющая сожранным хомяком свинья (это мерзко);
г) сперма Сальвадора  Дали, добавленная в краски для улучшения цвета (это полный маразм).
Пожалуй, хватит для начала. Выражение  боцмана, которое я убрал из списка по гуманным соображениям, рекомендую прочитать самостоятельно - глава 8, страница 322.
Кроме всего прочего, книга переполнена вереницей историй, скучных и длинных, как нити ДНК. Большинство из них не имеют отношения ни к главным героям, ни к основной теме. Когда исполняется симфония, одна неудачная нота может все испортить и разрушить. 
Впрочем, миллионам читателей повесть понравилась, и мое мнение никого не волнует. Сочиняет человек, как умеет. Молодец. Пускай пишет на здоровье!  
Раздался щелчок, я вздрогнул от звука сработавшей мышеловки. Закрыл книгу, вынес  на улицу труп животного и выбросил в контейнер…

Глава 2. СОБАКИ

Я вышел на улицу - проверить посты, так сказать. Ходят слухи, что мой коллега из сопряженной смены делает это прямо с порога. Двери ногой распахнет, закинет голову к звездам и орошает газон вдохновенно.
Кроме подобной дерзости, некоторые приписывают ему воровство топлива, досок, арматуры.  Изловить его, подлеца, невозможно, как ни стараются, и собаки не трогают, потому как свой. Сторож-вор - это нонсенс! 
Вот и они, собаки наши неправильные. Увязались за мною, покинув вольер для прогулки. Знакомьтесь: Пальма - немецкая овчарка. Небольшого роста от плохой кормежки, слепая от старости. Правда, спину держит прямо, как аристократка. А еще у нее отменный нюх - посторонних чует за километр и с ними не церемонится. На раз порвет штаны в районе ляжки, а то и метку на заднице оставит. А своего никогда не укусит, не станет кровь своим пускать (так приучена, скотина).
Ободранный пес без роду и племени - это Жук. Правая задняя лапа у него не работает - щенком попал под самосвал. Вынужден таскать обрубок за собой, как дорогую, но бесполезную игрушку. От Жука смердит псиной, он глупый, грязный, по нему гарцуют блохи, но я его тоже люблю. Хотя, в отличие от Пальмы, по голове не глажу, потому что он вонючий и плешивый. Шерсти на тщедушном теле почти не осталось, непонятно, каким образом кобель переживет еще одну зиму.
Первым делом я настелил соломы в Жуковой будке, а крышу покрыл телогрейкой. По-моему, она была бесхозной (по крайней мере, пока меня в воровстве не обвинили). Пальма немедля сменила место дислокации, выгнав Жука из его собственной будки. Ей почему-то и кость всегда достается лучше, и мясо жирнее, а если Жук проявит отвагу, пытаясь найти справедливость, то будет укушен в тупую кудлатую морду. Там шерсти побольше, но тоже клочками...
В сторожку кто-то постучал, я выглянул наружу, поразившись, что собаки умеют стучать (в данном случае в прямом и переносном смысле). На пороге крутилась Пальма, она скулила и пыталась мне что-то сказать. Пригнувшись к земле, собака направилась к боксам.
- Что случилось, Пальмушка? Куда ты меня тянешь? – я с неохотой поплелся за нею.
В гараже горел свет, дежурный механик сливал в канистру солярку из машины.
- Что ты делаешь, Валера? Мы ведь чай с тобою пили! – растерялся я, не зная, как быть в подобной ситуации. В лоб его ударить что ли? Или спичку горящую бросить в бак, и живо покончить с этим безобразием?
- Во - ру - ю! – тихо промолвил ворюга (вот гнида!) И сплюнув мне в ноги, добавил, – А хуля?
Убирая соплю со штанины, я отправился писать рапорт о правонарушении. Собака бежала впереди, виляя хвостом.
- Умница, Пальма! Заходи, гостьей будешь. – Я потрепал собаку по загривку, впуская в сторожку. - Хорошая собачка, на вот, возьми, заслужила котлетку. И это… Что я хотел тебе сказать, старушка? Ах, да, вспомнил. Извини, что называл тебя «неправильной» и «скотиной»…

Глава 3. ВАЛЕРА     

- Как ты мог, Валера? – задал я интимный вопрос, входя в роль следователя. – Ты ведь коммунист, не так ли?
- Какой нахрен коммунист, издеваешься! Меня жена из дома выгнала, йорштвоюметь!- ответил он резко, закончив фразу сложным недетским словом.
- Не ругайся, не маленький. Сиди, куда ты? Менты скоро приедут! - соврал я, пытаясь сформулировать вопрос по существу.
Механик порылся в кармане и вытащил сигарету. Пальцы дрожали, но в целом он держался  молодцом. Валера был симпатичным парнем - высоким, стройным, с черными бровями и дерзким взглядом. Женщины любят таких красавцев, перед их обаянием сложно устоять.
- Ты в разводе, я слыхал? – задал я второй вопрос (не для протокола) и пристыдил воришку: - Развод - не повод воровать! Тебе не стыдно, а? На алименты не хватает, дурья твоя башка?
- Угадал, - Валера прикурил сигарету, потерев пальцем воспаленные глаза. - Выгнала, тупая корова, как собаку! Какие же они бляди! Да-да, все бабы бляди, это факт.
- Скажешь тоже, прямо все? Без исключения? – я заинтересовался философией механика.           - Значит, твоя мать, Валера, тоже блядь? И сестра, и тетя?
Валера покраснел лицом, на шее выступили коричневые пятна. Сейчас, думаю, даст мне по фейсу за сестру. Как иначе? Помолчав с минуту, Валера подтвердил свой вердикт и не стал травмировать чужое лицо.
- Так и есть, наверное. Если не все, то многие! Знаешь что, Юра, давай договоримся по-мужски. Порви протокол! Я тебе коньяк куплю, шоколадку. Тут такое дело: после развода все стало вдруг пороться. Видишь, экзема на теле? Это от нервов.
- Нашла другого или как? – я посочувствовал больному.
- Не-а, сам виноват.
- Расскажи, у нас есть пять минут. Скоро приедут. Чай будешь?
- Давай. Стирала Маня робу, а там телефон. Поинтересовалась моей личной жизнью, дура, посмотрела видео. На свою голову, мать ее ети!
- Не ругайся, не дома. Что там, криминал?
- Хуже! Минет одна кобыла делала, а я заснял. Не смог устоять, красиво строчила!
- Ну, ты мудак! Зачем же снимать? – ругнулся я невольно.
- Да так, для искусства. Ебенстрацего! – Валера отхлебнул кипятку и поежился (и где он набрался таких выражений)?
- А знаешь, Валера, иди ты домой. Ты где проживаешь?
- В общаге. А где же еще?
- В общаге - это хорошо. Это правильно. И то, что случилось с тобою, тоже правильно. Так и должно быть: что посеешь, то и жрать будешь! Такой афоризм вот родился. Ты знаешь, порву я протокол. Вот так, смотри, раз-два. Ступай-ка, Валера, домой. В твой дом, настоящий. Стань перед женой на колени и попроси у нее прощения. Иди, и больше не воруй и не прелюбодействуй! В одной священной книге так записано. Почти так. Хочешь - верь, а хочешь – нет. Свободен, пошел вон…

Глава 4. ЗАГАДКИ ДОКТОРА ФРЕЙДА

Иногда я дежурю не в гараже, а в Торговом доме, который находится при заводе. Здесь работают белые воротнички – светлые умы, трезвые головы, пухлые барсетки.
Сняв объект с сигнализации, открываю дверь, захожу на территорию вверенного объекта, раздеваюсь, усаживаюсь в кресло, поправляю галстук и поджидаю работников. В круг моих обязанностей входит регистрация и время прибытия служащих.
Потом я пью кофе, жую бутерброды и читаю книжки. В этот раз я взял с собою Зигмунда Фрейда, о чем в конце концов пожалел.   
К завтраку прочитал «Психологию сна» -  бред больного человека, ко второму завтраку одолел «Печаль и меланхолию» - историю про общий недуг человечества, а к обеду закончил  главу с интригующим названием «Жуткое». Ничего жуткого эта часть не содержала, напугать меня доктор Фрейд не сумел (надо полагать, плохо старался).
Начитавшись известного психиатра, я стал напевать свою любимую песню. Исполнял я ее про себя, голосом Марка Бернеса:

Отчего ты мне не встретилась, юная, нежная,
В те года мои далекие, в те года вешние?
Голова стала белая…

   На слове «белая» я запнулся, позабыв текст, но не включил тормоза, а продолжал мычать, пытаясь всколыхнуть ячейку в мозгу, в которой укрылось искомое слово. Наконец я вспомнил всю фразу, целиком, и запел с новой силой и вдохновением:

Голова стала белая,что же с ней я поделаю?
Ты любовь моя последняя, боль моя…
   
Я пел очень красиво, хотя мой настоящий голос весьма отличается от внутреннего (причем не в лучшую сторону). К сожалению, я пропустил момент, когда потерял контроль над собой и мелодия вышла наружу. Через пару минут в зале появился человек из отдела внутренней безопасности.   
- Уважаемый, что ты себе позволяешь? Прекрати выть! Здесь не филармония и не опера, здесь люди работают!
Уважения в голосе было не больше, чем у патриция к плебею. Соблюдая субординацию, я вежливо ответил:                            
- Я не вою, гражданин начальник, то душа поет!
- Это хорошо, когда душа поет, - вдруг подобрел суровый мужчина. - Как служба, солдат?
- Солдат спит – служба идет. Вот как.
- Все верно, с этим не поспоришь. Ну ладно, служи. А я пойду. Завидую тебе, если честно.
- До свидания, гражданин начальник, – вторично употребил я тюремный жаргон и показал удаляющейся спине язык.
Переведя дух, я спрятал дедушку Фрейда в рюкзак и стал бесцельно бродить по зданию Торгового дома. В конце коридора я обнаружил стенд с дюжиной фотографий большого размера. С точки зрения искусства особой ценности снимки не представляли - обычные картинки из жизни родного завода.
Первые пять снимков были черно-белыми: выпуск первого насоса, продажа тысячного в Туркмению, дальше - группа инженеров склонилась над кульманом, еще дальше - станочник-передовик мудохается с чугунной заготовкой. Видно, как жилы на запястье вздулись черными узлами, а по виску стекает капля пота. Эта фотография мне понравилась больше других.
Шестой снимок я пропустил сознательно: что-то в нем явно было не так.
Дальше шли цветные работы: гости из Арабских Эмиратов в оранжевых касках, свежевыкрашенные станки в сборочном цеху, вагоны под погрузкой насосов, радостные лица работниц столовой (откормленные, как поросята перед убоем).   
Следующее фото я не разобрал - какие-то сертификаты качества, а на последнем снимке была представлена нефтеперекачивающая станция, напоминающая большой электронный коллайдер.
Я вернулся к шестому снимку и сразу обнаружил там кучу несуразностей. На фоне башни танка Т-34, подвешенной за хобот к потолку, позировали молодые рабочие. Лица у ребят были грустные, серо-зеленого цвета, а звезда на башне желтая, шестиконечная.
Странным было и то, что я хорошо знал этих ребят и помнил их имена: Володя Бойцов, Олег Козырь, Валера Литовченко, Саша Нидермаер-Иванов. В сорок втором году Сашу расстреляли как шпиона и диверсанта (в качестве Нидермаера). Но самый большой эффект произвело мое угрюмое лицо, снятое в профиль. Сам доктор Фрейд пришел бы в замешательство, столкнувшись с подобной чертовщиной!          
Я смотрел на фото и понимал, что это вздор, что такого в жизни нет и быть не может! Хотя когда дело касается человеческой психики, провести грань между привычным и аномальным не всегда представляется возможным. 
За этим занятием меня и застал коммерческий директор (между прочим, мой знакомый). Когда-то мы жили в одном доме, на Садовой улице.
- Ну здравствуй, Юра! Почему ты в форме? Служишь? Как это тебя угораздило? 
- Привет, Сережа. Угадал - стрелком работаю; нашел тихую гавань на старости лет. Тебя вот охраняю, собак кормлю в гараже, книжки читаю. Не собакам, разумеется, они неграмотные. Хочешь, я поделюсь с тобой одним секретом? Я и раньше здесь работал, в предыдущей жизни! 
- Это, допустим, ты врешь. Я тридцать лет на заводе, с семьдесят девятого, даже больше, тридцать два. Знаю тут всех как облупленных.
- Ты не понял! Это было в прошлой жизни. Не веришь? Откуда я, по-твоему, все входы и выходы знаю? Любой объект с закрытыми глазами найду – буфет, партком, клозет, кассу. Ловишь мысль, Сережа? Я могу быть гидом на заводе, правду говорю. Вам часом экскурсовод не нужен, на полставки? Подойди-ка сюда, посмотри. – Я подвел его к шестой фотографии и ткнул пальцем в свое изображение. – Только не падай в обморок. Видишь? Это я!
- Ага, есть немножко. Надо же, и вправду похож. Как ишак на лошадь! Ха-ха-ха! – заржал Сережа Козлаускас, радуясь своему остроумию. И прервав веселый смех, продолжал издеваться: - Ай, молодца, развеселил. Похож, похож! Внешне ты совсем не изменился, выглядишь как мальчишка. Только с головой у тебя того… проблемы. А знаешь отчего? Книжек много читаешь! Угадал, старик? Что за хрень ты читал, признавайся!
- Зигмунд Фрейд. «Жуткое».
- С тобой все ясно: после такого крыша поедет на раз. Но фото «из прошлой жизни» - это круто! Полный пиздаускас. Не думал, что ты с юмором дружишь, а с головою нет. Ха-ха-ха! Никому не рассказывай об этом, и мой тебе совет: не читай доктора Фрейда. Никогда, особенно на ночь. И даже не надейся, что такого шизофреника, как ты, будут держать на заводе! Ха-ха-ха…  

Глава 5. РЕВИЗИЯ

   Как я ни прятался, ни прикидывался дураком, серьезная работа все же нашла меня, настигла, как неизбежное зло. В настоящее время я совмещаю две должности, постепенно превращаясь в раба денег, системы, рынка…
Много лет тому назад мне довелось служить ревизором, поэтому с первым заданием на новой работе я справился успешно; опыт, как известно, не пропьешь. К сожалению, эта аксиома иногда не срабатывает, потому что  при определенном желании пропить можно все!
Помню слезы пожилой кассирши, которую по моей вине оштрафовали за лишний пятачок, обнаруженный в сейфе школы-интерната.  Мне было жаль несправедливо наказанную женщину, но, если быть честным до  конца, ушел я из управления не из-за жалости.                                              
Несколько позже я отличился на другой проверке, раскрыв серьезное преступление - подлог в сельском Совете. Вместо числившегося на бумаге жеребца я обнаружил в конюшне жующую сено кобылу. В результате конь в акте фигурировал как недостача, а кобыла как излишек. После того случая я сочинил гимн ревизору, который декламировал при всяком удобном случае.
За особые успехи я получил премию; шальные деньги меня и погубили - я был уволен из КРУ за банальное пьянство… 
Однако вернемся из прошлого в настоящее - ревизия, как водится, началась с Центрального рынка. В первом киоске я посчитал деньги, товар, записал приход, учел затраты, возвраты, уценки-наценки. Соблюдая другие формальности, занес в ведомость остаток. По той же схеме проверил вторую торговую точку.
Ближе к вечеру провел инвентаризацию в третьем киоске, на Петровском рынке. Везде всплыли недостачи, как и положено в классической торговле.
На следующий день вывел остатки в двух палатках на Южном рынке; там тоже было не все гладко.
Над продавщицей шестого, последнего, киоска я провел эксперимент - сообщил ей дату и время своего прихода, то есть предупредил заранее, что приеду сегодня, в двадцать ноль-ноль. А сам решил не ехать вовсе, решил попить в это время пива в домашних тапочках. Или поиграть в покер на компьютере. Или почитать Шопенгауэра с его правильной философией. Или засесть за Набокова, прозу которого я люблю и читаю запоями, пока не почувствую легкую тошноту, как от изысканных сладостей, потребляемых сверх меры. После чего испытываешь непреодолимое желание засунуть собственноручное творчество в известное место*.
Или все же приехать, но не в восемь, а позже, часам к девяти, когда продавец изведется, как мартышка, обзывая меня последними словами: где же этот Юрий Иванович, паскуда?!
Именно так я и поступил – прибыл на Северный рынок в последний момент, когда Люба опускала неподъемные ставни. После нехитрых подсчетов я загрустил - остатки рвали безбожно (прошу прощения), перекрывая все разумные нормы, зашкаливая за допустимые рамки приличия. Когда я объявил сумму недостачи, Люба извлекла из пазухи заначку и, как ни в чем не бывало, разложила купюры на прилавке в форме цветастого веера. На тупом, индифферентном лице продавщицы появилась крайне обидное и весьма неожиданное пожелание: «Подавись, гнида!»
Парадокс состоит в том, что в розничной торговле никто, даже самый честный продавец, не застрахован от недостач. Особенно когда товар вкусный, а весы механические. Хотя электронные весы проблемы не снимают (а порой наоборот), потому что главное здесь не инструмент, а человеческий фактор.
Если деньги всегда под рукой, значит, ими можно распорядиться по своему разумению: мужу полтинник дать на опохмел, детей в кино отправить за счет заведения или чаю попить с куском казенного сыра. Это нормально, такова природа человека за прилавком.
Но ревизору от этого не легче, ему нужно не только зафиксировать недостачу, но и выслушать различные версии, оправдывающие нарушения кассовой дисциплины. Потому что чувство стыда присуще даже самым бессовестным гражданам!
Не усматривая в результатах ревизии причинно-следственных связей, продавщицы    объясняли недостачу объективными факторами, но быстро исчерпав аргументы,  переходили к личным проблемам. Как правило, все заканчивалось жалобами на здоровье и отклонения в интимной жизни. Например:
- весы китайские врут (азиаты во всем виноваты)
- дала неправильно сдачу (передала, естественно)
- обманули поставщики товара (у-у, подлюги)
- хулиган обокрал витрину (одно ворье кругом)
- дочка умерла восемь лет назад (здесь без комментариев)
- я мать-одиночка, одна воспитываю ребенка (отцы-подлецы)
- недавно перенесла инфаркт (или инсульт, как кому «повезет»)
- зять с дочкой не спит (импотент несчастный)
И так далее и тому подобное.
Я все выслушаю, дам совет, пожалею (разве что по голове не поглажу). В киоске под номером пять за моральную поддержку мне пытались подарить брикет крестьянского масла. Я расценил дачу взятки во время Великого поста как отягощающее обстоятельство. Потом удивляемся, отчего в стране тотальная коррупция!       
С юной продавщицей (матерью-одиночкой) я поделился уникальным способом обмана сограждан, придуманным на досуге. Если бы я захотел, то стал бы очень богатым человеком, причем довольно быстро. Схема настолько простая, а пользоваться ею так легко и безопасно, что, как только я поделился тайной, невольно введя в искушение молодую женщину, тут же пожалел о содеянном. Впрочем, я предупредил ее (как бы между прочим), что этот способ  от дьявола, что его лучше забыть и не использовать никогда и ни при каких обстоятельствах! Надеюсь, мои слова дошли до ее сердца…
На прощание я читал женщинам стихотворение, написанное в глупом возрасте:

Ревизор – такая сука,
Сволочь, гнида, негодяй,
Гадина ползущая, всюду нос сующая -
В общем, стыд вам и позор,
Кто носит имя ревизор!                                    

   Поэма вызвала единодушный восторг у коллег - некоторые аплодировали стоя, одна дама плакала. Это заставило меня задуматься: не  пора ли сменить амплуа, не стать ли мне поэтом? Будем, братцы, с этим разбираться (видите, опять рифма проскочила). Обещаю подумать над этим вопросом! Зарыть в землю свой талант мы всегда успеем…

*лирическое отступление   

Часть 6. КАРИЕС   

- Дай закурить, Митрич! – не знаю зачем попросил я у напарника сигарету.
- Ты не по адресу, парень, я куревом не делюсь. Не то чтобы жалко- травись на здоровье, просто не дам. У меня такой принцип.
- Как знаешь. Я, собственно, не курю. Бросил. Знаешь, Митрич, жадность и дружба понятия несовместимые.
- Дружба дружбой, а табачок врозь! Если не куришь, че просишь? Пощупать меня захотел, проверить на вшивость?
- Отнюдь, - вставил я интересное слово. - Скорее, поговорить по душам захотелось. Ты кем был в прошлой жизни, шофером?
- Подлый прием, - задумчиво произнес Митрич, не ответив на вопрос.
- Согласен, - кивнул я и сменил тему. – Чувствуешь, какой здесь запах неприятный? Вроде как мышами дохлыми пахнет.
- Это я всех мышей перебил. Ненавижу грызунов!
- За что же их ненавидеть? Божьи твари…
- Вот именно, твари! Жируют ночами, спать не дают.
- Сторож должен ночью бдить! Так, давай вместе думать, что у нас смердит. Может, в мышеловке труп разложился? Или это от тебя так пахнет? Послушай, может, у тебя кариес? Знаешь, что означает слово «кариес»?
- Отстань со своим кариесом.
- Кариес означает гниение. Запомни, Митрич.
- Зачем мне это нужно - помнить всякую глупость? Не должно быть у меня кариеса, у меня зубы вставные.
- Странно. Все равно я чувствую, что ты, Митрич, в этом деле замешан - прямо или косвенно. Какой сегодня день недели? Среда, сам знаю. Жаль, баню по средам не топят, а то отправил бы я тебя, Митрич, помыться.
- Ненавижу среду, черт ее дери! И баню не люблю. Мой тесть покойный говорил: зачем мыться, все равно загрязнюсь! Царство ему небесное…
- Какое абсурдное заявление! Как можно не любить среду? Бред. Значит, ты шофером работал, Митрич? – повторил я вопрос из пятого абзаца.
- А тебе зачем знать? Сильно ты любопытный.
- Отвечай, когда спрашивают старшие по званию! Между прочим, мой родной брат тоже водителем работает. На маршрутке. У него такой же картуз, как у тебя -  чтобы лысина не мерзла. Ты бы снял головной убор, здесь не холодно.
- Тебе что за дело? Может, я в нем спать собираюсь.
- Спи, Митрич, я не против. Тем более тебе идет; будто ты в кепке родился. Весьма цельный образ!
- Отстань.
- Отстал. А теперь послушай притчу, тебе будет интересно. Как-то я спросил у брата: если бы у меня была маршрутка, делился бы он со мной прибылью по совести? Машина моя, работа твоя. Все очень просто - выручку за минусом бензина и прочих издержек делим пополам. Пятьдесят на пятьдесят, по-братски. Знаешь, что…
- У тебя есть микроавтобус? Какой маршрут, сколько посадочных мест?
- Не перебивай, дед. Машины у меня нет, естественно, я ему так предложил, гипотетически.
- Как это?
- Не взаправду, вот как. Чисто теоретически. Понимаешь меня? 
- Проверял его, что ли? Как меня с куревом?
- Да нет, не проверял. Я по-доброму спросил, без задней мысли. Знаешь, что брат мне ответил?
- Я там не присутствовал, потому и не знаю.
- Э, нет, говорит брат, так не пойдет. Какие пятьдесят на пятьдесят? Это исключено, все равно обману. Что с того, что мы братья?! Да, так и сказал. Слово в слово.
- И правильно сказал, ты же в роли хозяина выступал, а хозяина грех не ограбить!
- Вот я и говорю, кепка у него точно такая, как у тебя…
- При чем здесь кепка? Кепку не каждый водитель носит, это не шлем летный и не каска. Многие пыжика носят, к примеру. А люди все одинаковые, норовят друг дружку поиметь. У меня недавно случай вышел, с месяц назад, ага, на Крещенье в самый раз. Пошел я к колонке за водой, смотрю - на дороге номер под снегом валяется…
- Какой номер, три шестерки?
- Нет, обычный номер, автомобильный. Кто-то потерял, а я подобрал. Пять дней хозяина разыскивал, ментов знакомых подключал. Знаешь, у меня зять в ГАИ работает. Бывший зять… Не важно. Коньяк ему за помощь купил - «Борисфен», три звездочки. Потратился, сам понимаешь.
- Понимаю, кажи дальше.
- Так вот, помог мне затек, раскопал телефон того типа. Вечером ему и позвонил: так и так, нашлась ваша потеря, приезжайте. Рассказал, что новые номера в ГАИ стоят триста шестьдесят гривен, предложил рассчитаться по-честному: сто пятьдесят и бутылка водки. В счет компенсации, я ведь сам влетел в копеечку. Ненавижу зятя! Я время свое потратил. Нервы. Здоровье. А попросил меньше половины, понял?
- Понял, понял, дальше рассказывай.
- Приехал он, значит, под ужин, да не один, а с целой бригадой. Группа поддержки, едрить твою налево! И дал мне сто гривен, крохобор. Жлоб. Обещал одно, а вышло говно! Пришлось уступить, пусть ему там икнется.
- Жлоб, говоришь?
- Ну да, а кто же? Кто он после этого? Но это еще не все, слушай дальше. Когда они уехали, я почему-то разнервничался до такой степени, что сунул в стиралку штаны с мобильником. И с правами! У меня «Москвич», четыреста двенадцатый… Постирал штаны два раза. Сам не пойму, зачем два раза стирать? Пришлось новый телефон покупать, а права еще не восстановил - побегай по инстанциям в моем возрасте. А сотне той хоть бы хны, высохла на батарее!
- Эх, хорошо, Митрич!
- Что значит - хорошо? Ты что, билинов объелся?
- Белены, Митрич. Бе-ле-ны.
- Нет, ты скажи, что здесь хорошего?
- Это я о своем, не обращай внимания.
- О своем? Ну ладно. Подожди, мне нужно позвонить любовнице, крале моей. Скажу, что завтра не приеду.
- У тебя есть краля? Ты же старый!
- Че это я старый? Если хочешь знать, у меня даже не одна любовница, а целых две. Вторая в резерве, про запас. С виагрой могу такое вытворять, что дым стоит коромыслом!
- От трения?
- От какого трения?
- От чего дым, спрашиваю?
- Не понял.
- Ладно, проехали, это я образно... Был душой я молод, а теперь гаплык! - напел я вполголоса.
- Ага, гаплык подкрался незаметно. А у тебя есть любовница? – в мутных глазах старика появилась надежда.
- Есть. Жена.
- Жена-любовница? Скажешь тоже! Народная мудрость гласит: жена - это тяжелый чемодан, который нести трудно, а бросить жалко! И еще одна умная мысль: хорошее дело браком не назовут. Как тебе?
- Ценители пошлых афоризмов, Митрич, обязательно заинтересуются твоей мудростью. Но я считаю, что наличие любовницы - это всего лишь признание собственного поражения, публичное свидетельство неудачного брака. Поэтому гордиться здесь особо нечем. Это тупик, фиаско, это…
- Да брось ты, оставь свою философию! Ты мне лекций не читай, я жизнь прожил, что ты учишь меня?
- Извини, Митрич, давай закроем тему. Не будем ссориться. Я не претендую на истину, то были просто мысли вслух. Не боле того… А запах все-таки от тебя, Митрич. Ничего не понимаю! Постой-постой, я, кажется, определил диагноз.
- Какой диагноз?
- Похоже, я знаю источник запаха. Пахнет не из ротовой полости, однозначно. Тут ты прав, у пластмассы не может быть кариеса.
- А что же пахнет тогда?
- Возможно, нутро у тебя гнилое, Митрич, – предположил я и вышел на улицу, оставив старика в одиночестве…


<<<Другие произведения автора
(5)
 
   
     
     
   
 
  © "Точка ZRения", 2007-2024