- Кто бы мог представить, что странная выходка хозяйской девчонки может привести к таким невероятным последствиям!!!
- Бросьте! Так уж и никто! А этот старый бородатый Ворон, что живет на верхушке самой высокой сосны? Уж он-то наверняка знал все заранее!
Две почтенные, сытые вороны оживленно обсуждали последние новости, то и дело спихивая друг друга с единственного сучка, украшающего длинный упругий шест, торчащий в поле. Чуть поодаль и влево виднелся похожий шест, который почему-то совсем не привлекал шумливых товарок.
- А какая она красавица была - просто принцесса!
- И не говорите! А руки, руки-то были почти ровные...
- И такие длинные...
- А какое общество собиралось вокруг!
- Ах! Она была так мудра и добродушна...
- И что она только в нем нашла?
- Соломенный Чурбан!
- Как подумаю, на что она пошла ради этого ничтожества!
- Ах!
- Ох!
- Кар!
- Кар!
- Перестаньте трещать, сороки!!! И что вы толкаетесь, как желторотые пискуны?
Из норы показался важный, невероятно упитанный Суслик. Поговаривали, что его ходы ведут не только к складам, где фермер хранит свои запасы, но и прямо в ДОМ! И что Суслик своими глазами видел Книги, которые читает конопатая хозяйская девчонка!
- Они сделали ЭТО во имя любви! Любви! - Суслик многозначительно присвистнул, с особой интонацией повторив последнее слово.
- И потом, с чего вы решили, что на этом их история заканчивается? По-моему, она только начинается!

Рыжая тринадцатилетняя Санька, которую все называли не иначе, как конопатой хозяйской девчонкой, и мечтать о любви не смела.
Но когда отец позвал вязать чучела на дальнем фермерском поле, мигом решила, что будет их двое. Он и Она. Усмехнулся отец, но спорить не стал. Пускай развлечется малАя. Чучело оно чучело и есть, хоть в рубаху старую ряди, хоть в сарафан. Лишь бы птиц отгоняли.
Так и появилась на хозяйской земле эта странная соломенная парочка, чья загадочная судьба оставила глубокий след в сердцах обитателей фермы...

Старый Бородатый Ворон, живущий на верхушке самой высокой сосны, не слетел поближе, что бы посмотреть, как ловко орудует бечевкой конопатая хозяйская девчонка, превращая соломенные столбики в подобие человеческого тела.
Ворон был настолько стар, что почти не летал, зато умел видеть невидимое и слышать неслышимое. Он внимательно следил за ходом Санькиных мыслей, и его перья шевелились от удивления...
А девочка думала о том, что чучело, для которого она приготовила свой любимый прошлогодний сарафан, пеструю косыночку и яркие, не смываемые краски для лица, будет совсем не чучелом, а Золотинкой - принцессой полей. Она будет красивой и умной, хорошо образованной и очень-очень доброй!
Ведь такой и должна быть настоящая принцесса. Никто не будет бояться прекрасную Золотинку. Напротив, все жители поля полюбят ее за веселый и ласковый нрав. А она полюбит Соломенного Принца, которого отец уже приладил на соседнем шесте. Принц, Санька знала это наверняка, будет справедливым, но очень строгим. Чувство долга не позволит ему водить дружбу с птицами и грызунами. Иногда он будет сердиться на Золотинку за ее доброту! Но в его благородном сердце вспыхнет любовь, которая потеснит даже чувство долга, и тогда он перестанет сердиться. А потом, когда весь урожай будет убран, обязательно случится чудо!
Конопатая хозяйская девчонка не знала, как это будет, но она не сомневалась, что соломенные Принц и Принцесса, увлеченные силой любви, оставят свои шесты и отправятся в далекое путешествие. А в дороге им повстречается добрый волшебник, который превратит их в настоящих юношу и девушку...
Санька, размечтавшись, даже перестала рисовать Золотинке голубой эмалевый глаз. А потом вздохнула не по-детски, и слегка прикусив кончик языка, продолжила работу.
- Пусть это будет нашей тайной, Золотинка! - думала Санька.
- Пусть, - соглашался с ней Старый Бородатый Ворон.
- На самом-то деле, я уже взрослая. Я даже в Деда Мороза не верю! - думала Санька, искренне продолжая верить в волшебную силу любви.
- Конечно, взрослая, - кивал головою Ворон.
Санька не могла слышать его, но вдруг почему-то засмущалась, и розовая краска мгновенно залила конопушки на ее круглом лице.
- Я тоже еще не знаю, как это будет, - ответил покрасневшей хозяйской девчонке Старый Ворон, - но мы непременно что-нибудь придумаем...
И добавил уже для себя самого:
- А я-то совсем позабыл, каково это - мечтать о любви...


Лето промелькнуло рыжей лисицей, смахнув пушистым хвостом богатый урожай в хозяйские закрома.
Санька, которая здорово подросла и загорела за каникулы, принесла из школы новую моду. Красивая, увесистая тетрадь на пружинках теперь будет ее личным дневником! Там найдется место для всех ее снов и мечтаний, для стихов и пожеланий подруг...
"Любовь - солома,
Сердце - жар,
Одна минута -
И пожар"
-ровно ложатся на бирюзовые клетки кругленькие буквы. А мысли невольно устремляются к Золотинке и Соломенному Принцу. Глупая она была три месяца назад. Что может знать о любви пара соломенных чучел? "Лавстори" от дальнего поля... Ха-ха-ха!
И вздрагивает от этого смеха Старый Бородатый Ворон, живущий на верхушке самой высокой сосны...
- Напрасно ты так, Санька!
А на дальнем поле два соломенных чучела смотрят друг на друга, не отводя глаз. Их лица неизменно светятся радостными улыбками, будто они только что встретились...
- Ты спрашиваешь, что они могут знать о любви?
- То же, что знает о ней всякое существо, которому посчастливилось хотя бы некоторое время наблюдать за Небом и Землею...
Соломенный Принц и Золотинка с самого рождения, в течение всей своей недолгой жизни, находились в самом центре настоящей космической любви!
Они, замерев, наблюдали, как Небо ласкает Землю длинными, тонкими пальцами дождей. А Земля отвечает на его ласки влажными поцелуями туманов. И ластится к своей возлюбленной Небо, рассыпаясь мириадами солнечных лучей, и тянется ему на встречу красавица-Земля, раскрывая бесчисленные лепестки цветов. А захмелевший от пьянящих ароматов ветер носится, передавая влюбленным пламенные приветы, и как бы ненароком умудряется засыпать сладкой пыльцой Золотинку и ее друга...
- Ветер и дождь! Это же просто явления природы, - могла бы возразить повзрослевшая Санька.
- Но только не для тех, кто сотворен с мечтой о любви! - ответил бы ей тогда Старый Бородатый Ворон.
Санька, как обычно, не слышала старого ворчуна, но потом еще долго ворочалась и не могла заснуть. То ли мешала разбушевавшаяся гроза, то ли беспокоили неясные предчувствия и обрывки мыслей.

До весны не доживало ни одно из чучел. Никогда.
Голые, почерневшие за зиму шесты легонько помахивали обрывками бечевы, приветствуя теплое солнце. И не грустили о тех, кто не сумел пережить зиму. Это было нормально и привычно. Кто же будет печалиться о прошлом на пороге новой весны?
Но чтобы вот так, после первой осенней грозы? Да и гроза-то была - ничего особенного... Даже дорога не раскисла, словно специально, чтоб Санька спокойно добралась до дальнего поля на стареньком велосипеде. И дернул же ее черт туда поехать! Весной никто бы и не вспомнил о парочке прошлогодних чучел. Весной никто бы не плакал!
Как же так! Куда же они могли подеваться? Ну не сорвало же их ветром, в самом-то деле!
Санька ревела, размазывая слезы по конопатому лицу, и вспоминала свой странный предутренний сон. Она видела дальнее поле, но не так, как обычно, а словно с высоты и чуть сбоку. Может быть, так оно выглядело бы, заберись Санька на верхушку высокой лесной сосны. Над полем сверкали молнии, а ветер неистово кружился в безумном танце. Саньке было страшно, язык покалывало тысячей мелких иголочек, а сердечко бухало где-то возле пупка.
Золотинка и Соломенный Принц танцевали вместе с ветром, но каждый в отдельности. В отблесках молний их лица вспыхивали отчаянной решимостью. Шесты! Шесты не давали им встретиться, но ветер был милосерден. Он сорвал Золотинку и Принца с привычных мест, и бросил в объятья друг другу. Санька сжалась от ужаса, ожидая, что вот сейчас они упадут на землю бесформенным комом тряпья, но сверкнула молния, и соломенные влюбленные, ослепительно вспыхнув, исчезли...
"Любовь - солома..." - вспомнила Санька, и, проснувшись, долго дрожала под теплым одеялом, на котором по зеленому полю разбегались улыбчивые желтые колобки, похожие на солнечных зайчиков.
Слезы высохли, конопушки вновь засияли на побледневшем лице, забрызганные грязью ноги привычно крутили педали, а ветер в ушах звучал хриплым старческим голосом:
- Чу-удо-о... Пусть это будет то самое чу-удо, Са-анька-а...