Я никогда не пыталась выдавить из себя раба – не без оснований опасалась, что после этой процедуры превращусь в использованный тюбик. Не буду пускаться в анализ, почему я такая, взывать к Фрейду или винить общество. Вот такая – и всё. Не скажу, что мне нравится, когда начальник то орёт на меня, то лапает, когда муж, не спросивши, переключает «Культуру» на «Спорт», когда свекровь, пожирая девятый пирожок, морщит физиономию и заявляет, что тесто моё, как всегда, не пропеклось… Не нравится, но молчу или отшучиваюсь. Мне так легче – не связываться. Тяжело становится только ночью, и я порчу слезами подушку и лицо. И так было до тех пор, пока однажды в автобусе рядом не присел незнакомец в белых одеждах…
Ощущение, что теперь я могу говорить всё, что думаю или даже не думаю, но хочу, и мне ничего за это не будет, было фантастически прекрасным, как сон о детстве. Я прилетела на работу и сразу же попала на «пятиминутку», которую затеял заместитель нашего начальника, Гундюк. Гундюк никогда не приводил меня в восхищение – он некрасив и занудлив. «Пятиминутки» его весьма часто перетекали в «получасовки» или даже «часовки». В этот раз могло быть и дольше – замначальника тщательно, по одному, разбирался с нашими индивидуальными планами на предстоящий квартал. Эти планы придумал для нас Гундюк и очень этим гордился. Я подозревала, что когда-то, давно, именно он в нашем КБ отвечал за социалистическое соревнование. Правда, тогда я ещё здесь не работала, а училась в начальной школе, но в школе мы тоже соревновались, отряд на отряд. Я ношу фамилию Яковлева, и поэтому план мой у педантичного зама лежал в стопке последним. Ничего, кроме нудной критики, мне не досталось – и сыро-де, и безынициативно, и вообще практически один в один повторяет предыдущий план. Нет, ну до чего памятлив, гад! Уходя, я решилась и выдала Гундюку то, что давно хотела выдать – на кой чёрт его планы, когда есть должностной регламент и госзаказ? Представляете, Гундюк даже не нашёлся, что ответить!
После обеда меня вызвал к себе начальник отдела и попросил прихватить с собой расчёты. Знала я, зачем ему эти расчёты и на что он рассчитывает – потискать молодую и смазливую на сладкое. Ну, давай, давай! Когда я открыла дверь, шеф бродил по просторному кабинету и плотоядно щурил глазки. Вырвавшись из его лап, я не захихикала, как обычно: «Ой, ну что вы, Лев Аристархович, вдруг войдёт кто-нибудь?», а гневно крикнула на прощание:
- Кобель! В Америке бы без порток и карьеры остался за мой моральный ущерб!
И, знаете ли, ничего, обошлось без репрессий.
После работы я шла по улице и обратила внимание на кучкующихся возле сквера старушек и телевизионщиков с камерами. На импровизированную эстраду впрыгнул, как подкованная блоха, весёлый бодряк. От элегантной небрежности его костюма так и несло заморской гознаковской типографией, или как там она у них называется. Бодряк сходу стал обещать всё и всем, а сам просил только об одном – проголосовать за него. Больше двух минут слушать у меня не получилось, и я заорала:
- Тую тебе в сумку!
Не поверите – опять обошлось! Даже показалось, что голова над костюмом крутнулась в мою сторону и подмигнула!
Я борзела всё больше, и мне это нравилось. Забравшись в автобус, я стала разглядывать пассажиров – нет ли среди них Неведомого, что является в белых одеждах к избранным и приносит им избавление от ига бессловесности. Нет, конечно, его не было – такая встреча может случиться в жизни или только раз, или никогда. Пока я вглядывалась в чьи-то головы и спины, меня сильно толкнули. Потный мужик протиснулся вперёд, обернулся и злобно, с чесночным выхлопом, прошипел:
- Чего в проходе застряла, раззява? Не в такси едешь!
- А таким, как вы, надо ездить в грузовике, что свиней на бойню возит!
Мужик посмотрел на меня испуганно, и, что-то бормоча, начал протискиваться дальше.
Дома сноху заждалась свекровь. У неё уже была приготовлена лекция на тему «Воспитание дошкольника». Я ещё и переодеться не успела, как узнала, что совсем забросила сына, легкомысленно отношусь к его шепелявости и просто убиваю ребёнка мясными котлетами.
- Я своего Костеньку не так воспитывала, я…
- Если в моём доме вырастет ещё один Костенька, я повешусь! Но сначала повешу вас!
Свекровь растерялась и только промямлила:
- Вот ведь как… Надеюсь, скоро это с тобой пройдёт… Вот вернётся Костенька из командировки…
И ушла. А я побежала в кухню тушить любимые сынишкины котлеты.
Этой ночью я не мазала подушку соплями – я радовалась, что всем сестрам по серьгам раздала! Одно беспокоило – насколько меня хватит? Доктор сказал, что голос восстановится дня через три-четыре. Это же надо было такому счастью случиться – подхватить грипп с осложнением летом, в автобусе, от чихнувшего на меня незнакомца в белой джинсовой куртке!
|