Дверной замок неохотно щелкнул ей на прощанье, и она медленно, словно все еще раздумывая, двинулась в сторону припаркованного напротив ее дома серебристо-бежевого кабриолета, за которым метрах в тридцати стоял ее личный самолет, подтверждая своими размерами ее статус и положение в обществе.

Весна в этом году была ранней, и солнце уже успело оставить легкий загар на ее коже, что необыкновенно сочеталось с ее каштановыми волосами, зажатыми черепаховой заколкой в конский хвост. Солнцезащитные очки, зонтик и чемодан, скорее похожий на дорожную сумку, так как основной багаж она уже отправила поездом к месту своего назначения.

Женщина-фантазия, женщина-мираж, так ее называли друзья, и в этом была вся ее суть... Сотканная из плоти и крови, как все остальные люди на земле, она отличалась от них неповторимой легкостью и прозрачностью души. Она существовала как бы в двух параллельных измерениях, одно из которых было видно и понятно каждому, а другое летело за ней легким облаком, неся аромат неких присущих только ей афродизиаков, что сбивало женщин с толку, а мужчин притягивало к ней, как магнитом. К своим тридцати с небольшим годам она уже успела побывать замужем и овдоветь.

И вот теперь ей предстояло путешествие. Ехать было не так уж далеко, а поэтому она решила, что самолет – это слишком, если вполне можно добраться на машине. Ее дом, а точнее небольшое поместье, расположилось между Лондоном и Истборном у самых истоков реки Ротер в восточном Суссексе. Поместье ей досталось после смерти мужа, а поначалу жизнь ее не баловала ни роскошью, ни даже простым комфортом – ее родители развелись, когда она была совсем маленькой. Отец вскоре погиб на железной дороге в результате несчастного случая, а мать пыталась снова выйти замуж, приводя в дом все новых кавалеров, но судьба, видно, решила иначе, и девочка росла сама по себе, наблюдая безуспешные попытки матери устроить свою личную жизнь. В доме всегда было, что покушать, и даже, что надеть, но на простые детские радости в виде кукол и других игрушек просто не было денег, как и на многое другое. Не то, чтобы она этого не простила матери, но выйдя так удачно замуж впоследствии, она навещала мать все реже и реже, а затем они потеряли друг друга.

Мари, а именно так ее назвал отец при крещении, конечно, понимала, что есть другой мир, и даже видела его фрагментами в своей простой и безгрешной жизни, но даже и подумать не могла, что однажды туда попадет сама. Своего мужа-миллионера она встретила, как водится в таких случаях, неожиданно – покрышку его Кадиллака проткнул гвоздь, подброшенный на дорогу в этот день и в этот час смешливой Судьбой. По этой же дороге в этот же день и час на своем стареньком велосипеде проезжала Мари и, как хорошо воспитанная молодая девушка, предложила свою помощь Артуру, который сам прекрасно справлялся со своими проблемами, но тут пошел на хитрость и попросил … ну, что-то вроде покараулить машину, пока он сходит за подмогой. Отсидевшись в ближайших кустах с четверть часа и внимательнейшим образом рассмотрев свою милосердную помощницу, он принял историческое для нее решение на ней жениться. Все в ней было таким радостным и чистым, что ему захотелось взять ее на руки и нести как бесценную ношу до конца своих дней, тем самым разделив с ней ее чистоту и наивность. Спустя всего несколько лет неизлечимая болезнь унесла его в могилу буквально у нее на глазах, и до последней минуты она была рядом и не покинула его, как в тот день, когда согласилась покараулить его машину со спущенной покрышкой.

Детей у них не было, и все имущество, как оказалось, отошло ей, за исключением некоторых семейных реликвий, который она любезно отдала его немногочисленным дальним родственникам, приехавшим на похороны со всей Англии.

Муж научил ее прекрасно водить машину, и вот она уже ехала с ветерком по узким дорогам родного графства навстречу морю, солнцу, пляжу, покрытому плоской бело-серой галькой, навстречу тому, что было где-то впереди и манило ее своей новизной и неожиданностью. Мысли ее были чисты и ясны. В сердце билась надежда и радость, а на душе было легко просто потому, что есть этот мир и она в нем. Она представляла себе всю роскошь отеля, в котором собиралась остановиться, нарядную публику, гуляющую по вечерам вдоль набережной Истборна, по утрам завтрак на инкрустированном столике прямо в постель. Но больше всего ее радовали свежие цветы, которыми должны были украсить номер к ее приезду. Теперь это был ее мир, и она себя чувствовала в нем, как рыба в воде. Вспоминать о той другой жизни она не любила, да и не было такой необходимости.

Неожиданно набежали тучи, и посыпал мелкий дождь. Закрыв крышу кабриолета, Мари немного сбавила скорость и продолжала двигаться по знакомому ей маршруту. Вскоре дождь разошелся не на шутку, вокруг потемнело, колеса то и дело попадали в мгновенно расплывшиеся на дороге лужи, и грязь плотно облепила еще недавно вымытую до блеска машину. По бокам дороги мелькали намокшие деревеньки и поля, как вдруг Мари увидела впереди одинокую фигуру женщины, устало идущей по обочине под проливным дождем. Проезжая мимо, Мари успела заметить, что она была бедно одета и что ее одежда была насквозь мокрой и запачканной придорожной грязью. У нее даже не было зонтика в руках, только потертая коричневая объемная сумка, знавшая лучшие времена. В зеркало заднего вида Мари проводила взглядом застигнутую дождем путницу, продолжая жать на педаль газа и думать о скором окончании своего путешествия.

Но вот незадача – промокшая женщина на дороге почему-то стояла у нее перед глазами и никак не шла из головы. Нет, ей не было ее жалко – в конце концов, у каждого своя жизнь. Но что-то не давало ей спокойно ехать дальше. «Ну, не подвозить же мне ее, в самом деле!» - подумала она с усмешкой.

Она уже проехала с десяток километров, когда, совершенно не понимая почему, резко повернула вправо на разворот и двинулась в обратном направлении в надежде увидеть ту женщину и … и что?

Женщина все так же устало шла под дождем, наклонив голову вперед, словно пытаясь тем самым защитить себя от водяных потоков, льющихся непрерывными косыми струями вниз. От нее веяло безысходностью и обреченностью, таким безропотным принятием своей судьбы, что у Мари сжалось сердце. Она не видела ее лица, когда притормозила рядом и, приоткрыв дверцу, сказала: «Я могу вам помочь? Садитесь в машину». Женщина замерла от неожиданности, как будто сомневаясь, правильно ли она поняла, что ей только что предложили, и, тихо произнеся слова благодарности, бесшумно разместилась на заднем сидении, аккуратно закрыв дверь дорогой машины. Мари посмотрела в боковое зеркало и, увидев, что дорога свободна, снова развернулась и двинулась дальше, плавно набирая скорость. Ей вдруг непременно прямо сейчас захотелось получше рассмотреть эту несчастную, одинокую, застигнутую так некстати начавшимся дождем женщину, и она, на мгновенье оторвав взгляд от дороги, посмотрела в зеркало заднего вида. Лицо промокшей пассажирки было опущено, и Мари могла разглядеть только седину в ее расчесанных на прямой пробор волосах да высокий лоб в многочисленных морщинах, как вдруг та подняла голову, и Мари едва не выпустила руль. На нее смотрели почти забытые со временем темно-карие, такие же, как у нее, глаза!

«Мама», - не то спросила, не то удивилась Мари. В ответ была тишина. И только дождь продолжал напевать свою монотонную песню, выстукивая тяжелыми каплями ритмический рисунок этой вечерней мелодии.