Италия снилась ему по ночам. Особенно теперь, когда зима была в самом разгаре с хрустящим снегом под ногами и серым тоскливым небом, таким бесконечно обреченным, что даже не верилось, что где-то всего в трех-четырех часах лету есть другой мир с теплом и солнечным светом.

Возвращаясь домой после работы, Артур ложился спать, зная наверняка, что ему приснится волшебная страна. Он любил эти сны, а точнее – сон. Это был некий лирический короткометражный фильм, и была в этом кинематографическом сне неуемная космическая энергия. Она входила в него постепенно, маленькими дозами, проникая в каждую клеточку его тела, и наполняла его жизненной силой, той необыкновенной силой, которую дает цветущая земля, теплая вода и чистое небо так, что к утру он словно рождался заново - такой античный воин с совершенной душой и совершенным телом.

Вряд ли ночные видения стали бы для Артура такими пленительно-вдохновенными, если бы не одна деталь. Снился ему залитый утренним солнцем итальянский городок – века, эдак, восемнадцатого, как ему казалось, с узкой улочкой и каменными двух и трехэтажными домиками, стены которых были живописно увиты плющом и виноградом. Ему даже казалось, что он слышит, как задорно чирикают воробьи у каменного фонтана, куда каждое утро в его фильме-сне приходили молодые девушки, чтобы наполнить свежей водой свои глиняные кувшины. Эта простая и бесхитростная жизнь, картинки которой ему посылались каждую ночь из космоса, умиротворяла его и делала его добрей. Из его нынешней жизни на время уходили все ужасы современного мегаполиса - пробки на дорогах, в которых он простаивал часами каждый день, добираясь до работы и обратно, трескотня смартфонов и мобильных телефонов и бесконечный шум большого города с его абсолютным безразличием к человеку и его судьбе. В реальной жизни он боролся за место под солнцем. Здесь же он был под этим солнцем изначально, такой свободный и независимый от обстоятельств, что хотелось остаться здесь навсегда.

К незатейливому фонтану в форме головы Сатира, спрятанной от дождя и солнца по замыслу его создателя в ажурной каменной арке, каждый раз приходила одна молодая особа. По современным меркам красоты она не соответствовала ни одной, так как была прекрасна не только своей молодостью, но и абсолютной естественностью. Ни тебе выщипанных бровей, ни крашеных волос, ни ботекса на лице, ни силикона, вкаченного в разные части тела. Она гордилась тем, чем наградила ее матушка-природа, и не знала ни о пластической хирургии, ни о липосакции, ни о прочих дорогостоящих манипуляциях, которыми так увлекаются современные дамы. Не то, чтобы Артуру не нравились окружавшие его женщины. Просто, заплатив за свою внешность немалое количество денег, они повышали свою значимость прямо пропорционально своим вложениям, давая мужчине понять, что она недешевая красотка. В смысле стоимости произведенных над ее внешностью манипуляций.

Здесь же все было по-другому. Девушка была НАТУРАЛЬНОЙ. Артура притягивало к ней какими-то неведомыми силами до такой степени, что он чувствовал запах ее кожи и волос, так соблазнительно выбивавшихся из-под красной косынки, слышал ее дыханье и стук ее сердца. Ее ножка с тонкой лодыжкой в кремовой кожаной туфельке на невысоком каблуке просто сводила его с ума. Такая итальянская Золушка у фонтана ранним утром. Она, не ведая об этом, заставляла его сердце трепетать и желать ее страстно и упоительно.

Был у него соперник. По правде говоря – старикан, еле-еле передвигавший ноги от старости, который по какому-то нелепому стечению космических обстоятельств жил в этом каменном доме с фонтаном. Такой старый ловелас, овдовевший и желавший украсить остаток своей жизни браком с юной красоткой. Конечно, он был Артуру не соперник в смысле внешних данных, но было все же у старикана одно явное преимущество – он жил в одном городе с итальянской Золушкой. Кто знает, что происходило потом, когда сон заканчивался, и Артуру надо было вставать и идти на работу. Особенно его раздражало то, как вожделенно старикан смотрел на это безгрешное юное создание из открытого настежь окна второго этажа, поднося пенсне вплотную к своим подслеповатым глазам. Как только красавица с кувшином подходила к фонтану, на его покрытом поперечными и продольными морщинами лице неизменно появлялась слащавая улыбка старого развратника, избалованного женским вниманием за долгие годы жизни. Но каждый раз, когда он пытался заговорить с девушкой, она прятала смущенную улыбку, отворачиваясь от него, и уступала место у воды своей соседке.

«Эх, если б я только мог там оказаться! Я б ее никому не отдал. Такое чудо, сказка, нежный цветочек», - думал Артур, не в состоянии преодолеть разделявшее их пространство.

Он ждал этот сон, как заветное свидание, как любовное приключение, как наваждение, и любил, как любят мечту. Той самой чистой и настоящей любовью, неомраченной ни ссорами, ни обидами, ни противостоянием амбиций.

В этот раз утро было особенным – легким, прозрачным и вдохновенным. Казалось, небо ниспослало такую фантастическую благодать, что дух захватывало от этой божественной щедрости. Артур так близко подошел к невидимой временной границе, которая столь безжалостно отделяла его от любимого создания, что почувствовал запах проснувшегося города. Он услышал, как тот оживает и наполнялся шумом, таким необременительным для его жителей, когда люди, посвежевшие и отдохнувшие за ночь, выходят по делам из дома и кланяются соседям, обмениваясь незначительными и приветливыми фразами, создающими хорошее настроение на весь день. Вот появилась она, его итальянская Золушка с кувшином в руке. Все те же кремовые туфельки с бантом и короткие белые чулки в тонкую красную полоску на изящной ножке.

Старикан в распахнутом окне, расположенном прямо над фонтаном, сегодня как-то особенно хитро поглядывал вниз на девушку. Он что-то задумал. Она подошла ближе, поставила кувшин под струю воды, и стала ждать, когда тот наполнится. Вдруг сверху прямо в воду упало пенсне, которое старик уронил то ли нечаянно, то ли умышленно. Девушка сначала растерялась, потом подняла голову и вопросительно посмотрела на старика. Он вкрадчиво, тщательно подбирая слова, чтобы ее не спугнуть, попросил достать пенсне и принести ему в комнату. Она смутилась, но воспитанность не позволила ей отказать едва передвигавшему ноги пожилому человеку. Она достала пенсне из воды, аккуратно вытерла его о край фартука и неуверенно направилась к входной двери.

«Не-е-е-ет… Не отда-а-а-ам», - закричал Артур и услышал свой голос. Она остановилась у самого порога, как будто прислушиваясь к чему-то.

Вихревой поток подхватил его, толкая вперед, и пронзил все его тело невидимыми стрелами, летящими в пространстве и во времени, и уже через секунду он вдохнул теплый воздух далекой еще мгновение назад Италии. Ему казалось, что все его мускулы сейчас порвутся в клочья от напряжения и кровь хлынет из носа и горла.

Она стояла рядом и с интересом смотрела на него своими слегка прищуренными на солнце зелеными глазами. Да, да, он именно так и представлял их встречу.

«Идем со мной», - сказал Артур и взял ее за руку. Она не сопротивлялась, только осторожно, чтоб не разбить, положила пенсне на край каменного фонтана, подняла взгляд наверх и подарила старику на прощание неглубокий уважительный поклон. Тепло от ее руки переливалось в его напряженное тело, и ее тонкие пальчики все сильнее сжимали его большую ладонь.

Она словно соглашалась идти за ним до конца своей жизни, не задавая ненужных вопросов.

Бывают дни блаженной тишины,
Когда молчит и фауна и флора.
Они для размышления даны
Под каменными сводами собора.

Когда затихнет ветер и прибой,
И только солнца свет струится нежно.
Вся жизнь становится такой простой,
Бесхитростной, понятной и безгрешной.

Тогда сплетаются в пожатьи руки,
И распевают песни соловьи.
Под эти восхитительные звуки

Рождается мелодия любви.
Мир будет жить - любовь тому порука.
Прекрасный миг – лови его, лови!