Зимнее утро. Стол, заваленный анкетами. Дерматиновые портфельчики, куда эти анкеты положено запихивать. Как-то слишком светло, холодно и неуютно.
Картинки, картинки. Альбом памяти на тему, на место, на время, на восприятие его, времени.
Одна из страничек. Перепись населения. Ещё всесоюзная.
Достались мне два "благополучных" дома на гражданке и половина обыкновенной пятиэтажки. Ну что ж, поехали. "Здравствуйте, всесоюзная перепись населения!"
Картинка первая. Парень с копной соломенных волос и лицом интеллигентного бездельника, которого я разбудила своим "здравствуйте" 20 лет назад. Его мама, моложавая женщина с приветливым и умным взглядом. А дальше - поехало… Лыжи, падающие на голову, их владельцы, очень сильно этого стесняющиеся и всё равно никак действенно на это не реагирующие. Инвалид в коляске, с лицом спокойного и счастливого человека. И вполне здоровый на вид мужчина, но весь сморщенный и серый от злости. Пенсионер, жутко желающий накормить меня своим супом - он действительно этого хочет. И я, с чувством вины, что так и не попробовала этого его супа.
Перехожу из дома "благополучного" в "обыкновенную" пятиэтажку. Другой подъезд и даже собачье тявканье оно другое. Вернее, здесь это тявканье, ну а там был "благородный" лай.
Желчный, худой, злой и, по-видимому, очень одинокий дядька, ещё, наверное, не успевший привыкнуть к этому своему одиночеству. В ответ на заданный по долгу службы вопрос - живёт ли он один, мне показалось, он вот-вот меня ударит.
Средних лет учительница. Беспокойные руки, заискивающие, ищущие понимания глаза. Жутко стесняется своей анкеты, пытается мне что-то объяснить.
Двойные двери, с собаками лающими за ними, и тонкие, почти самооткрывающиеся двери, с постоянно что-то празднующей компанией внутри. Эта разница между тишиной и стеной стоящим одиночеством в одном месте, и развязной, пьяной весёлостью, в другом.
Ходили мы дважды. Сначала предупредительно. И уже повторно с анкетами. Между визитами было несколько дней. И вот, что удивительно. Лыжи продолжали падать, а их хозяева смущаться. Те, кто болел, - болеть. Праздновавшие - праздновать.
Лоскутки. Можно сшить лоскутное одело, укрыться им с головой и дышать, просто дышать. До тех пор, пока захочется высунуть голову и сначала тоже просто дышать.
Почему мне важны эти картинки? Не знаю. Но они ведь остались.
Может, кто-то помнит и меня вот такой, в шапке на глаза, с выбивающимися кудряшками, в мешковатом пальто. Здравствуйте!
|