Город ожидал нового 1987 года.
Заснеженные ночные улицы мерцали гирляндами и яркими витринами магазинов. Двадцатиградусный мороз щипал носы и уши редких прохожих, оглушительно скрипел под каблуками ботинок и не давал возможности двигаться размеренно и спокойно. Одинокие человеческие фигуры торопливо семенили по тротуарам в свете желтых фонарей, мечтая поскорее добраться до своих теплых квартир.
По улице товарища Урицкого дефилировал ночной патруль в составе двух ментов и одного служебного пса. Отряд был юн и по-новогоднему розовощек. Средний возраст людей составлял двадцать два года, при стаже полтора, собака же была еще моложе — трех лет отроду, и стажа работы не имела.
Милиционеры в своих теплых полушубках напоминали добродушных Дедов Морозов, шкура пса отливала черными подпалинами и лоснилась от сытости и здоровья. Принадлежащие к роду человеческому, как обычно, трепались о девках и о работе, а собачье отродье ревностно поглядывало по сторонам, мечтая кого-нибудь покрепче тяпнуть. Оно с вожделением косилось на яловые сапоги старшего патруля, в прошлом сержанта-десантника, и вздыхало от подергиваний поводка, что находился в руках хозяина-кинолога.
Патрулируя освещенный двор длиннющего дома № 30, троица заметила стоящую на ящике темную фигуру, пытающуюся пролезть в форточку окна на первом этаже.
А ведь удача! Настоящее преступление. Не каждый день и даже месяц, вот так запросто, на квартирного вора наткнешься, ох,  не каждый….
Пацаны прижались к какой-то замороженной легковушке, но неопытный собак тут же предал и совершенно некстати громко сказал: "Гав!".  Вот, паразит мохнатый!
Фигура у окна замерла, ящик под ногами оглушительно хрустнул и "форточник" грохнулся на снег.
— Стой, уважаемый, не ходи никуда! — зачем-то крикнул десантник. Крикнул, от волнения, совсем не по-ментовски, хрипловато, с грабительскими нотками в голосе. Морозное эхо эти нотки еще удвоило.
Мужик немедленно вскочил на ноги и сиганул так, что стало отчетливо ясно — уйдет. Сверкнули пятки, и добыча торпедой начала таять вдали.
У старшего сработал собачий рефлекс: если убегают — надо догнать. Он резво бросился в погоню, но, не пробежав и десяти метров, с ужасом услышал сзади громкую команду «тормоза»-кинолога: "Фас!"
У служебной собаки тоже, как известно, есть  инстинкт. Одна беда — нету мозгов. Спущенный с поводка, пес понял все по-своему, рванул за тем, кто ближе — за десантником. Ибо, какая ему, собственно, разница — кого кусать?  А, гражданин начальник?
Все это старший понял мгновенно. Непослушные солдатские извилины включили доселе скрытое воображение. Оно быстро высветило очень нехорошие последствия «фаса»  и  выдало единственно возможное решение. Необходимо было перегнать жулика, чтобы тот стал первым для пса.
В длинные ноги прямо из сердца попёр адреналин,  и парень дернул так, как будто за ним гналась банда  злобных афганцев, чтоб освежевать и принести в жертву своему Магомету.
Поддав жару, он расстегнул портупею, и все причиндалы: ремни, рацию, фонарь вместе с полушубком, и, не жалея, швырнул перед собакой на снег. Бежать стало гораздо легче, и он прибавил ходу.
Но хитроумное животное не зря служило в милиции. Оно не купилось на брошенный тулуп, и своего ходу не сбавило. Маневр бывшего советского отличника боевой и политической не удался.
Осознав, что обмануть зверя не получится, десантник, хоть и был не слабак, — дрогнул. Он всегда побаивался собак, еще с детства… Ему реально замерещились рваные галифе и огромные дюпели  клыков  в собственной заднице.
Не желая сдаваться, прямо на ходу,  отличник скинул с себя сначала один сапог, а затем другой. Сапоги были для зимы и потому слетели довольно легко. Мент даже пожалел, что не догадался ими запустить в пса.
Молодой пес, споткнувшись на одном из сапог, лишь бодро зарычал, как уссурийский тигр.
На землю полетел китель с погонами сержанта и каким-то чудом державшаяся на голове меховая шапка.
Когда все это попадало в сугробы, милиционер понял, что снимать, кроме штанов уже больше нечего.
Он подумал, было, и о ремне с пистолетом, но решил, что это — его последний шанс, и оружие он ни за что не бросит. В душу стала заползать черная тоска и запоздалое раскаяние в содеянном.
"И кой черт понес меня в эту милицию?" — заныло где-то в животе.
Однако бег стал приносить первые результаты. Мужик, до сих пор стремительно несшийся впереди, вдруг споткнулся и начал сдавать. Расстояние между соперниками неумолимо сокращалось. Мент наддал, пес сзади, хрипя, добавил еще, и кавалькада роскошных идиотов понеслась дальше.
Проезжавшие редкие ночные машины останавливались, прохожие прижимались к витринам.  Запаздывавшие  домой граждане  были вознаграждены редкой возможность наблюдать и олимпийскую эстафету, и собачьи бега, и милицейский стриптиз одновременно.
Замыкал парад-алле увалень-кинолог, семенивший позади как тренер, с волочащимся позади длинным собачьим поводком и руками, полными подобранной по дороге казенной одежды своего товарища.
Молодость, а также боевая с политической взяли таки своё. У десантника открылось второе дыхание. Могучие, натренированные в горах Афгана ноги, понесли молодое тело вперед, как на крыльях. Голова полностью очистилась от мыслей — её заполнил вселенской пустотой космический поток. Человек сделался велик, как архангел,  и целиком оторвался от этого бренного мира. В таком вот эйфорическом экстазе парень перегнал своего соперника, уходя все дальше и дальше к горизонту.
Мужик же, со страху несшийся по улице с первой космической скоростью, вдруг с удивлением обнаружил, что рядом с ним бежит какой-то придурок в серо-голубой рубахе. Глаза этого героя были устремлены в неясное пространство, как у марафонского грека после битвы у Фермопил. Псих легко обогнал его и понесся вперед. Вторая космическая!
Ошарашенный «жулик» продолжал бежать, разглядывая удаляющуюся мокрую спину, стриженый затылок и правый носок с дыркой на пятке. Куда ты, брат?
Он в недоумении сбавил ход и через пару секунд спустя обо всем догадался сам. Его ударило по спине, словно доской. Парень грохнулся на снег в полный свой рост. И сразу же крокодильи зубы вцепились ему в зад.
"Мама! Мать!!! Етит твою мать!!!"
Он заорал дурным голосом и завертелся на снегу волчком. Громадный пес с желтыми тигриными глазами рвал его новые джинсы и то, что они прикрывали.
"Все, жопа!!! Не поминай лихом!" — потерпевший тихо завыл. В это время зубы собаки расцепились и он услышал спасительное: "Фу, Вулкан, фу! Сидеть, мой хороший, сидеть, мой мальчик!".
Мужичок лежал на снегу мордой в снег, задницу саднило. Огромная башка пса, не мигая, смотрела, злобно рыча, в глаза. В голове крутились обрывки странного вечера, было и больно, и почему-то идиотски кряхтелось. "Вот те, блин, как ключи-то дома оставлять! И чего побежал? Ничего себе, сходил за хлебушком..."
Десантник очнулся нескоро. Набранная скорость, второе дыхание и связь с космосом увлекли его от места происшествия очень далеко. На сверкающей огнями площади он сделал почетный круг у громадной елки меж вышедших из позднего автобуса людей, а затем унесся прочь, словно кентервилльское привидение в дырявых носках.
Прохожие оторопело вздрогнули. Кто-то  озорно засвистел: "Ату его!!! Фас! Фас!"...
Слышал ли наш десантник этот "фас" — неведомо. Если слышал, то вполне возможно, что он до сих пор бегает по свету в одной рубашке и носках.
Перед Новым годом чего только не бывает.

***