К остановке подъехала расхлябанная, убитая маршрутка — ПАЗик номер «десять»  и с характерным воем плохих тормозов, остановилась.  Задние двери, жалобно прошипев, неохотно открылись, и Оля  резво вскочила в пованивающий выхлопами салон, расположившись на  свободном месте у  заднего окна. Рядом слонихой плюхнулась  толстая, потная тетка, прижав ее к стенке.
Длинные Ольгины ноги уперлись в  ребра противоположного сиденья, и их пришлось немного приподнять и сдвинуть в сторону. Юбка была короткой, и бедра опасно обнажились. Оля  прикрыла колени  сумочкой, но это не помогло — прыщавый тинейджер, сидящий около дверей, развернул свою пушистую голову к ее ногам и чуть приоткрыл мокрый рот.
— Тьфу! Вот же, блин, кобели озабоченные, — она заворочалась в своей клетке, пытаясь принять более целомудренную позу, и не смогла. Потом нарочно сделала серьезное лицо и с подчеркнуто-угрюмым видом вперилась в окно.
У порта  в автобус завалилась нетрезвая компания из троих  попахивающих  тяжелым заводским духом мужичков лет сорока. Встали тут же, на задней площадке, держась за поручни, и оживленно загомонили, видимо, продолжая какую-то свою тему. Оля не прислушивалась к их разговору и думала о своем: завтра они с подружкой переезжали на новую съемную квартиру. Столько дел!
Внезапно макушкой она ощутила опасность. Девушка подняла глаза  и увидела  мужика из портовой компании. Он висел на поручнях прямо над ней и мутными розовыми глазами как-то жадно смотрел ей на ноги, словно сдерживая себя от какого-то нехорошего шага. Оля посмотрела по сторонам — соседи, как нарочно, сидели отвернувшись. Или специально отвернулись?
— Сволочь, да чего же он хочет-то? — сердце запрыгало, и к ушам прилила кровь. Она  сидела и не знала что делать, двигая маленькую сумочку взад-вперед по открытым бедрам. Мужик же неотрывно смотрел на ее голые ноги, глотая слюни, словно хищный зверь. Его явно интересовали именно они — длинные, покрытые легким загаром, с гладкой атласной кожей… Предмет особого мужского вожделения, коим Ольга гордилась всю свою сознательную девичью жизнь.
Внезапно автобус остановился, и компания зашевелилась на выход. Мужик же, чуть попятился, вдруг  резко нагнулся и устремился вниз — туда, вглубь, к Ольгиным ногам, нагло протягивая  к ним свои ручищи. Глаза его при этом, как ей показалось,  были безумны, полны животной страсти,  и выражали готовность свершить с ней насильственный акт прямо на полу, куда они и были устремлены. —Сумашедший отморозок! — мелькнуло в голове.
— А-а-а!!! Маньяк!!! — закричала она, ударяя мужика по склоненной голове со всей силы сумкой и кулаками. Голова неестественно хрюкнула, проехала по бедрам жесткой щетиной и провалилась  куда-то на пол. Оля вдарила по спине мужика еще несколько раз и попыталась пихнуть его коленом в глаз.
— Маньяк!!! Убийца!!! — продолжала она визжать на высокой ноте.
Мужик  застрял и что-то мычал под сиденьем, пытаясь выползти на четвереньках из  капкана. Толстая тетка-соседка, проявив женскую солидарность, метко пнула мужика куда-то в интимное,  отчего он пулей вылетел из-под сидения и покатился по ступенькам на улицу, прямо в руки своих товарищей.
На последней подножке ему удалось остановиться.  Лицо было красное, губы нервно тряслись. Схватившись за створку двери, он дико  завертел пальцем у виска.
— Дура!!! Дура!!! — заорал он на Ольгу, вращая глазами, — Ты чо, бешеная совсем? Я же… Бля, дура, сопливая! Да кому ты нужна!  Какой на хрен маньяк! Да там… там… Там десятка на полу, мымра ты крашенная!
Потом его вытянули из салона гогочущие мужики, двери захлопнулись, и маршрутка затряслась дальше. Взволнованная Ольга посмотрела на пол. А там, прямо у нее под ногами, вдавленная сотнями ботинок в  резиновый пол,  лежала грязная десятирублевая купюра.
— Ага! — тетка-соседка бесцеремонно нагнулась и, распрямив ее на ладони, засунула по-хозяйски себе в карман.
— Упс! — с чувством запоздалой вины, поежилась Ольга, — Точно, дура…

***