Я проснулся раньше неё. Странно. Обычно в субботу я сплю как сурок и продираю глаза только к девяти. А сегодня солнечный лучик из-за занавесок легко кольнул меня прямо в лоб и я проснулся. И сразу же стало легко. Не было того груза выхода из тяжелого облака роящихся в голове снов и видений, из удушливой тупости в голове и чреслах. Я был бодр и свеж, словно выскочил не из-под одеяла, а из холодного озера под жадные струи утреннего летнего солнца.
Прямо надо мной, на потолке, спал усталый толстый комар. Глупый труженик. Он весь вечер не давал нам заснуть, и мы гоняли его нещадно. Вместо этого он мог бы дождаться, пока мы уснем, и спокойно вкусить кровушки от двух роскошных голых тел, раскинувших свои ноги, руки и другие вкуснецкие прелести поверх одеяла.
Сейчас одно из этих тел еще спало, уткнув нос в угол подушки.
Хм, действительно роскошное тело. И лицо, и волосы, и нога, и тонкие пальцы, что вцепились в краешек одеяла, словно пытаясь защититься от наглого солнечного луча подбиравшегося к выставленному в мою сторону носу.
Этот нос я люблю до сих пор. Он неправильный. Впрочем, она вся у меня неправильная. Женщина-ребенок, составленная из совершенно разных частей, каждое из которых в отдельности, наверное, нелепость. Но Бог сложил это все воедино и воскликнул: "Ах, ч-черт! Какая же прелесть эта женщина!". Когда увидел ее я, то воскликнул то же самое. И кто бы не встретил эту красоту — все думают точно также.
Это — моя женщина. Моя. И никому я ее не отдам. Я добыл ее в трудном походе, завернул в ковер и привез на коне к себе домой. Израненный, я свалился прямо у ее ног, и она добросовестно спасала меня, своего похитителя и нового владыку.
Это была война за нее, единственную и неповторимую сказочную королеву волшебного царства, волею случая попавшую в плен к злым кащеям и вампирам. Эти жадные уродцы питались ее светом, теплом и добротой, посадив на цепь, изготовленную из чувства долга, вины и напрасного ожидания, что они все-таки станут лучше.
Теперь она здесь, со мной. И теплый солнечный лучик играет с ее губами, что так игриво полуоткрыты для поцелуя. Верхняя губа любимой — совершенно детская и беззащитная. И я не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к ним с величайшей нежностью, вдыхая ее аромат — чувственный женский запах неумолимого желания. Прикоснувшись к ним, я знаю, что погибну, утону в ее чарах, в этой ауре существа, единственного, что умеет пробивать мои доспехи с легкостью изящного лучника. Прямо в цель, в яблочко, точно, и в десяточку.
Почувствовав мои губы, она вдруг тихо фыркнула и засмеялась. Руки резко вырвались наружу и притянули мою голову к своей.
Хитрюга! Никогда не могу разгадать ее. Потому что она всегда разная, как ручеек, как ветер, как погода...
Иногда я думаю — как она проста! И я люблю ее за простоту и ясность. А иногда я поражаюсь, насколько это сложная натура, какие изгибы мыслей, какая философская глубина слов — и я опять люблю ее. Она смеется как ребенок, подпрыгивая и всплескивая руками — и я люблю ее, она плачет, тихонько забившись в угол от нахлынувших чувств или воспоминаний — и я снова до беспамятства люблю ее, и сердце мое рвется от бесконечной нежности. Моя единственная, моя женщина-гарем.
Мы целуемся. Утром субботы, когда никого нет дома и некуда спешить. Двое голых взрослых идиотов в широкой постели, расчерченной лучами теплого солнца. И мы знаем, что любим друг друга так, словно встретились не одиннадцать лет назад, а только вчера. Сжимая друг друга в объятиях, мы ни за что не отпустим свое счастье. И будем любить друг друга всю субботу и воскресенье, и понедельник, и вторник.... Всегда...
Мы нашли то, что искали, и нам некуда больше бежать. Наши девчонки-двойняшки, как одуванчики в поле, неотличимы друг от друга. Они деловиты и серьезны, несмотря на свои десять лет. Похожи на Олю и Яло из фильма "Королевство кривых зеркал". Они твердо знают, что их мама — королева-эльфиня, отец — железный Дровосек, а они — маленькие принцессы. И вокруг них любовь и доброта, и больше ничего. Сегодня они в деревне у деда, рвут недозрелую клубнику и бродят в бескрайних лугах с доброй и умной собакой со смешной кличкой Бабай.
Неужели мы, наконец, счастливы, милая? Я боюсь, ведь я простой смертный, а ты — волшебница из сказки... Ты не покинешь меня?
Как мало человеку надо, но как тяжело это найти. Как трудно это понять и остановить себя, взмыленного, жаркого, хрипящего от боли и бега за какими-то придуманными целями. Здесь остановить, в этой самой постели с рисунками солнечных лучей, в этом субботнем утре, рядом с единственной женщиной, ощутив себя действительно и безоговорочно счастливым человеком.
Мне хочется жить. Когда я увидел тебя, мне снова захотелось жить, и это не отпускает меня до сих пор. Я знаю — мы проживем еще много-много лет. Бог отпустил нас из безжалостного колеса срока, что положен каждому на земле. Мы вне времени: мы будем жить столько, сколько должны были бы жить люди, не будь они наказаны этим сроком за какие-то грехи. Верь мне, родная моя!
Ах! Какие же сладкие у тебя губы!

* * *