Городок военный, уютный - среди заполярных сопок и дикой природы. Советской власти, в привычном понимании, нет - ни горсовета, ни исполкома, ни паспортного стола, ни милиции. Два магазина, Дом офицеров и парикмахерская. Городок - для семей моряков – подводников, потому и основной пейзаж между домами - женщины с детьми, да солдаты, воины - строители, служащие местного строительного батальона - стройбата. Они - то и возвели с грехом пополам эти жилые строения. С грехами в их творениях можно было с грехом пополам примириться, извините за тавтологию. Сложнее было общаться с ними, учитывая отсутствие в наличии мужей. Мужья-то на самом деле есть, но они все время где - то – в море, в доке, на СБР, на боевой службе, но… не дома. Рядом бывают только в гостях, да и то - ненадолго. Любимицей детворы была гарнизонная лошадка хозяйственного взвода по кличке – Мальчик, возивший…(хотел сказать – хворосту воз) продукты, молоко в бидонах из соседнего совхоза, запчасти, мусор, металлолом и вообще всякую всячину, особенно, когда снег, заносы и машинам не пробиться.

За порядком в городке следил военный комендант майор Юнусов, которого тоже все знали – фигура заметная и крайне необходимая… в хозяйстве военного поселка. Он и его патрули ежедневно нещадно отлавливали праздношатающихся стройбатовцев, которых местные жители прозвали “партизанами” – за экзотическую форму одежды - смесь военного, гражданского и неопознанного, а в поведении – непредсказуемого. Комендант систематически получал «фитили» от командующего, которому ежедневно докладывали о виртуозных проделках этой категории воинов гарнизона. Юнусов сажал их на гауптвахту и в карцер, стриг старой тупой машинкой наголо, гонял на разные непрестижные работы, но привить им стойкое отвращение к самовольным отлучкам так и не смог. Зато привил к себе стойкую нелюбовь этого контингента защитников Отечества. Их пылкие чувства вскоре проявились самым неожиданным образом. Поздней ночью, часов около трех, в квартире майора Юнусова на 4-м этаже неожиданно раздался звонок. Что там или кто там в такую-то позднюю зимнюю пору? А на площадке, привязанный уздой к ручке юнусовой двери, стоял… Мальчик, прядал ушами и тыкался мордой в музыкальный звонок. В квартире коменданта загремел марш Мендельсона. Оторвавшись от теплой жены, хозяин вылез из-под одеяла и, подтягивая семейные трусы, засеменил к двери. “Боевая тревога”, подумал он, зевая, и открыл дверь, ожидая увидеть оповестителя. Дверь открывалась почему-то туговато. Комендант поднатужился и… Мальчик покорно шагнул в теплое «стойло», ласково положил голову на плечо ошалевшего хозяина и всхрапнул. Ошалевший Юнуска пятился, не в силах осознать – наяву это все, или ему приснился кошмарный сон с лошадиной мордой. В полумраке коридора он, судорожно нашарив телефон, набрал комендатуру и трагическим фальцетом заорал в трубку: - Патруля сюда … немедленно! Прапорщика Меняйло! - и пытался вытолкать лошадь. В разбуженной комендатуре почему-то решили, что у майора пожар, вызвали пожарников, и, захватив штатные огнетушители и багры с пожарных щитов, понеслись к коменданту, собрав весь наличный состав комендатуры. Тем временем, Мальчик, напирая на Юнусова, тянулся внутрь теплого и уютного помещения. Хозяин пытался избавиться от пришельца, но баланс сил был явно не на его стороне. Прибывшая на место происшествия комендантская команда с баграми во главе с прапорщиком Меняйло к своему удивлению увидела вовсе не пожар, а своего командира в сползших ниже критического уровня семейных трусах, безуспешно боровшегося с… лошадью. Из спальни доносились вопли до смерти перепуганной хозяйки… . – Что стоите, олухи? Лошади не видели? А ну взялись! - взялись впятером. Но Мальчик не хотел пятиться назад, он уперся всеми четырьмя копытами и не двигался с места. – Мужики! А давайте мы его вперед – через залу! - осенило мудрого в житейских делах прапорщика Меняйло. Коня взяли под уздцы и повели через комнату вокруг стола с японской вазой посередине. Красный от напряжения и нештатной ситуации комендант, подтянув систематически сползающие трусы, хлопал себя по бокам и заклинал:

- Давай, ребятушки, давай!! - он еще не знал, чем это “давай” для него обернется, когда его Марья Ивановна придет в себя. Мальчика повели через “залу”, он не сопротивлялся и, махнув по дороге нестриженым хвостом, свалил на пол дорогую японскую вазу. Следующим на полу оказался аквариум, гордость юнусовых пацанов и рыбки серебристо затрепетали на лаковом паркете среди осколков водоема. По дороге Мальчик заглянул в спальню и приветливо кивнул насмерть перепуганной хозяйке, стоявшей на кровати в одном пеньюаре, прижимаясь к стене. Коня уже выводили на площадку, когда снизу, с грохотом, разматывая по дороге пожарные шланги, на четвертый этаж взлетела бравая пожарная команда. Отличники боевой и политической подготовки - пожарники уже и воду дали в брандспойты и матросы патруля, прапорщик Меняйло, лошадь и полуголый Юнуска в один миг оказались под мощными струями пожарной воды. А в ноябре за Полярным кругом, мягко говоря, не очень жарко. Комендантшу два часа приводили в чувство, отпаивали и причесывали. Даже “Скорую” вызывали. Комендант Юнусов получил от нее по полной, вероятно за все 15 лет совместной жизни, как только она, наконец, пришла в себя.

В стройбате немедленно объявили тревогу и начался поиск виновных. Но все воины, как ни странно, были штатно на своих местах – в койках. Даже конюх, по расписанию ответственный за Мальчика, тоже воин строительного батальона. По результатам разбора происшествия его все равно наказали. В армии виновный всегда должен быть найден, без этого не бывает. И его обязательно находят где-то на самом нижнем уровне участников событий, поскольку в противном случае виновника просто назначают. Но уже на среднем.

Коняжка – Мальчик окончательно стал гарнизонной знаменитостью и на нем однажды катался верхом капитан – лейтенант Лисицын в парадной форме и с кортиком на боку после веселого празднования очередного Дня Военно – Морского флота.