Авив и Бейт Шэм
- Ты устала рулить, Луиза. Доедем до деревни, отдохнем, потом я поведу машину.
- Пожалуй, Бернар.
- Райлика, стыдись! – не оборачиваясь, обратился Бернар к расположившейся на заднем сиденьи дочери, - Когда, наконец, ты станешь возить своих стариков?
- Райлика берет уроки, - ответила Луиза вместо нее.
- Горой стоишь за свою любимицу, - заметил Бернар.
- И за твою тоже, - парировала Луиза.
- Слышу непедагогичные речи, - рассеянно подала голос Райлика.
Въехали в деревню. Родители вышли из машины, уселись на скамейку в тени и расположились на привал. Дочь осталась дремать внутри семейного автомобиля.
Луиза и Бернар Фальк, а с ними Райлика, держат путь из Авива, где они живут втроем, в отдаленное место Бейт Шэм – там поселился старший сын Фальков Хеврон с женой Косби и тремя ребятишками – мальчиком и двумя девочками. Внуку минуло десять, и бабушка с дедушкой везут подарок и поздравления. На торжество съезжается все семейсто Фальков, то есть к хору пожеланий присоединят свои голоса два других сына Луизы и Бернара – это Гилад и Тейман.
Бернар Фальк стар, ему более семидесяти. Он крепок и бодр, и не щадит сил на то, чтобы таковым казаться. Однако, комплиментов своей моложавости не любит, подозревая в них знак лицемерия. Его трудно понять порой, и лишь жене ведомы страхи мужниной души.
Бернар выходец из страны Ашназ. Как начались там великие для эрцев бедствия, родители вместе с маленьким Бернаром беглецами покинули лучшую в мире родину эрцев и нашли естественное прибежище в стране Эрцель. Те из родни, кто не поверил в злую судьбу, сгорели в огне наступивших лет.
Спасение от смерти – не порука жизни. Бремя тягот среди своих посильно не всем, и вскоре юный Бернар осиротел. Отвоевав войну за независимость Эрцель, разошелся с товарищами и почувствовал, как одинок. На счастье, повстречал и полюбил Луизу и женился на ней, хоть она и моложе его на десять лет.
Луиза – местная уроженка. Тому пять веков, как древние ее предки, жившие в далеком краю, не пожелали принять веру его, и были изгнаны из него, и тоже утратили лучшую в мире родину эрцев, и спаслись в стране Эрцель. Семья ее хранит красивый и редкий ныне язык своих пращуров, и потому младшую дочь, любимицу и позднего последыша, Луиза и Бернар назвали именем, что звучит на том языке – “Райлика”.
Окончив школу, Райлика исправно исполнила воинский долг и, вернувшись год назад под родительское крыло, уступила мольбам престарелых отца с матерью и не примкнула к боевым товаркам, пустившимся в опасный путь за тридевять земель к австральным морям и крутым горам. Сидит дома, слушает советы, пробует разное.
Хеврон долго жил в стране за морем, там женился на Косби, там же родились погодки – сегодняшний виновник торжества и его младшая сестра. Заморское семейсто вернулось в Эрцель, обосновалось в Бейт Шэме. Потом у Луизы и Бернара прибавилась еще одна внучка. Косби не слишком преуспела в эрците, и потому у детей в семье два родных языка. Хеврону за сорок, он детский врач, и многодетные семьи Бейт Шэма доставляют ему практику с утра до вечера и с вечера до утра.
Второй по старшинству сын Фальков – Гилад. Он появился на свет, а брат его – уж ученик в школе. Гилад живет по соседству с Хевроном. Он – достопримечательность Бейт Шэма: холост и завидный жених. Талант убеждать навел Гилада на страховой бизнес. Он открыл контору в Авиве, там проводит день, а ночевать возвращается в Бейт Шэм.
Тейман, младший из братьев, шестью годами опережает сестру. Нанимает квартиру в Авиве, учится в университете. Как и Гилад, он не женат, но не похож на брата: некрасноречив и замкнут.
Луиза и Бернар сидят на скамейке в тени, молчат, думают о своем.
- Родители, пора! – донесся из машины голос Райлики.
- Пойдем, Луиза, и правда пора, - сказал Бернар, вставая и галантно протягивая руку супруге.
Бернар сел за руль. За окном замелькали встречные машины. Поля, деревни. Зелень слепит глаза. Дорога идет в гору. Райлика бросает фразу. Бернар не поддерживает разговор. Предается воспоминаниям. Любимая их тема – неудачная карьера. Порой упрекает себя, иной раз винит других. Друзья и бывшие сослуживцы достигли большего. Бывало, плакался Луизе, а у жены всегда один ответ: “Моя жизнь – муж, дети и дом, и я всем довольна! Разве мы не были счастливы?” Что возразить женщине? Кто забыл прежнее счастье – тот старик!
Сейчас, в старости, вернулось одиночество молодости. Когда женился – обрел друга-спутника, а породил сыновей – и не обрел их. Не длиннотой и не короткостью пути до родных душ измеряется одиночество. Бернар воспитывался в богобоязненной семье, и сам верует. И сыновья его религиозны. “До фанатизма, до безумия религиозны” – думает. Он вспоминает детство, страну Ашназ, рассказы отца и деда. Вера их была мирной и скромной в той стране в те времена. Святые книги извечно вплавляют в сердце всякого эрца сладостную мысль избранничества. Ашназские эрцы лелеяли эту мысль келейно и кротко, приноравливаясь к чужой вере и не в ущерб ей. “Мы хотели нести свет народам” – размышляет Бернар, - “А чего хотят Хеврон, Гилад, Тейман и иже с ними? Не просвещенного равенства, а царства и рабства им надобно! Самоубийцы!”
Бернар никогда не имел сколько-нибудь значительного влияния на сыновей. Вычитал где-то, мол, в семьях эмигрантов задавленные заботами и тревогами родители не поспевают за детьми, а те, свободные от узды традиций, радостно идут навстречу чужим кумирам. И хоть сказано это о нем не вполне, а лишь частью, он утешался неизбежностью.
***
Машина миновала границу - серую линию, не отмечененную чертой на асфальте и не обозначеную оградой в поле. Серая линия словно висит в воздухе, незримая, но неизбывная. За ней живет один из народов – геры. По разумению сыновей Бернара – худший из народов, обживший исконную землю эрцев. Молодые Фальки убеждены, что геров следует непременно изгнать, и нет для святой цели негодных путей. В одном важном пункте единодушны многие эрцы и многие геры – не хотят серую линию, а хотят всю землю себе. Нечеткая граница не разграничивает, и стороны не могут с нею мириться. “Их слишком много, единодушных. Безнадежно много!” – думает Бернар.
Пейзаж в окне меняет цвет с зеленого на желтый. Меньше возделанных полей, больше выгоревшей травы на холмах.
- Бернар, я так боюсь за Гилада! Каждую ночь он едет этой дорогой средь ненавидящих глаз!
- Он вооружен, Луиза. Метко стреляет и отлично водит машину, - ответил Бернар.
- Этим ты утешаешь мать?
- Я больше боюсь за Теймана, - вместо ответа заметил Бернар, - Как бы не бросил университет. Он погрузился в святое писание. У него мистика на уме: не расстается с книгой баккары.
- Ой, мне есть что добавить о Теймане! Обещайте, что не выдадите меня. Он упрашивал меня молчать, но не молчится! – воскликнула Райлика.
- Не молчится, значит расскажешь и так, без обещания – бросил Бернар.
- Не расскажу.
- Обещаем, - за двоих сказала Луиза.
- Я видела Теймана с девушкой! Они о чем-то беседовали, а он смотрел на нее с умилением. У нее коса, как мышиный хвост. Если я себе заплету – выйдет втрое толще. Они распрощались, я подошла к нему и говорю: “Поздравляю!” Он покраснел, потом забубнил, дескать, держи язык за зубами, не тревожь родителей!
- Слава богу! Есть надежда на перемены, - сказала Луиза.
- Мне показалось, что девица из той же кагорты, что и ее обожатель, - уныло заметила Райлика.
- Так я и знал, - буркнул Бернар.
- Бернар, прошу, оставь свое обыкновение спорить с нашими чадами. Не задирайся, – просит Луиза.
- Постараюсь.
- Мы едем к внукам. Не хочу полемик.
- И я не хочу. Мы едем к внукам.
Показался Бейт Шэм. Дома не выше трех этажей. Красные черепичные крыши. Яркая зелень вокруг домов. Над красным и зеленым висит голубое небо. Солнце трудится вовсю. Жарко. Место выглядит благополучным возделанным островком среди волн безлюдных желтых холмов. Яркое на тусклом блестит хорошо. Ограда вокруг поселка. Улыбающийся охранник открывает ворота: милости просим, знаем и ждем!
Бернар подрулил к знакомому двухэтажному дому. Внуки летят навстречу. Бросаются на шею к бабушке и к дедушке. Почти не взглянув на подарок и не дослушав церемонные поздравления, герой дня вместе с младшими сестрами убегает на задний двор продолжать прерванную игру. Луиза не показавает, что обижена недостатком внимания к подарку, который любовно выбирала.
За детьми выступают Хеврон и Косби, а за ними - Гилад и прикативший из Авива вперед родителей Тейман. Совершается ритуальный обмен объятиями и поцелуями. Бернар всегда дивится в душе, как горячо и неформально исполняет этот обряд Луиза. Как принято в Бейт Шэме, молодые мужчины одеты в клетчатые рубашки и обуты в сандалии на босу ногу. “Пионеры и землепроходцы” – думает Бернар.
- Какой чистый воздух у вас! – восклицает Луиза.
- Здесь тяжело дышится, - возражает Бернар.
- Это с непривычки, папа. Бейт Шэм на высоте, а Авив – на море. Я дважды в день меняю климат, - сказал Гилад.
- Пройдемте в дом, - пригласил Хеврон.
Почти весь первый этаж занимает огромная гостиная и прилегающая к ней кухня. Кондиционер спасает от жары. Расселись. Хеврон, который видит родителей реже братьев, занял место поближе к отцу с матерью. Косби расположилась тут же.
- Как здоровье, папа? Как ты, мама? – участливо спросил Хеврон.
- Слава богу, мы в порядке, - ответил Бернар.
- Спасибо, сынок, все хорошо, сказала Луиза, с нежностью глядя на сына. Она перевела взгляд на Косби, подумала: “Ей повезло. Хеврон такой преданный, такой верный! Похудел, трудится без отдыха”.
- У Хеврона много работы, а дом на мне, - словно прочитав мысли Луизы, сказала Косби. Не надеясь преодолеть акцент, она говорила на эрците просто и коротко, стараясь избегать ошибок.
- Все дети любят Хеврона, не боятся его, - продолжила Косби.
- Пожалуй, верно, дети любят меня. Главное, однако, я их люблю. Нельзя быть детским врачом, не любя детей.
- Ты лечишь детей геров тоже? – поинтересовался Бернар.
- Разумеется, папа. Я лечу и люблю всех детей и не делаю различия.
- Твои жрецы одобряют? – спросил Бернар?
- Бернар! – воскликнула Луиза.
- Молчу.
- Это не опасно, сынок, ездить в деревни к герам?
- Я стал врачом в заморской стране и там же клялся лечить всех. Геры не причинят мне вреда – я лечу их детей. Будь спокойна, мама.
В другом конце гостиной сидели кружком бессупружные отпрыски Фальков. Тейман то и дело украдкой и вопросительно поглядывал на сестру. Та с безукоризненно честным лицом не замечала этих взглядов.
- Райлика, ты слишком поспешно ушла из моей конторы. У меня живое дело, прекрасная практика. Тебе близко к дому. Окончишь универститет, а там – господь велик – станем работать вместе, - сказал Гилад.
- Страхование – нечестный бизнес.
- Ты судишь, не поняв.
- Я слышала твои трели. Ты не говоришь людям всю правду.
- Идеалистка!
- Возражение не по существу!
- Браво, Райлика! – вступил в разговор Тейман. Он польстил сестре, надеясь получить знак, что тайна его блюдется.
- Я зачитываюсь книгой баккары. Мне удивительные вещи открываются! – продолжил Тейман.
- Я с радостью поговорю об этом позднее, Тейман. Не будем нагонять скуку на Райлику. Пусть лучше сестрица поведает нам, чем думает заняться.
- Мне предложили работу в газете, помощницей секретаря в редакционном отделе.
- В какой газете? – почти одновременно выкрикнули братья.
Райлика произнесла название, и ответ ее был встречен молчаливым осуждением.
Косби накормила детей. Была непреклонна, не уступив их мольбам отменить ради гостей дневной сон. Пообещала свекрови и свекру, что через час-полтора внуки будут в их полном распоряжении. Тем временем взрослые Фальки расселись вокруг стола и принялись поглощать обед и произносить тосты.
В дверь постучали. Вошел молодой мужчина. По одежде и обуви безошибочно угадывался житель Бейт Шэма.
- Познакомтесь, это – Итро Окс, - Хеврон представил вошедшего родителям.
- Останешься с нами, Итро? – сросил Хеврон.
- Сейчас тороплюсь, зайду вечером. Возьму лишь у Гилада кое-какие бумаги, - ответил Итро.
Гилад подал Итро тонкую папку. Тот попращался и вышел.
- Кто не знает Итро Окса, тот скоро услышит о нем. Он становится все заметнее в нашей партии, - сказал Гилад.
- Кстати, Гилад, расскажи нам, есть ли всходы на миссионерской ниве? – спросил Бернар, опасливо оборатившись на супругу, которая была увлечена разговором с Косби и потому пропустила и оставила без последствий опасный вопрос.
- Отец, если ты имеешь в виду наше общество помощи вновь прибывшим, то мне действительно есть, что рассказать.
- Мы слушаем, - за всех ответил Бернар, осмелев.
- Среди новичков из Хорфландии встречается неплохой материал, - начал Гилад, - Я познакомился с интересной семейной парочкой, Диана и Алекс, люди моих лет. Она – журналистка и писательница, он – инженер.
- Похоже, в Хорфландии предписано законом обязательное университетское образование, - заметил Тейман.
- Уж год, как я занимаюсь с ними, не щадя времени, - продолжил Гилад, - Сначала приобщал этих безбожников к традициям, потом к вере, сейчас пытаюсь заинтересовать их нашими идеями.
- За морем я знавал хорфландских интеллигентных эрцев. Неисправимые атеисты, - перебил Хеврон.
- Мой случай – проблемный. Алекс эрц, а Диана – хорфландка! – воскликнул Гилад и этим заявлением целиком овладел вниманием женщин, - Они очень разные типы. Похоже, сильно любили друг друга...
- Что значит “любили”? А сейчас? – с неподдельным любопытством на лице азартно вторглась в разговор Райлика.
- Мне кажется, у них что-то надломилось. Они неодинаковых способностей. Я помог им найти временную работу. Алексу плохо даются языки. Ему было трудно понимать меня. Он примкнул к своим из Хорфландии. Некий хорфландский эрц, называющий себя профессором, завоевывает души легковерных земляков, преподнося им собственное толкование баккары и суля познание тайн мира. Баккара на хорфландском языке! Представляете? Алекс польстился на посулы.
- Эй, довольно про баккару! Про Диану рассказывай! – нетерпеливо перебивает Ра йлика.
- О, Диана! Она преуспела в эрците. Хоть и не эрца, а вникает в наши традиции до тонкостей. Ей интересны святые книги, она осаждает меня вопросами и готова бесконечно слушать мои объяснения.
- А ты готов бесконечно объяснять? – спросил Бернар.
- Как она выглядит? Опиши, – вступила в разговор Луиза.
- Разве это имеет значение? Среднего роста, сройная, волосы темные, ресницы длинные, глаза карие, за правым ухом родинка...
- Какие подробности! – ехидно заметила Райлика.
Гилад раздосадовался и удивился неожиданному своему простодушию. Решил исправить впечатление, не допустить неверную интерпретацию.
- Диана интересуется прозелитами, она хочет принять веру эрцев, она просит показать ей Бейт Шэм! - выпалил Гилад и, пытливо глядя на физиономии заинтересованных слушателей, вполне осознал, что последние его слова вряд ли что-то исправили, но скорее имели противоположное действие.
***
На несколько минут воцарилось молчание. Не преуспев в обороне, Гилад перешел в наступление.
- Отец, наше общество не занимается миссионерством, - заявил Гилад.
- А мне кажется, не следует говорить в ироническом тоне о наших жрецах, - добавил Тейман.
- Сыны мои! – высокопарно начал Бернар, не почувствовав, как под столом Луиза наступила ему на ногу, - Сыны мои, в стране Ашназ, где родился ваш отец, никому не приходило в голову упрекать эрцев в миссионерстве. И в мессианстве тоже! От отца и деда я знаю, с каким великим почтением говорили люди о просвещенных ашназских священниках, что не чета вашим жрецам! Известно: постройка постепенно ветшает, потом гибнет.
Бернар, взволнованный, сделал паузу, перевел дух. Он знает, что конец разговора старых с молодыми – взаимная презрительная жалость. Лицо Луизы напряжено. Лица Райлики и Косби поскучнели. Гилад и Тейман потупили глаза. Хеврон с осуждением смотрит на них. Он мог бы возразить отцу, но он не станет испытывать сердце старика. Бернар заметил укоризну в глазах старшего сына. Это успокоило его и вселило дух миролюбия.
- Вы, молодые, торопите приход спасения эрцев. Вы желаете конца гонений и возврата величия. И я желаю этого. И дед и прадед ваши мечтали о том же. Они знали от своих священников, что к спасению ведут гуманность и просвещение, а не война и кровь, как учат ваши жрецы. Гуманность – не привычка, а плод здравомыслия, ей нет альтернативы. Известно ли вам, что существует Свиток, в котором начертан кратчайший путь к спасению? Завладеть Свитком и следовать его слову и духу – значит приблизить счастливый день.
- Разумеется, отец, мы слышали о Свитке, но не знаем где он, - сказал Хеврон.
- Я знаю. Я уверен. Свиток хранится в стране Ашназ. Его можно разыскать.
- Как это сделать, папа? – спросила Райлика, учуяв интригующий поворот беседы.
- Очень просто! Нам нужно перенестись в страну Ашназ на век-полтора назад. Там найдем Свиток и с ним вернемся. Зову всех с собой!
Сыновья Бернара переглянулись.
- Возможно ли это, отец? – изумился Тейман, - В наше отсутствие время потечет для нас в другом веке, а для оставшихся здесь оно продолжит свой обычный ход. Но ведь нет двух, а есть только один поток времени!
Хеврон и Гилад закивали головами, согласные с глубокомысленным замечанием Теймана.
- Вы забываете, сыны, что мы, эрцы, - вечный народ, - возразил Бернар, - Мы пребываем в мире, как бы вне времени. Эрц всегда и везде эрц. Сведи двух эрцев из разных веков, и общность уничтожит разницу, они сойдутся, как два соседа.
- Отлично придумано, папа! – воскликнула Райлика, сохраняя серьезное лицо, - Я видела в заморском кинофильме, как человек обнаружил на городском мосту проход, по которому он путешествовал во времени. Я готова к паломничеству за Свитком. Заноси меня в список!
- Молодец, дочка! А вы, сыны, не прячьте улыбки! Вы маловеры, хоть и фанатики, не сочтите за обиду. Жду твоего слова, Луиза!
- Ты ведь знаешь, Бернар, я всегда с тобой. Я пошью для нас тогдашнюю тамошнюю одежду. Нас примут за своих.
Дети пробудились от дневного сна, и бабушка с дедушкой заполучили обещанных внуков. Потом Луиза, Бернар и Райлика заторопились домой, чтоб еще засветло преодолеть путь от Бейт Шэма до серой линии. А вечером, как и обещал, явился Итро Окс и услыхал вещь необычайную из уст братьев Фальк: как престарелый отец их вздумал испить из чаши славы великого писателя, выдумавшего машину времени.
|
