И снова я в еле освещённом зале гостиницы, как этот толстяк именует свой постоялый двор. Здесь грязно и противно, здесь мужланы жрут и напиваются как свиньи. Берут куски из общего чана с соусом, что стоит посреди каждого стола, и вытирают руки о свою одежду или фартуки разносчиков. И жрут, жрут... Тошнит от этого всего. А я всё равно смотрю, не отрываясь. Чем-то меня притягивает эта жадность, с которой поглощается содержимое чанов и тарелок, опустошаются кувшины. Как не похоже всё это на обычные обеды во дворце. Там сидишь, как среди мертвецов или кукол. И только под конец, когда поредеют бутылки на столе, оживляются и... становятся такими же, как те, что сейчас у меня перед глазами.

Да, все они такие, все...

Хорошо, что никто из этих торговцев и ремесленников не осмелится сунуться сюда, где на возвышении стоят три стола для благородных посетителей. Сегодня я на возвышении одна. Пощипываю курицу, запивая вином, разбавленным водой. Шляпу не сняла -- надо же волосы куда-то спрятать! Мужской потёртый костюм -- специально такой раздобыла, - шпага полегче, тяжесть такую носить, а главное -- перчатки. Раньше усы наклеивала, а это только хуже смотрится. А без перчаток нельзя -- руки сразу выдают, они у меня такие изящные. Кавалеры всегда на них заглядываются.

Хорошо, что я здесь сегодня одна. Могу сидеть, сколько захочу, никто не мешает. Когда благородных набирается целая компания, я не чувствую себя свободной здесь и ухожу.

Я прихожу сюда, когда мне больно. Когда человек, которому я начинаю верить, которого впускаю в свою жизнь, предаёт меня, начинает смеяться надо мной, издеваться. Я рву с такими.

Удивительно просто! Какие они вначале благородные, возвышенные, любезные. Но стоит подпустить ближе... Их словно меняет кто-то. С одним я долго вместе была, почти целых две недели. Уже думала, что нашла. Сказала, что готова разделить с ним будущее счастье, а он ответил противным стишком каким-то... Как там было?.. "И обошёлся б по-людски, не будь вы так легки"*. Пакость какая! И он тоже смеялся надо мной.

Но я всё же верю, что мне встретится тот, кто станет настоящим моим. Моим.

А когда я расстаюсь - нет! прогоняю их! - мне больно, очень. И я прихожу в такие места, выбираю какого-нибудь адвокатишку или купчишку, из тех, что ведут себя посдержаннее. И увожу с собой. Оказываю им честь, а они уж как рады этому! И потом я снова обретаю силы искать моего.

Самое обидное, когда кто-то из тех, что я прогнала, снова начинают оказывать мне знаки внимания, я их прощаю, а они... снова... Сколько раз я клялась, что ноги моей у герцога не будет! Но он такой сильный, смелый, решительный. У него такой взгляд. И я снова прощаю его. Всегда хочется верить, что он всё понял, что так больше не будет. Последний раз я с ним распрощалась две недели назад, а он всё не зовёт...

Сегодня к боли подмешана изрядная доля гордости, сам король обратил на меня своё внимание. Оказывается, король тоже такой же...

И вот я присматриваюсь к толпе, выбираю кого-нибудь.

Одно странно знакомое лицо я уже давно держу на примете. Одет неброско, но как-то... правильно, что ли. Не так чтобы высокий, но плотный. Ведёт себя совсем скромно, но держится уверенно. Попросил чашу с водой для рук - сразу видно за порядочным столом сидел. Не красавец, нет, но что-то такое в его лице есть. Вот, посмотрел на меня и замер. Понял, что я женщина, кажется. Смотрит прямо в глаза, я знаю, он уже так смотрел мне в глаза, но где? И так же сердце сладостно замирает, как в тот раз.

Вспомнила! Это же королевский колдун. Будто воочию увидела его на обеде у короля. Правда, он простолюдин, сидел за боковым столом для секретарей, советников - для таких же неблагородных. Но его подозвал к себе сам король, о чём-то долго разговаривали, король с ним обращался почти как с равным. А потом колдун вернулся на своё место, вот тут он и заметил меня и до конца обеда всё смотрел на меня таким же взглядом. Его глаза, такие спокойные, уверенные, смотрят внутрь меня, словно насквозь видят. Ну, положим, это и понятно - не зря же колдун.

Подумав ещё немного, подзываю хозяина, показываю на этого человека и выхожу. Сажусь в карету и жду. Волнуюсь... И как-то немного тревожно мне.

* Строчки из стиха Офелии "Я Валентиною твоей..." ("Гамлет" Шекспир)