Раннее утро. Небольшая, уютная и светлая трехкомнатная квартира в центре Одессы. Сюда я, двадцатилетний студент университета, приехал на каникулы к тете Зине. Она принимала меня, как родного, готовила, кормила, провожала на пляж, а вечером встречала с улыбкой и с пирогами. Но это утро показалось мне особенным, наверно потому, что в комнатах запахло женщиной (тетя Зина - не в счет).    Духи, пудра, новая зубная паста, все это составляло букет необыкновенных запахов, витающих в пространстве квартиры. Понятно, что-то произошло ночью, когда я, утомленный морем и солнцем, спал без задних ног.

Я тихонько встал и прямо в плавках стал пробираться в то место, откуда исходили эти будоражащие грудь запахи. В соседней комнате стояли две кровати, одна, где спала тетя, была пуста и застелена (тетя Зина всегда вставала чуть свет и начинала колдовать на кухне). Другая. О, на другой кровати спала прекрасная фея, уснувшая, после ночной ванны, в чем мать родила, укрытая легкой простынкой. В том, что она была голой, не было ни малейшего сомнения, поскольку простынка очерчивала все формы тела без намека на нижнее белье. Засмотревшись на это эротическое божество, шокирующее меня тем, что оно спит буквально в соседней комнате, я не заметил, стоящую рядом с дверью подставку для телефона. Очнулся лишь тогда, когда понял: что-то задел коленом, и подставка начинает падать. Как я ни пытался поймать ее без шума, все равно не получилось. Соскользнувшая телефонная трубка упала на пол (слава богу, она не разбилась). Но шуму наделала. Фея очнулась ото сна, повернула свою красивую головку в мою сторону и с полуоткрытыми глазами ласковым голосом, с не выспавшейся хрипотцой, произнесла:  "А, Фимочка, это ты, спи, еще рано". Она начала томно и медленно поворачиваться в постели внутри простынки, совершенно меня не стесняясь. Это заняло несколько секунд, но для меня в этот момент время потекло в обратном направлении, поэтому я успел увидеть много из того, чего видеть не полагалось. Нежное, цвета белого мрамора тело, краешек груди и часть ноги. Она теперь легла на спину, и, раскинув руки, продолжала спать на красивой кружевной подушке. Ее очаровательное личико частично прикрывали прекрасные, пышные белокурые локоны. Вырисовывалась форма ее юной, сводящей с ума, груди. Дальше мой взгляд плыл в сторону живота и ниже, где покоился величественный бугорок женского лобка.

Трикотаж на моих плавках затрещал, а тело начало гореть необыкновенным огнем, предвкушающим горение на костре необыкновенной любви и удовольствий. Фея, то ли во сне, то ли вполне сознательно, улыбнулась. Казалось - она все это видит и чувствует. Ей, конечно, был приятен шок молодого парня, который по достоинству оценил ее, пока еще до конца не видимые, прелести. Я стал пятиться назад, стараясь не наделать больше шума, и тут наткнулся на стоявшую сзади тетю Зину. Испугавшись разноса за незаконное вторжение на женскую половину, я втянул голову в шею и ждал наказания. Но тетушка, как бы понимая все, что произошло, бесстыдно глядя на мои растянувшиеся плавки, тихо зашептала: "Это Фирочка, твоя очень дальняя родственница, твоя бабушка ее специально прислала ко мне, мы с ней сговорились, будет тебе хорошей невестой! Она победно посмотрела на меня и, строго погрозив маленьким своим кулачком, добавила, - смотри мне, чтобы до свадьбы - ни-ни! А то я вас мужчин знаю!". Она на секунду задумалась, как бы вспоминая что-то из прошлого, потом загадочно улыбнулась, и пошла снова на кухню, готовить завтрак.

       Я отправился в свою комнату, прилег на кровать и, зажмурив глаза, стал рисовать себе невероятные картины близкого знакомства с моей будущей невестой. Что ж, раз бабушки хотят, - я согласен! Оказалось, что Фирочка приехала поздно ночью, когда я уже спал, как сурок. Я полежал еще немного в кровати, но заснуть не мог. Мешал вставший некстати "отросток", который так и не успокоился, пока я не пошел умываться. Затем состоялся прекрасный завтрак из омлета и блинчиков, которые успела состряпать тетя Зина.

Вероятно, почувствовав запах блинов и ароматного кофе, проснулась и фея, так я ее иногда буду называть, Фира – как-то непривычно, хотя она явно была достойна самого прекрасного имени на свете. Девушка проскочила мимо кухни в туалет, и я опять сумел кое-что интересное увидеть, потому что она торопилась и на пути по коридору, уронила что-то на пол. Произошло это прямо напротив двери в кухню. У нее не было другого выхода, и она на секунду, отпустив одну руку, удерживающую простынь, нагнулась, чтобы поднять аксессуар. Боже, мне были видны все ее ноги до самых "булочек". А когда она нагибалась, верхняя половина тела оказалась практически открытой. Мелькнули невероятно белые груди с яркими сосками и радужками вокруг них. Анализируя позже - наше знакомство, наши взаимоотношения, я даже подумал, что это было сделано специально, чтобы взбудоражить мое воображение. Но сейчас это было для меня явлением божественной мадонны с какой-то картины итальянского художника.

Вскоре фея появилась на кухне, чистенькая, свежая, как луч утренней зари, одетая в легкие яркие цветные шортики и прикрывавшую только грудь майку. Она поцеловала тетю Зину в щеку, и присела за стол. Фея сама была аппетитная и яркая, как завтрак. "Так бы и скушал ее",- подумал я, глядя на новую знакомую. Губки бантиком, тело глянцевое, глаза прозрачно-голубые. Ну, в общем - фея и все тут. Мы начали знакомиться. Я рассказал, что учусь на втором курсе университета, и только что вернулся из диалектологической экспедиции по Карелии. Она - работает у мамы в мастерской, шьет одежду. "Все, что будет на мне, - сказала фея, - я сшила себе сама. - Кроме трусиков, лифчиков и купальника". Она прищурилась, глядя мне в глаза, как бы проверяя мою реакцию.

"Фира! Как тебе не стыдно", - начала было говорить тетя Зина, но потом махнула рукой и ушла в гостиную.

"Теперь слушай меня внимательно, - таинственным голосом заговорила фея. - Завтра мы плывем с тобой на три дня, на теплоходе "Алупка", в маленький круиз по морю. С тобой тетя Зина меня отпустит". У меня перехватило дыхание - три дня на теплоходе, вместе с этой очаровательной девушкой, с ума сойти!  - Билеты в каюты высшего класса покупаю я. У тебя, у студента, денег наверно не очень. А мне папочка дает столько, сколько захочу, так что тут все в порядке, не переживай. Главное держи язык за зубами. Меня тебе прочат в невесты, пусть это так и остается!".

Я пока мало понимал из того, что говорила Фирочка, но знал теперь главное, что мы с ней три дня будем вместе! Вот уж подарок судьбы, - думал я. И рисовал себе невероятные картины пребывания на теплоходе с феей.

       После завтрака, взяв с собой все необходимое для купания на пляже, мы вышли из дома. Через квартал, Фира вдруг сорвалась и кинулась навстречу какому-то парню, который явно поджидал ее на углу перекрестка.

"Арсенчик, милый, вот и я!" - они начали без зазрения совести обниматься и целоваться, как будто меня вообще не существовало. Наконец фея очнулась и представила нас друг другу. Передо мной стоял парень, армянин, лет двадцати пяти, весьма симпатичный, стройный, модно одетый. Оказалось, что это возлюбленный феи, с которым ей строго настрого запрещалось встречаться. Как выяснилось позже, во Львове, где они познакомились, Арсен, живущий в Ереване, был на практике, после института. У них бурный роман. Но мама Фиры, узнав, что ее возлюбленный армянин (читай - христианин), запретила еврейской девочке даже думать о нем. А тут я пригодился для роли подсадной утки. Я, конечно, всегда ценил дружбу, и раз так случилось, решил помочь девушке. Все-таки дальняя родственница. Да и она меня так очаровала своей красотой, что казалось - прикажи она мне прыгнуть с парашютом, прыгнул бы!

На пляже мы расположились рядом, купались, загорали, болтали о разном. Но когда я шел к морю, мои голубки предавались ласкам, насколько это возможно было на одесских пляжах советского времени. У меня конечно слюнки текли, глядя на фантастически сексуальную фигуру феи. Но кроме вздохов по этому поводу у меня ничего не было.

Вечером фея показала тете Зине билеты на трехдневный круиз по морю, куда она везет Фимочку отдохнуть. Тетушка обрадовалась, и несколько раз подмигивала, дескать, вот видишь, ты ей понравился, так держать. Она забыла спросить фею - в разные ли каюты билеты, но это для нее не имело никакого значения. А билеты оказались в одну каюту первого класса. Я не знал, что это такое, но понял, что в такой каюте плавать - одно удовольствие!

Так оно и произошло. Каюта оказалась - супер! Две кровати, столик, шкаф, маленькая ванная с туалетом, большой иллюминатор со шторой, в общем, все, что надо для романтического путешествия с девушкой. Неподалеку от каюты располагался бар-ресторан и маленький концертный зал. После того, как мы втроем веселые поднялись по трапу и обследовали каюту, Фира вывела меня в коридор и умоляюще произнесла: «А у тебя место в другой каюте, но там тебя ждет сюрприз. Вот тебе ее номер и сто рублей на первое время, развлекайся. И спасибо тебе, ты настоящий друг». - Она приблизилась и поцеловала меня своими совершенно потрясающими губами в щеку.

Сто рублей по тем временам равнялись месячной зарплате. Я попытался откреститься от денег, но она так умоляюще посмотрела на меня своими огромными еврейскими глазами, что я сдался.

- Через два часа встречаемся в ресторане на обеде, пока!

Они с Арсеном тут же заперлись в каюте, а я, накинув сумку на плечо, отправился искать свое место под солнцем. Мне было грустно и скверно на душе, потому что не я там с феей. Моя каюта, на двери которой почему-то висела табличка "Служебная", и в которой тоже почему-то было две кровати, оказалась не хуже, чем у моих новых знакомых. Я почему-то этому совсем не удивился. А надо было! Я присел на кровать и улыбнулся, матрас был необыкновенно мягким, как домашний диван. Раздевшись, пошел ополоснуться. Потом посмотрелся в небольшое зеркало, поиграл мышцами, все-таки я волейболом занимался, и, скорчив самому себе рожу в знак отчаянья, вышел в комнату каюты.

Сначала меня оглушил пронзительный крик: " А-а-а!" - Передо мной, прикрывши руками груди, стояла наполовину раздетая молодая женщина, которая видимо, вошла в каюту, не подозревая, что я уже тут умывался, и развлекался со своими "бицепсами".

- Стучаться надо, молодой человек, - зачирикала она, произнеся эти слова, как одно слово, с явно одесским, неподражаемым акцентом, - вы шо не видите, шо тут дама! - Она отвернулась, показав мне очаровательную загорелую спинку, и быстренько одела что-то типа майки.

- Ой, простите меня, пожалуйста, - начал было оправдываться я, - но почему мне надо стучаться, если я выхожу из туалетной комнаты, и точно знаю, что был один?

- Вы же мужчина,- пристыдила меня незнакомка, - вы всегда должны быть начеку, как пограничник! – Нет, я вас ни за что не прощу!

Я покраснел и подумал, что ошибся номером каюты. Кстати, вспомнил, что у меня не было ключа. И дверь каюты была не заперта на ключ, когда я в нее входил. Потянулся за сумкой, собираясь уходить, и вдруг услышал:

- Сядьте! - это прозвучало громко, как приказ. Я, оторопев, сел на край кровати! - Я подруга Фиры и работаю тут на теплоходе в баре. Помогаю старшему брату. У меня каникулы, вот я тут и подрабатываю. Заодно плаваю в круизы, живу в Одессе, улица Карла Маркса 34, учусь в кулинарном техникуме, правда, здорово! Фира попросила меня присмотреть за вами, потому что с теплохода во время шторма можно упасть в море. Вы понимаете?

Я на секунду представил себе шторм (ведь я впервые в жизни плыл на корабле), и как я падаю в море! Я вздрогнул и сказал, что понимаю.

- Так вот, будете держаться за меня, не упадете! И ни шагу без меня, я за вас головой отвечаю! Спать будем вместе, это каюта моя и моего брата, но поскольку он сутками тут не бывает, место свободно! Если будете приставать... (я замахал руками, мол, что вы, никогда) - а она вдруг стала рассматривать меня, и что-то в ее выражении лица изменилось, глаза задвигались вдоль меня с ног до головы, потом обратно, словно раздевая и одевая меня. - Так вот - будете приставать? - Приставайте! Ты, бой, мне понравился (она вдруг сразу перешла - на ты).

Только теперь я сумел разглядеть мою новую спутницу, которую звали Мариной, и которая оказалась весьма привлекательной миниатюрной девушкой, типичной одесситкой - брюнетка с голубыми яркими глазами, с фигурой гимнастки (в хорошем смысле этого слова). Одета она была в легкие джинсы, входившие тогда в моду, и в модерновую кофточку, видимо привезенную братом из загранки. Поскольку Марина была без лифчика (грудки у нее стояли, как пирамидки), то видны были бугорки офигительных крупных сосков, от вида которых все внутри тебя загоралось, как спичка!

Оценив все это, я готов был подчиняться красавице до самого конца круиза, о чем сразу ей и заявил. Закончив свою короткую речь несколькими комплиментами в ее адрес, я был одарен очаровательной улыбкой и приказом следовать за ней. Она шла впереди меня по коридору и знакомила с устройством теплохода, где, что, когда? При этом она хорошо понимала, что я - ее почти не слушаю, а смотрю, как девушка виляет своей аппетитнейшей попкой, стараясь шагать, как манекенщица на показе мод. Вдруг она резко развернулась. Я, не успев затормозить, практически врезался в нее и почувствовал на себе ее тело, груди, близкое дыхание. Руки не произвольно вытянулись вперед, пытаясь затормозить, но получилось, что я вдруг обнял ее. Она замерла, не предпринимая никаких движений, глядя в упор в мои глаза, Подождала, пока я, ошалевший от такого поворота событий, после секундного к ней прикосновения, не отпрянул назад, как ужаленный, и сказала:

- Фира вчера вечером по телефону говорила мне, что ты умный и способный, и симпатичный еврейский мальчик. Поэтому я и согласилась ей помочь. Потому что ее папа и мой папа - двоюродные братья - ты понял?

Возникла пауза, я ждал предупреждения, или еще какого-нибудь разноса, но Марина, вдруг громко рассмеялась, взяла меня за руку, и мы пошли с ней рядом, как два старых и добрых знакомых. Мы гуляли по палубам, зашли в бар, где она познакомила меня с Борей, своим братом. Тот угостил нас двумя бокалами красного вина, потом еще двумя, потом еще... И пожелал хорошего отдыха. После вина было приятно полежать в шезлонгах, мы смотрели на море и болтали о всякой чепухе.

Обедали вместе с Фирой и Арсеном, за столиком на четверых и ели что-то очень вкусное, заранее заказанное Борисом. Я поглядывал, то на фею, то на Марину, как бы сравнивая их, но потом пришел к выводу, что и у той, и у другой, есть свои достоинства и прелести. Хотя ... Ладно, об этом потом. После обеда Марина ушла помогать брату, а меня сморил сон, и я решил поспать. О том, куда девались фея и Арсен, думать не хотелось.

Проснулся я через пару часов от скрипа каютной двери, на пороге стояла Марина и с интересом наблюдала за мной. Я лежал не укрытый в плавках, молодой студент-спортсмен с загорелым телом, на котором уже стали появляться волосы, которые ах, как нравятся некоторым страстным женщинам.

Я нагло повернулся так, чтобы передок моих плавок был бы хорошо ей виден, и наслаждался моментом. Мне стало интересно, как отреагирует Марина: фыркнет, обругает меня, бесстыдного, или... В итоге получилось - или. Она пристально посмотрела мне в глаза, потом перевела взгляд на увеличивающийся бугорок на плавках, что-то в ее глазах сверкнуло, и мне показалось, что грудь начала дышать не ровно, что девочка сильно возбуждена. Я ждал, но вместо продолжения назревавшей близости, она вдруг тряхнула головой и как-то особенно приятно сказала: "Фимочка, нас Фира и Арсен ждут на дискотеке, выйди, дай мне умыться и переодеться. Потом быстренько переодевайся сам и - вперед веселиться!"

- А можно я останусь и посмотрю, как ты будешь купаться и одеваться, - начал было хамить я, понимая, что Марина настроена на мою волну. Но в ответ только получил:

- Сгинь, несчастный! - После чего, она наклонилась над кроватью, где я лежал, и прошептала, - не все сразу! У-хо-ди!

И она попыталась вытолкнуть меня с кровати, обняв за плечи. Но это была ее ошибка, я потянул девушку на себя, и она оказалась лежащей на мне полностью. Сердца у обоих заколотились, как молоты на наковальне, дыхание остановилось, губы стали так близки, что их тепло обжигало. Марина попыталась, ерзая встать, освободиться от моих рук. Но я держал ее так крепко, что все было напрасно. Ее тело вдруг обмякло, расслабилось, как текущий мед, и она разрешила себя поцеловать в губы-бантики.

Сколько прошло времени после первого поцелуя, самому богу неизвестно, оба оторвали губы друг от друга только тогда, когда насладились полностью. Я протянул руки к джинсам, нащупал замочек, и стал медленно его раскрывать. Ладонь моя скользила ниже пупка вниз, нежно двигая язычок замочка, большой палец почувствовал нежный лоск шелковых трусиков, потом лобок, который неизбежно был задет при раздевании. Я сначала снял часть джинсов с ее очаровательной попки, потом ласково повернул ее на спину и левой рукой снял джинсы с ее трепетных ног.

Какое это невероятное ощущение, когда мужчина и женщина вдруг остаются без одежды. У обоих возбуждение достигает апогея, потому что первый акт свершился - она уже раздета, а значит - согласна отдаться ему полностью. Он раздет и чувство того, что женщина наконец-то в его власти, овладевает телом, душой сердцем, потому что предстоит познать что-то новое, неизведанное, что-то безумно приятное, свежее, еще не познанное, еще девственное. От этого возбуждение усиливается до предела.

- Нас ведь ждут, - прошептала Марина, пытаясь найти последний аргумент против того, что должно было случиться. Она сама понимала, что аргумент слабый, и что она это сказала просто, чтобы себя немного успокоить, перевести дыхание. Но было, конечно, поздно, обоих захватила страсть, которая уже не отпускала их в течении часа, когда казалось, что огромный корабль качает не волна, а эта маленькая, уютная каюта, где двое молодых людей соблазнились на любовь в постели, на получение невероятно приятного кайфа, когда двое - мужчина и женщина вмиг доверились друг другу, доверили нахлынувшим чувствам и желаниям. Желаниям слиться воедино, войти друг в друга, чтобы подтвердить вечный закон природы - притяжение противоположных полов. Если бы не прекрасная противошумовая изоляция кают, на корабле, в каждом его уголке, можно было бы услышать глубокие стоны, и даже прерывистые, приглушенные крики, слова признания и поощрения, друг другу, которые вырывались из груди этой пары. Все это продолжалось до тех пор, пока оба не упали от изнеможения - потные, мокрые, но такие счастливые и удовлетворенные!

       Когда мы с Мариной появились на танцплощадке, дискотека была уже в разгаре. Фира и Арсен выделывали твист, и это у них здорово получалось. На фее было легкое кружевное платье, облегающее ее великолепную фигуру, поэтому все движения танца получались у нее невероятно сексуальными. Арсен танцевал твист с армянским акцентом. В его движениях явно сквозили ереванские мотивы. Мы с Мариной тоже присоединились к танцующим, и было не понятно, откуда брались силы. Ответ прост - молодость! Молодость, когда достаточно короткого отдыха, чтобы восстановиться и потом танцевать практически всю ночь, не замечая усталости.

       Правда, от Фиры не ускользнуло мое состояние и поведение, по отношению к Марине, с которой мы то и дело переходили на медленный танец, сдвигались в сторону, где света практически не было и там целовались! Сначала она отвела в сторону Марину, и они некоторое время о чем-то перешептывались, посмеивались, посматривая в мою сторону. Потом Фира что-то сказала Марине с серьезным лицом, от чего у той глаза округлились и немного потухли. В конце концов, фея подошла ко мне, дернула за рубашку и сказала: "Слушай, милый Фимочка, не забывай, что ты мне назначен в женихи, а я к тебе - в невесты!?".

От Фиры явно пахло коньяком, видно было, что они уже "хорошо посидели" с Арсеном в баре.

- Погоди, погоди, - начал было говорить я, - у тебя же Арсен?!

- Арсен, Арсен! Чего ты заладил. В общем, я тебя предупредила. Я, знаешь ли, собака на сене.

Она вдруг рассмеялась и снова пустилась танцевать с удвоенной энергией.

"Собака на сене" - я и понятия не имел тогда, что означало это выражение. Я услыхал его впервые и никак не мог сообразить, что за этим стоит? Чего хочет Фира? Почему собака на сене? Причем тут сено? Я бросился к Марине, к которой уже подрулил один из путешественников и стал с ней заигрывать.

- Простите, - я отвел ее в сторону, и начал было говорить, как услышал ее короткий монолог:

- Почему ты не сказал, что тебя сватают Фире. Он моя лучшая подруга, как я могла?

Я не понимал, то ли она шутит, то ли всерьез. И еще, я почувствовал, что от меня уплывает золотая рыбка.

- Причем здесь Фира, у нее ведь Арсен! - Снова аргументировал я.

- Ну что ты заладил, Арсен, Арсен. Он не муж ей, ни жених, не стенка - подвинуть можно!

И подернув своими нежными плечиками, Марина отправилась помогать брату, поскольку вечеринка в баре-ресторане была в разгаре. Летние ночи необычайно короткие, и на востоке уже забрезжила заря. Я махнул на все это рукой и отправился до смерти усталый в каюту спать, уже не помышляя ни о любви, ни о сексе, ни о девочках. Я ничего не понимал. С этими девочками можно было с ума сойти. Все ведь складывалось, как нельзя лучше. Так все началось и - на тебе.

Проснулся я часам к двенадцати, когда солнце уже сильно жарило в иллюминатор каюты. Спросонья забыл, где я, но потом, вспомнив все, что произошло вчера, поглазел немного на потолок, пошел купаться. Вдруг вспомнил, что тут должна была спать Марина, однако ее постель так и не была расправлена. Интересно, где она?

Умылся. Почистил зубы, прилизал "кок" на голове. И отправился искать своих новых знакомых. Нашел их в баре-ресторане, где все только что начали завтрак, поскольку спали, как и я - до полудня! Со мной за столом сидела Фира и Арсен. У обоих были красные от недосыпания глаза, но мне показалось, что они какие-то грустные. Что-то между ними произошло. Вдруг сзади услышал веселый голос Марины:

- Ну, как спалось?

Я оглянулся и увидел "мою девушку" вместе с тем парнем, который вчера клеил ее на танцах! "Предательница", - подумал я, и с открытым, недоброжелательным видом посмотрел на Марину. А с той, как с гуся вода. Она быстро переключилась на другого парня, и видимо ей было с ним весело и комфортно, хотя ради справедливости стоит сказать, что она поманила меня пальчиком в сторону салона, и там сказала: " Ты прости меня, но у Фиры на тебя виды. С Арсеном они вчера крупно поспорили. Ему надо возвращаться в Ереван, его там родители ждут, которые узнали про Фиру и устроили ему скандал".

- Я что вам, марионетка какая-то, - начал было возмущаться я, - вы тут в Одессе все в хохму превращаете. Ну, нельзя же так.

- Можно, Фимочка, можно, - успокаивала меня Марина, - да, мы все в Одессе хохмачи, но зато - как весело нам живется. Мне с тобой было просто классно, приятно, я получила удовольствие и счастлива, что ты так жарко можешь любить. Но пойми, Фирка мне кровная подруга, мы с ней огонь и воду прошли, не могу я ей поперек дороги встать.

- Да причем тут Фира, - не унимался я.

- Сам поймешь скоро, - таинственно сказала она. И отправилась к своему новому ухажеру.

Я вышел на палубу. Теплоход приближался к какому-то берегу. Слышны были крики пассажиров: "Кара-Бугаз, Кара-Бугаз". Дальше все шло по расписанию круиза: купание, загорание, обед, дневные танцы, музыка, болтовня о том, о сем. До вечера мы все вместе, забыв на время про всякие любовные треугольники, прожигали жизнь в бесшабашном отдыхе, который обычно бывает у людей на каникулах или в отпуске. Все, кроме отдыха и удовольствий - по барабану! Единственное, что я заметил и ощутил на себе, несколько пристальных и многозначительных взглядов Фиры. От этих взглядов сердце билось сильнее, и надежда вставала вместе с крайней плотью, которая жаждала встречи с моей "невестой". А тут еще слова Марины: "Сам поймешь скоро...".

Когда мы вернулись на корабль, все разбрелись по каютам на "тихий час". Купание разморило, и спать хотелось ужасно. Я повалился на кровать и моментально уснул. Хотя сквозь сон видел, как вошла в каюту Марина, быстро разделась и тоже легла под простыню. Мы прохрапели до восьми вечера, проснувшись, просто несколько раз переглянулись. Я попробовал двинуться в ее сторону, но тут же ее сердито сдвинутые брови, возвращали меня на место. Ясно стало, как теперь говорят, любовь оказалась одноразовая! Но о том, что меня ждало впереди, какие будут две последующие фантастические ночи я и не предполагал.

       На ужин снова собрались, согласно билетам и путевкам на круиз. Фира и Арсен до сих пор выясняли отношения, это было заметно по грустному лицу армянина и по явно заплаканным глазам феи. Даже косметика не смогла этого скрыть. Маринка же вся была в новом знакомстве и, похоже, полностью переключилась на Сергея (так звали парня, с которым она теперь не расставалась). Я был полностью нейтрален, и планы на вечер и ночь были равны нулю! Однако судьба преподнесла мне еще один урок и наслажденье, о котором можно было только мечтать.

Вечером на палубе давали концерт артисты эстрады. Настроение у всех было приподнятое. Беззаботность и бесшабашность царила среди всех пассажиров теплохода. Еда и места для сна - рядом, море, красивые женщины и мужчины, которые бродили парами, яркие звезды, теплая ночь. Я стоял у борта и смотрел на дивную картину - за бортом плыла вселенная, невероятно красивая и бесконечная. Вдруг кто-то рядом спросил приятным и певучим голосом: "Огонька не найдется?", - возле меня стояла хрупкая, чуть выше меня ростом женщина, в вечернем красивом бордовом платье, с крупными бирюзовыми бусами на груди. Ее идеальная прическа и пытливый взгляд умных, больших красивых глаз, выдавали незаурядную личность. Правда, от нее, кроме запаха удивительно приятных духов, шел запах недавно выпитого коньяка, а может быть и очень крепкого коктейля.

Я оторопел на несколько секунд, потому что не ожидал увидеть рядом с собой такое чудо, а во-вторых, не курил в то время, поскольку серьезно занимался спортом, и у меня естественно не было ни спичек, ни тем более зажигалки! Видя мое замешательство, женщина еще раз вопросительно повела бровью и наклонила свою прекрасную головку. Это у нее получилось так театрально, что во мне все перевернулось. Интуиция вдруг подсказала, что дрейфить не надо, а надо что-то предпринять.

- Одну минуту, - громко сказал я, вытянув вперед руки, как бы умоляя подождать здесь, и ни в коем случае не уходить. Пока я бежал к палубе, где (я знал точно) сидят Арсен с Фирой, потом, не спрашивая разрешения, схватил зажигалку армянина, и стремглав бросился назад, под озадаченные окрики моих друзей...

Моя незнакомка все еще стояла в той же позе, поскольку не понимала, есть у меня огонек, или его нет!

- Вот, пожалуйста, - я протянул ей зажигалку, на что получил уничтожающий укол второй поведенной бровью, которая как бы сказала, - мне, зажигать самой! Ах ты, невежа!  Да ты не видишь, что перед тобой дама!

Я понял, наконец, чего хочет эта самая дама, и принялся крутить колесо зажигалки, высекая искру. Искра высекалась, но огонь не зажигался, то ли от волнения, то ли от того, что я неумело это делал. Незнакомка мягким движением ладони остановила мои потуги и, взяв зажигалку, легко ее воспламенила. Потом она красиво прикурила ароматную тонкую сигарету, чуть откинув голову, затянулась и пустила в сторону моря колечки из дыма.

- Вот так, - сказала она, вернула мне зажигалку и зашагала вдоль перил борта теплохода. Я, застывший на месте, тихо наблюдал за ее восхитительной походкой топ модели и был крайне возбужден видом ее сверх сексуального зада и полностью, до талии, открытой спиной! Голова закружилась и я, чтобы не упасть, уперся рукой в перила. Закрыл глаза, и попытался было вспомнить ее лицо...

- Эй, на борту, - это был ее голос. - Вы, я вас зову! - я открыл глаза, она стояла неподалеку от меня и манила меня своим прекрасным пальчиком. Я подошел, хотя ноги меня не слушались.

- Это вы меня? - заикаясь от волнения, спросил я.

- Тебя, тебя, - ответила львица, переходя, на  ты. - Проводи меня до каюты, а то я заблужусь.

- А где ваша каюта, - спросил я, переполненный каким-то новым возбуждением.

- В отделе люкс, ответила она, и, взяв меня под руку, решительно повела вперед.

Верхние каюты были самыми дорогими в этом круизе. Даже коридор здесь был отделан по-особому, кругом лакированное дерево, зеркала, необычное освещение.

- Ищи номер 12, - лепетала леди. - Номер 12.

Я, наконец, нашел нужную каюту с каким-то особым знаком на двери. Леди отстранила меня, достала ключ из сумочки и открыла эту самую дверь. Я собрался уйти, но услышал шепот: "Останься". Сначала я подумал, что мне просто показалось, что я настолько возбужден, что уже слышу голоса ниоткуда. Но шепот повторился, он исходил из прелестных, до умопомрачения, губ моей спутницы, и все было реально, не во сне.

- А впрочем, нет, сначала сходи в бар и купи чего-нибудь сладенького выпить. Ликеру розового, пожалуйста. Он будет как раз кстати.

Увидев мою нерешительность, она подошла ко мне как можно ближе, так близко, чтобы я ощутил ее горячее дыхание и упругость ее бюста на своей груди.

- Хочешь провести вечер в обществе заслуженной артистки театра? Да, или нет? - Конечно - да! Не хватит у тебя смелости мне отказать! Ты сегодня будешь моя месть! Избранная живая, сильная мужская месть. Ты красив и молод - это то, что надо, это то, чего я хочу испытать, как испытал он - молодость, страсть и силу! Иди - и без ликера не возвращайся!

Она сказала это так, как будто играла сейчас на сцене при полном зале. Ее реплики сопровождались прекрасными и красноречивыми жестами гибких и тонких красивых рук!

…Как я шел в бар, как купил ликер, как вернулся в каюту - не помню. Все делалось, как теперь говорят, на автопилоте. Помню только, когда я вернулся, леди сидела на большом диване, в легком халатике. Перед ней стоял небольшой столик с вазой, в которой были фрукты и шоколад. А еще стояли два хрустальных поблескивающих фужера для ликера.

- Присаживайся, давай знакомиться, - сказала она чистым и глубоким голосом, - нет, сначала налей ликеру. Розовый - мой любимый.

Она следила за моими действиями, осматривая меня, как бы оценивая, гожусь ли я в партнеры, и не сделала ли она ошибку, пригласив молодого человека к себе. А еще внимательней наблюдала - сколько ликера я налью в фужер. Я галантно налил чуть меньше половины, чем вызвал удовлетворение леди. Передав ей ликер, я присел на диван возле нее.

Итак, ее звали Лариса Ходоровская. Она была известной актрисой одного из сибирских областных драматических театров. В Одессу приехала отдыхать в отпуск одна, разругавшись с мужем, узнав, что у суженого роман с его секретаршей. Здесь у нее масса родственников, и вообще она родилась в Одессе, и безумно любит этот город. Рассказывая о себе, Лариса не забыла вставить пару одесских хохм, которыми постоянно больны одесситы. Мы от души похохотали над ее рассказиками и совсем уж раскрепощено стали чувствовать себя вдвоем.

Вдруг в какой-то момент она очнулась от разговоров и взглянув на меня, как-то по-особому, сказала:

- Учти, я несколько месяцев не была с мужчиной! Сначала шок - узнала про мужа, стрессовое состояние, спектакли, репетиции, все на надрыве. Я устала, мне нужен был отдых - и...
Она повела в воздухе ладонью, вращая как-то необыкновенно свои тонкие красивые пальцы. Их нежность я ощутил позже, но пока, это были жесты женщины, которая вся - любовь! Женщина, которая может осчастливить любого мужчину, только своим присутствием, своей красотой и притягательностью. Тонкая талия, очаровательная грудь с умопомрачительным вырезом халата. Большие печальные глаза, наполненные слезой откровения, губы, жаждущие нежного страстного поцелуя, и тело, цвета белого шоколада, сладкое и сексуальное. Не сейчас, а много лет спустя, понял, что я оказался в нужное время, в нужном месте, чтобы познать рай на земле.

Я сидел и слушал, как завороженный, держа в руке фужер с ликером, который мы потихоньку пили, и который мне тоже начинал нравиться. В какой-то момент она перестала говорить и внимательно посмотрела на меня. Потом улыбнулась чему-то, как бы говоря про себя – была, не была! И приблизившись ко мне, поцеловала мои губы. В начале, я немного растерялся, молодой был, но потом ответил на поцелуй и постарался сделать так, чтобы Ларисе было приятно. Мы улетали оба, я это чувствовал по тому, как с каждым новым поцелуем, ее тело отдавалось мне, вплетаясь в меня всеми фибрами души.

- Мне так хорошо сейчас с тобой, - произнесла она, - как будто любовь вернулась. Знаешь что, давай-ка, освежись. Хочу тебя чистеньким. Вперед!

Я отправился в душевую, которая была отделена от комнаты рифленым стеклом, и открыл воду. Струи теплой влаги коснулись бронзового от загара тела, которое томилось, и предвкушала последующие события. Приятно пахнущее мыло, нанесенное на тело, и вода смывали дневной пот и очищали, как будто от греха, готовясь к греху новому. Поцелуи еще горели на моих губах, и возбуждение было таким сильным, что казалось - все внутри  сейчас взорвется.

Я не слышал и не чувствовал, как за спиной подкралась она. Когда ее руки легли на мускулистые плечи, я вздрогнул от неожиданности. Внизу живота, что-то так пронзительно защемило, тело покрылось гусиной кожей, а дыхание, что с дыханием? – У меня просто не было дыхания, все застыло, воздуха не хватало, горло перехватила волна желания и невероятного наслаждения. О том, что это не сон, говорили ее руки, которые начали ласкать мою спину, потом мышцы живота, опускаясь все ниже и ниже, пока ее волшебные гибкие, тонкие и нежные пальцы не коснулись крайней плоти. Ее губы впились в плечо, а пальцы начали нежно массировать "его", и все вокруг. Ее упругие, гладкие большие груди, с отвердевшими, как почки на весенних деревьях, сосками прильнули к спине, сливаясь с ней воедино. Волнения и страсть охватили обоих. Я хотел повернуться к ней лицом, но она не позволила пока этого сделать, держа мой торс крепко и давая понять, что еще не время. Вода, неторопливо лившаяся из душа, окатывала нас своей теплотой, добавляя приток желания. Время застыло и потеряло всякий смысл. Застыло и пространство, которого теперь просто не существовало. Были только мы вдвоем и любовь, сиюминутная, живая, неповторимая...

Наконец, она сама легонько повернула меня к себе, мы обнялись, переплетясь, словно лианы. Наши губы, скользящие по телу, целовали все подряд, вдруг, о боже, она начала опускаться на колени. Не понимая, что происходит, я заметался, задрожал и пытался поднять ее, но она настойчиво двигалась вниз, пока ее губы не сравнялись с моим… Ноги у меня подкашивались, потому что тело и сознание начали понимать, что сейчас произойдет. Сначала все противилось этому, потому что было впервые и казалось, что такого быть не должно, что это вульгарно, немыслимо. Но потом животный интерес - а что дальше? - победил и я перестал сопротивляться, и, положив руки ей на плечи, лаская их и ее шею, приготовился к непознанному.

Если бы кто-то наблюдал с другой стороны стекла душевой, то увидел бы фантастическую размытую картину в стиле экспрессионизма: профиль мужской фигуры, застывший в позе невероятного наслаждения. Он стоял, запрокинув голову, и ласкал плечи профилю женщины, которая ритмично и нежно двигалась в сторону его паха. Тихо стекала вода, издавая волшебную музыку. А двое, мужчина и женщина, наслаждались близостью, которая доставляла им ни с чем несравнимое удовольствие. В какой-то момент оба громко застонали и застыли в невообразимой позе, потом ноги его задрожали, тело обмякло, силы на какое-то мгновения покинули его, и он тоже опустился на колени и, обняв ее, целовал шею, лицо и губы!

Затем они поднялись, она повернулась к нему спиной, опираясь о стенку душевой, а он обнял ее сзади, и сблизился с ней. Теперь фигура из двух профилей выглядела как фреска на античных плитах, грациозно и красиво. Он целовал ей плечи и двигался в ее сторону твердо и ритмично. Ее тело то наклонялось вниз, то извивалось в восторженном танце любви, который она танцевала для него. Через несколько минут оба задвигались быстрее навстречу друг другу и... То, что происходило дальше, трудно описать, потому что оба, изнеможенные, но такие счастливые, поочередно переходили под струи воды, и смывали то греховное, что сотворили сами, что сотворила с ними природа!

Потом уже, лежа в постели, опираясь на мою руку и плечо, глядя на меня просветленным взглядом удовлетворенной женщины, она, прикрывая глаза, рассказывала о своей жизни, об успехах в театре, о провалах и опять успехах. О том, как она мечтает о романтической любви, о том, чтобы ей посвящали стихи и романсы, чтобы понимали ее окрыленную хрупкую душу, чтобы любили настоящей, а не придуманной любовью.

Слушая это, я без всякой причины начал читать:

Не бойся кинуться в объятья
Все поглощающей любви,
И в будни праздничное платье
Ты для нее прибереги.
Не бойся жечь себя порывом,
И шпоры запусти коню,
Когда в полете легкокрылом
Летишь, как мотылек к огню.
Отдайся ласкам без остатка,
До боли насладясь вином,
Напиток губ, горящих сладко,
Пей на дыхании одном.
Войди в туманное забвенье,
Теряя тело, как листву,
И вечность превратит мгновенье
В любовь и гимны торжеству.
Усни, успев сказать : «Еще бы…»,
Пусть счастье наполняет ночь.
Пасьянсы звезд сойдутся, чтобы
К утру судьбе твоей помочь.

       Она слушала, затаив дыхание, я чувствовал, с какой силой стучит ее сердце, как у нее возникает горячая волна возбуждения.

-Что это? Что это было? - Спросила она, повернув меня на бок, приблизив свои красивые и манящие губы к моим губам.

- Стихи, мои стихи! - Я пишу иногда.

-Милый ты мой мальчик, это же прекрасные стихи, а еще, хочу еще, хочу, хочу! И она снова откинулась на подушку, приподняв меня и приготовившись слушать.

Если б не было тебя,
Мир казался бы угрюмым,
Под холодным светом лунным,
Если б не было тебя.

Если б не было тебя,
То не знать душе покоя,
Мир бы полнился бедою,
Если б не было тебя.

Если б не было тебя,
Птицы б радостно не пели,
Звезды ярко не горели,
Если б не было тебя.

Если б не было тебя,
Умерла б любовь под небом,
В январе под серым снегом,
Если б не было тебя.

- Я почти готова, прочитай еще что-нибудь, ну, пожалуйста!

Я воодушевленный читал дальше:

Посланец надежды упрямой - оранжевый ветер вернулся,
задул в паруса, не заметив, - в агонии ночь угасала,
и белою молнией чайка волны опереньем касалась,
и солнце с любовью вставало над миром, который проснулся.

Соленые слезы прибоя от радости гладили берег,
как будто прощенья просили и что-то шептали тревожно,
и я понимал этот шепот, и думал, что это возможно,
сливаться с природой-подругой, которой ты бережно верен...

- Милый мой мальчик, это так прекрасно, сегодня волшебная ночь и со мной такой любовник! Боже, я люблю тебя...

     Она начала меня целовать, и эти поцелуи были такими откровенными и такими сладкими, когда чувствуешь, что женщина хочет впитать тебя в себя. Насладиться тобой, чтобы до дна допить тот чудесный напиток, который называется любовью. Она отдается тебе без остатка, чтобы выплеснуть из себя, как из сосуда то наслаждение, которое накапливается в крови для самых необузданных услад, которыми питаются мужчина и женщина.

В ту ночь она выпила меня, опустошила меня, наполнив любовью. Она сделала так, чтобы я прозрел и понял, какая может быть любовь женщины, которая открыла тебе двери в ее тело, в ее душу, в ее плоть и кровь!

Мы не спали почти до утра, занимаясь любовью, каждый раз по-новому, и каждый раз она требовала стихи, которые возбуждали ее больше, чем мои руки, губы, тело. И я читал с упоением. Когда кончились свои, читал Есенина, Пастернака, Ахматову, все что помнил…

Проснулся я к полудню. Моя слушательница стихов спала, раскинув свои прекрасные волосы по подушке, улыбаясь по-детски чему-то очень приятному.

Вдруг в дверь без стука вошел мужчина в морской форме, и злющими от ярости глазами, уставился на меня.

- Ты кто такой? Ты чего здесь делаешь, паршивец? - он угрожающе двинулся в мою сторону, если бы не проснувшаяся Лариса, которая, ничуть не испугавшись, оперлась на свой локоток и сонным голосом сказала.

- Не тронь его, Миша! Это мой племянник. Ему негде было спать, и я взяла его сюда...

- Племянник, - заорал Миша, - что ты мне мозги пудришь, он же голый и спит рядом с тобой!

-Так, - резким голосом крикнула Лариса. - Или ты сейчас же выметаешься из каюты наружу и дашь мальчику одеться и уйти, или между нами все кончено, и мы с ним уйдем вместе, понял! Выбирай!?

Видимо Мише Лариса была очень дорога, поэтому он, как послушный медвежонок, вывалился из каюты.

- Прости меня, милый, я забыла тебя предупредить, что это каюта помощника капитана, - она крепко поцеловала меня на прощанье, - у нас с тобой была целая ночь, но я живу своей жизнью, а ты своей. Я так тебе благодарна за эту ночь, поверь, будь ты старше - я была бы с тобой. Но Мишка мне тоже дорог - первая любовь! Иди, не забывай меня!

Я оделся и вышел из каюты в коридор. Неподалеку стоял Миша и постукивал кулаком по ладони, словно собираясь все же накостылять мне, но из каюты последовал приказ:

- Миша, ко мне! - И он, ни секунды не задумываясь, ринулся в каюту. Вскоре оттуда послышались его скулящие извинения, мол, я не знал, как ты могла, ладно, давай мириться и прочее.

Я вышел на палубу. В глаза ударило яркое черноморское, летнее солнце, голова закружилась от притока свежего воздуха, от прошедшей ночи, от любви и близости с бесподобно красивой женщиной! Я стоял у борта, держась за поручни, и смотрел на синие волны, на бескрайнее море, на красивые белые облака, украшавшие бирюзовое небо. Я был счастлив!

Вдруг я понял, что голоден, и опустошен физически. Самое время подкрепиться. Но в кармане не оказалось денег, они остались в сумке, в каюте, где я был с Мариной. Пришлось идти туда, опасаясь застать там влюбленную парочку. Но к моему удивлению в каюте никого не оказалось. Я принял душ, оделся и отправился в бар-ресторан. Не успел я открыть дверь, как ко мне бросилась, кто бы вы подумали, - Фира. Она пустилась отчитывать меня, не понятно за что:

- Где ты был!? Я тебя везде искала, даже к капитану бегала, просила объявить тревогу, но он только посмеялся и сказал, что ты, скорее всего у какой-нибудь женщины в каюте, неужели это так, как ты мог, почему меня не предупредил? Фимка, где ты был, признавайся?

Тут не выдержал я, во мне заговорила еврейская кровь, и я такое выдал, что Фира только стояла с открытым ртом и не могла двинуться с места:

- Я? Где я был? - любил одну из красивейших женщин мира, я был всю ночь с ней в каюте, она меня целовала. И что ты на меня орешь! Ты-то сама, где была? Чего ты меня стыдишь, у тебя же есть твой Арсик. Причем тут я, ты же не моя невеста, ты мне вообще - никто. Я для тебя так - подставка! Так что не надо валить все с больной головы на здоровую.

Я остановился, вдохнул воздуху и приготовился к следующему раунду нападения. Но Фира, молча, отвернулась и вдруг зарыдала. О, как она плакала, слезы текли рекой. Успокоить ее было не возможно. Я пытался говорить разные слова, комплименты, рассказывать анекдоты, - все было напрасным. Тогда я подошел к ней совсем близко, обнял ее, прижал голову феи, с душистыми и прекрасными волосами к своему плечу, и стал, покачиваясь, петь песню. Что я пел, уже не помню, но это возымело действие. Фира успокоилась, лишь изредка вздрагивая от эха прошедших рыданий, и застыла у меня на плече, грустно уставившись на море, которое беззаботно плыло за бортом.

- Пошли, я угощу тебя шампанским, я знаю - ты любишь шампанское?

- Откуда ты знаешь, - сквозь слезы спросила фея, - я ведь точно очень люблю шампанское.

- Вот видишь, идем и выпьем бутылочку, чтобы забыть все это к чертовой матери!

Она обмякшая и расстроенная, теперь чуточку отошла от истерики, и дала отвести себя в бар-ресторан. Правда, по дороге, она отпросилась на «секунду», чтобы привести себя в порядок.
Через минут десять Фира снова появилась перед входом в ресторан, в прекрасной короткой белой юбочке с оборками, которая откровенно, почти до трусиков оголяла ее удивительно красивые ноги. В легкой кофточке, цвета морской волны, которая только прикрывала груди, оставленные без лифчика... Все сидело на ней, как лепестки на цветочке. Она успела чуть подкраситься и ее глаза уже не казались заплаканными, а губки отсвечивали перламутром.

Мы заказали шампанского и шоколадного мороженного. Пили, произнося какие-то тосты, потом болтали о всяком разном, до тех пор, пока она вдруг не спросила:

- А с кем ты был в эту ночь. Расскажи! - Она как-то по-особенному посмотрела на меня и вдруг, что-то случилось. Да-да, что-то произошло! Я, конечно, точно не помню, но через нас с феей прошел мощный заряд тока, как будто что-то пронзило нас обоих. Глаза застыли в глазах, и оторваться от них не было сил. Тело застыло в напряжении, сердце готово было выскочить наружу, а дыхание... Куда снова девалось дыхание одному только богу известно.

- Нет, погоди, не рассказывай, - залепетала она. - Не хочу, не рассказывай. А что ты с ней делал?

- Стихи читал, - ответил я, оторопев от происходящего, и еще не вполне оправившись от удара какой-то волны.

- И все? - не унималась фея.

- Ну, было еще кое-что, - и я, наверно покраснел до корней волос...

- Мне ты стихи не читал, - с укором громко сказала фея. - Я и не знала, что ты пишешь стихи! Давай рассказывай то, что читал ей.

Я принялся, сначала робко, но потом смелее и смелее, читать наизусть те стихи, что читал Ларисе ночью. Фира слушала, подперев голову своей прекрасной ручкой. Иногда она прикрывала глаза и пила из фужера шампанское. Когда я закончил читать, она приблизилась ко мне и, невзирая на людей, которые сидели в ресторане, поцеловала меня в губы!

- Идем! Забирай шампанское и шоколад! - Твердым голосом скомандовала она.

- Куда?

- Идем, по дороге расскажу.

Она взяла меня за руку и силой потащила из ресторана. Мы быстро двигались вдоль борта теплохода, потом прошли в коридор, где располагались каюты первого класса, и вошли в ту, в которой «жили» Фира с Арсеном. Втолкнув меня внутрь, и заперев дверь на ключ, она повернулась ко мне и спросила:

- Что ты с ней делал ночью? Я тоже этого хочу! Сейчас! И ты в этом мне не откажешь. Я слишком долго терпела твои штучки, теперь ты мой. Понял!

Передо мной стояла львица, хуже того, передо мной стояла львица-одесситка. А что такое женщина одесситка, желающая парня здесь и сейчас, и без всякого права на отказ, я узнал позже!

- А как же Арсен? - попробовал защититься я.

- Ни слова об этом негодяе, ни слова, я потом тебе все объясню! Нет его, понимаешь, нет! Испарился, - она стала наступать в мою сторону, - утопился, сгинул! Есть только мы с тобой! Понял!

Я смотрел на Фиру, и вдруг глаза мои открылись! Что я увидел перед собой: красивую, миниатюрную девушку, с прекрасной фигурой и фантастически большими синими, как васильки, глазами. Ко мне вдруг вернулись чувства первого утра, когда я увидел фею, лежащую на кровати в утренних лучах, такую теплую и желанную. Я сделал шаг ей навстречу, и она тоже это сделала. Потом еще шаг, и еще. Я обнял ее, и она прижалась ко мне, как-то по-особому, как прижимается к любимому женщина, которая готова отдаться ему полностью, до последней капельки своего сердца и души.

Первый раз мы были близки друг с другом, даже не успев снять одежду. Только трусики, она и я. Потому что желание опережало время, раздеваться было некогда, чувства переполняли нас, страсть кипела между ногами и требовала соединения, сближения, слияния, растворения. Ни секунды на все эти раздевания, только бы войти друг в друга, как можно быстрее, сильнее и успеть насладиться любовью, до того, как она вырвет из тебя греховный сок, как пробку, выбитую из бутылки шампанского!

О, как это было приятно, как это было фантастически приятно!

Отделившись друг от друга, мы лежали на спине рядом, сцепившись ладонями рук, и наслаждались происшедшим, наслаждались любовью.

Я расслабился, и вдруг стал засыпать.

Фира повернулась ко мне, наклонилась над моим лицом, чуточку встряхнула меня и спросила:

- И это все?

Я улыбнулся, поднялся, прошел в душевую, разделся и встал под душ. Уже оттуда я крикнул Фире:

- А теперь ты, я тебя жду! Ты хотела так же как с той, с кем я был прошлой ночью, так вот - иди сюда.

Сначала я услышал рычание, потом шуршание одежды, потом, ко мне в душ вошло само очарование, вошла мечта, вошла фея, от вида которой можно было кончить тут же, не занимаясь больше ничем. Она подошла ко мне вплотную, я обнял ее, и мы начали танец любви.

- Что дальше? - прошептала она, дрожащая от возбуждения.

- А дальше, опускайся на колени.

Фея удивленно посмотрела мне в глаза, не понимая сначала, о чем идет речь, потом смекнула, но ответила:

- Давай, сначала ты! Но не здесь, а там, - она указала в сторону кровати. - Вытирайся.

Теперь пришла моя очередь удивляться. Я был возбужден до предела. Моя сексапильная невеста могла свалить в приливе страсти быка, без какого либо усилия. Ей достаточно было прижаться к тебе своим голым телом, поцеловать тебя и осторожно протиснуть свою ладонь, свои нежные длинные пальчики между ног. Тем не менее, я обтерся полотенцем и вышел из душевой. Фея, успевшая быстренько сделать все раньше меня, возлежала на подушках, раздетая, свежая, аппетитная. Пышные волосы обрамляли ее красивое лицо, как будто сошедшее с обложки порно-журнала. Руки запрокинуты за голову, ноги, о, чудо ноги, гладкие и возбуждающие, одна нога лежала на другой.

Я двинулся к ней, предвкушая необыкновенный кайф, но когда я подошел к кровати, ноги моей феи раскрылись английской буквой - W!?

- Хочешь попробовать, как это, - медленно и с нежностью в голосе проговорила она. Свет в каюте был приглушенный, и не все мне было четко видно. Это место между ног манило и так возбуждало. Но что мне предстоит делать, я не совсем понимал.

- Поцелуй меня туда, - поверь, тебе тоже будет приятно! - она улыбнулась очаровательной улыбкой, она положила руки себе на живот и, прикрыв глаза, стала ждать.

Скорее подчиняясь животному инстинкту, нежели желанию, я приблизился к распластанной по кровати фее, прошелся нежно ладонями по ее потрясающим ногам, ощутив дрожь ожидающего ласки тела. Я прикоснулся щекой к лобку. Потом повернулся лицом и пригубил. Фея застонала и положила руки мне на голову. Я ожидал, что мне будет не совсем приятно делать это, но ощущения были как раз обратные. Я потихоньку нежно впивался в нее, дальше, глубже, нежнее. Я ласкал то, что приносило мне столько радости, и я совсем не стеснялся этого, потому что, в конце концов, понял, как приятно доставлять удовольствие женщине.

- Хватит, хватит, - застонала Фира, - иди ко мне, я больше не могу терпеть.

Но тут во мне заговорило животное. Я наслаждался призывами партнерши, и как бы назло доставлял ей умопомрачительное удовольствие, чем больше она меня просила, тем нежнее и искуснее я ласкал ее между ног, изощряясь губами, языком, щеками и пальцами. В конце концов, она закричала, задергалась, задрожала  так яростно и страстно, как будто ощутила несравненный оргазм впервые в жизни. Я вдруг почувствовал, что испытываю то же самое вместе с ней. Это было так неожиданно и так сладко, никогда не думал, что вот так можно заниматься любовью.

Мы очнулись к полуночи, находясь почти в том же положении. Она на кровати, раскинув руки и ноги, Я между ее ногами, свернувшись калачиком. Это значило, что мы почти одновременно заснули. Сказались две бессонные предыдущие ночи. Фея открыла глаза, притянула меня к себе, устроилась на моем плече, закинув на меня свою прелестную ножку. Мы стали напевать какую-то мелодию, которую знали вместе, потом она поцеловала меня, встала с постели и отправилась в душ. Она наслаждалась потоком воды, смывающей одни грехи и готовящая тело к новым.

- У нас осталось шампанское? - громко спросила она.

Я проверил, бутылка была пуста.

- Пойду еще принесу,- сказал я.- А может розового ликера?

- Розового ликера? Я его никогда не пробовала. Как он?

- Тебе понравится, - ответил я, и быстро одевшись, вышел из каюты!

Придя в бар-ресторан, я увидел, что все на своих местах: Маринка танцевала танго с Сергеем. Лариса сидела за столиком с Мишей, который что-то эмоционально ей рассказывал. Она попивала из бокала любимый ликер, и, глядя на меня, чему-то улыбалась. Потом она показала большой палец правой руки и, приподняв брови, глазами спросила: "Все в порядке, мальчик?". Я ей ответил тем же жестом, и она томно прикрыла глаза в знак одобрения.

Купив ликер, я отправился назад.

- Эта ночь последняя тут, на корабле. И я не стану тратить ее на прогулки. Мне так хорошо с тобой, и я еще не насытилась любовью.

Она обняла меня, скинув с себя маленький халатик, в который была одета, и стала раздевать меня, как маленького. Потом она заставила снова идти и принять душ, а когда я вернулся, меня ждал сюрприз. Потому что ласкам ее и нежностям не было предела, она высасывала из меня душу, потом она принимала такие позы и отдавалась мне без остатка, страстно, как будто, это был последний секс в ее жизни.

В перерывах между нашими любовными забавами, я снова читал ей стихи, свои и других поэтов, рассказывал анекдоты.

Утром мы проснулись на удивление бодрыми, несмотря на бурно проведенную ночь. Правда, уснули в пять утра, проснулись в одиннадцать. И то потому, что громко загудел трубой наш теплоход, возвещая об окончании круиза.

Фантастическим было пробуждение. Мы уснули, крепко обнявшись, так мы и проснулись. Я попытался высвободиться из объятий феи, но она только крепче сжимала руки. В конце концов, мне это удалось. Я зашел в ванную, почистил зубы, искупался, и отправился было одеваться, но и этим все не кончилось. Фея вскочила, усадила меня на кровать и приказала. как любимой собаке: "Сидеть!".

Я просто забыл, с кем имею дело. Она быстро ополоснулась, и, завершив свой туалет, вышла обмотанная полотенцем снова свежая и такая желанная. Подошла ко мне, сидящему в той же позе, освободилась от полотенца и прижалась к моему лицу, своими нежнейшими и прекрасными грудками, от которых исходил аромат любви, которые возбуждали тело и душу. Ну, с чем можно сравнить то, что происходило в ближайший час? С римскими оргиями, с сексом тысяч пар, которые любили друг друга так, как будто другого раза уже не будет, как будто двое влюбленных так изголодались друг по другу, что время и пространство потеряли для них всякий смысл.

Только тогда, когда мы оба почувствовали дикий животный голод, потому как почти сутки ничего не ели. Только тогда, когда вахтенные стали обходить каюты и просить пассажиров приготовиться к выходу на трап. Только тогда мы очнулись и стали торопиться.

Спускаясь по трапу, я увидел, что все действующие лица этой истории, уже внизу.

Маринка довольная и счастливая, уходила под ручку с Сергеем. Актрису провожал помощник капитана, Миша. Он опять что-то эмоционально говорил своей подруге, а та кивала головой, но совершенно его не слушала. Тут леди увидела меня. Ее глаза как-то по-особому сверкнули, она улыбнулась, увидев нас с Фирой. И с пониманием закивала головой в знак одобрения. Мне даже показалось, что она легонько послала мне воздушный поцелуй, но я в этом не уверен.

- Это она? - спросила фея, среагировав на направление моих взглядов. - Ни фига себе, да ты знаешь, кто это? Звезда, актриса, у нее миллион поклонников! Это же Лариса Ходоровская!
Я, честно говоря, испугался, что сейчас будет скандал, но Фира посмотрела на меня влюбленным взглядом и, покачав головой, добавила:

- Фимка, я тобой горжусь!

- И ты меня не ревнуешь?

- Нет, потому что ты выберешь меня, а не ее! - И фея почему-то засмеялась и помахала рукой актрисе, которая, все понимая, сделала легкий незаметный жест ладонью, как бы приветствуя нас и провожая в дальнейшую жизнь.

Кстати, нигде не было видно Арсена. Он как в воду канул!?

* * *

Тетя Зина ждала нас своими знаменитыми пирогами. Выскочив из такси, мы ринулись в квартиру, зная, что нас там ждет какая-нибудь вкуснятина. Мы съели все, что было, под одобрительные взгляды нашей доброй тети, а когда потребовали добавки, тут она еще больше обрадовалась, наконец-то дети проголодались.

* * *

Когда я улетал к себе домой, за три тысячи     километров, Фира провожала меня в аэропорту, вместе с моей бабушкой. Видя, как мы свободно обнимаемся влюбленными взглядами и целуемся, та   потирала руки, надеясь, что нашла мне невесту.

- Ты будешь помнить меня?

- Я тебя никогда не забуду!

- Врешь, приедешь, и забудешь? Я буду ждать тебя. А вдруг я забеременею?

Я онемел, потому что даже не думал об этом.

- Если что, пришлешь мне телеграмму, поздравляю с хлопковой компанией!

- Почему с хлопковой компанией?

- Это будет закодированное сообщение!

Она рассмеялась, и я улетел.

* * *

Через полтора месяца, вернувшись однажды с занятий, я услышал от своей мамы новость:

- Слушай сынок, тут тебе телеграмма пришла, кто-то поздравляет тебя с хлопковой компанией. Наверно ошибка, какая вышла, но адрес наш и фамилия, и имя – твое.
Я взял лежащую на столе телеграмму и отправился к себе в комнату, где заперся и долго сидел на кушетке, смотря в окно на деревья, с которых начали падать желтые осенние листья...

14.08.08.