В последних числах ноября проректор по научной работе вызвал к себе Тимура Ханина, аспиранта-историка второго года обучения.

- Тимур, тебе сообщаю первому. Ты знаешь, что на выборах прошёл кандидат от КПРФ. Новый глава городской администрации объявил конкурс на грант «Пламенные революционеры. Благодарная память людская». Университет сидит без денег, тебе надо бы поехать, глядишь, и для диссертации материал накопаешь.

- Куда ехать-то?

- Под Минусинск. У нас же везде свои люди. Звонила та самая гражданка, которая меня навела на уникальные устные свидетельства времён завоевания Сибири. Результат налицо: весной докторскую защитил. Так что выписывай командировку. Денег в кассе нет, но ты и сам не из бедных. Отца увидишь, привет передавай. Как говорится, ни пуха, ни пера.

- К чёрту!

Тимур выехал в ночь. К полудню установилась ясная безветренная погода, температура до -7 градусов по Цельсию, сияло солнце, блестел снег на елях и сугробах. Удивительно, но бесконечная вереница грузовых фур двигалась в обоих направлениях ритмично, со скоростью 40-60 км в час. Пристроившись между двумя исполинами можно было легко представить себя шариком в обойме подшипника. Он едва не пропустил искомую стрелку «ГПЗ Свинорье - Жижино -20 км» и придорожный магазинчик под облезлой вывеской ПБЮЛ «Кедрач». За одноэтажным строением размещалась обширная расчищенная площадка с десятком автомашин, биотуалетом и беседкой для курения. На стоянке бородатый крестьянин в ватнике высаживал из саней полного мужчину в фирменной дублёнке и бобриковой ушанке. Тимур припарковал машину, а сам откинулся на спинку кресла. Десять минут отдыха, электробритва, влажная салфетка, банка энергетического напитка с огненной саламандрой и… он уже беседует у прилавка с дородной продавщицей в накрахмаленном кокошнике.

- Добрый день, мне нужна Марфа Викторовна.

- Ты от Виталия Степановича что ли будешь?

- Да, Тимур Ханин, аспирант.

- Ты мне визитку не суй, чай грамотные. Значит так, есть у нас в районе старик, который пацаном видел Владимира Ильича Ленина. Сын Анатолия Ванеева. соратника вождя.

- Ого, сколько же ему лет?

- Не важно. Дед прекрасно сохранился, только бедствует. Напои, накорми, может разговориться.

- И куда ехать? У меня Патриот под парами…

- Не торопись, на санях наш таксист тебя туда и обратно довезёт.

- Сколько?

- Мироныч, слышишь?

К прилавку подошёл тот самый бородатый крестьянин, которого Тимур видел на стоянке.

- Пять тысяч хватит.

- Ого!

- Это тебе не областной центр. Берёшь ящик водки, коробку говяжей тушёнки, семь батонов подовых… да что это я… вот держи список и загружайся.

- Хорошо, Марфа Викторовна.

- Можешь просто ,тётя Мара. И ещё , если есть диктофон, купи батарейки здесь, Там и электричества нет, и мобила не берёт. Загружайтесь побыстрее..

- Хорошо, тётя Мара .

- Так что бросай своего Патриота здесь и езжай на санях в Ульяново с Миронычем. Присмотрим. Всего 60 евро за сутки.

- У меня только рубли.

- Что же ты так, а ещё учёный… Давай три штуки твоих деревянных, завтра утром ждём. Мироныч там тоже с тобой у деда переночует.

Деревенька Ульяново действительно оказалась заброшенной. Большие низкие избы утопали в снегу. Только перед Ванеевской снег был расчищен. Старичок оказался моложавым, на вид не дашь больше пятидесяти. Морщинистое лицо на удивление гладко выбрито. Пристрастия хозяина выдают нос и устойчивый запах перегара.

«Анатолич», представился дед.

Он осмотрел сани и позвал разгружать молоденького китайца, крутившегося возле дома.

Сперва для гостей Анатолич провёл экскурсию по дому. В чулане стоял велосипед «Прогресс» на рогульках. Анатолич крутананул рукой педаль, и под потолком загорелся тусклый огонёк «Лампочка Ильича»,с гордостью заявил он.

Осмотрели большой неуютный дом, везде пахло сыростью и мышиным помётом. В светёлку-прируб, откуда пахло соевым соусом и ароматическими палочками, креветками и чем-то незнакомым, не пустил.

«Постояльцы», пояснил дед.

Когда зашли в горницу, стол уже был накрыт.

Варёная картошка, квашеная капуста, маринованные огурчики, тушёнка «Китайская стена» и жареные с красным луком шампиньоны , серый «подовый» хлеб и запотевшие бутылки «Казёнки». Клеёнка с видами площади Тяньаньмэнь была старенькой, потёртой, но чистой. Едва Тимур только успел включить диктофон, как слово взял хозяин.

- Товарищи, выпьем за самого человечного человека… помянем не чокаясь, и не закусывая, как настоящие большевики.

Хозяин опрокинул содержимое стакана в горло и тут же налил всем ещё по стакану.

- А теперь выпьем…

- Анатолич, а можно вас спросить?

Старик радушно распахнул руки, но сразу брякнул их на стол.

- Можно ,но только коротко. Наше важное политическое мероприятие, не терпит задержек.

- А как вы познакомились с Владимиром Ильичом?

- Батяня мой, Анатолий Алексеевич тоже политическим ссыльным был, дружили они, тужили вместе в неволе. Он часто приезжал к нам. Выпивали, спорили, опять выпивали.

- Так Ванеев же совсем молодым умер.

- Тогда рано умирали от невыносимого царского гнёта. Но вот он меня успел сделать. К мамане потом часто Ильич заезжал, отца помянуть. Но тётя Надя приезжала следом, грузила Ильича на подводу ,на медвежью шкуру и каждый раз увозила. Злая тётка, но умная, руки распускала, а Ильич тока мычал и улыбался. Маманя после этого всю ночь плакала.

- Анатолич, а скока вам лет?*

- Многа! Давайте лучше выпьем за святое дело Ленина и за победу мировой революции в одной нам Богом данной стране!

После второго стакана Анатолич стал добрее и разговорчивей.

Вспомнил, как Ильич учил его на фигурных коньках кататься, как они с ним рыбу глушили. Фигурист и химик-бомбист тот был знатный. Как за девками подглядывали и мечтали, что в светлом будущем всё будет общее.

После третьего стакана Анатолич тщетно пытался вспомнить название книжицы оппортуниста Плеханова, по которой Ильич безуспешно пытался его грамоте учить.

После четвёртого стакана…

Тимуру казалось, что он дремлет на последнем ряду кресел Актового зала родного университета. Было как-то неудобно перед окружающим. Он пытался выпрямиться, но дремота опять клонила его в бок, на плечо соседа. Зал приглушённо гудел, и невозможно было разобрать речь докладчика. Зато, в пчелином гудении аудитории, он мог разобрать отдельные слова. Лаозда…щитоу…, вайхуо…,щанзоуз…** Слова были знакомые, но их значений он не помнил. Казалось, что лекции не будет конца. Невыносимо засосало в переполненном мочевом пузыре. Тимур встал и протиснулся в проход у стены, начал прокрадываться к входу. Почти у самой сцены сидела невзрачная женщина средних лет в сером шерстяном платье и с короной из толстой тёмно-русой косы. Она сидела за столиком с разложенными брошюрами, близоруко щурясь. Он уже подобрался к входной двери и хотел тихонько выйти. Тогда она его и заметила. Одной рукой женщина манила его пальцем , а другой указывал на книжки. Тимур был вынужден подойти. Брошюра страниц 50-60, на скрепке, на жёлтой газетной бумаге. «Детские болезни в Конфуцианстве». Сверху белая полосочка -ценник «100»

Тимур достал сторублёвку, и протянул.

- Надежда Константинова, а книга с автографом?

- Да, товарищ. Но только 100 евро, мы за буржуйские фантики не продаём.

Он хотел возмутиться, но тут прозвучал финальный аккорд докладчика, перекрывающий весь шум в зале и переходящий в петушиный крик.

- Миявая еволюция началась, товаищи. Победа над амееканским и великоускимм импеиализмом не за гоями. Нас тьмы,нас ять. Усение даосизма всесильно, потому сто оно вейно. Уя!

Тимур открыл глаза. Обычно он много не пил и потому с непривычки раскалывалась голова. Он никак не мог сунуть ногу в ватные штаны. С трудом нашел у порога бумажник с документами и деньгами, который как-то за ночь подозрительно резко похудел. Бумажками набиралось где-то около двух тысяч. На кофе и бензин хватит. Ох, вернётся отец с Тюмени, опять ругаться будет, что сын деньги на ветер бросает. Батя отсталый, только нефть с газом разведывать и добывать умеет, не понимает, чего стоит фундаментальная наука.

Мироныч, голый по пояс, стоял перед избой и растирался снегом. Он был совсем свеженький. Принёс Тимуру большую алюминиевую кружку с рассолом , кусок хлеба и стакан водки.

-Ты Анатолича не буди, старенький он, только к обеду проснётся. Собирайся и ничего не забудь. Нам торопиться надо. Вдруг ещё ко мне клиенты подъехали.

Солнце было уже в зените, снег сверкал, а китайчонок стоял перед запряжённым конём и с ладони кормил его густой кукурузной кашей...

На выезде из деревни, рядом с табличкой с названием стоял мужичонка в белом овчинном тулупчике. Он голосовал, как голосуют на оживлённой трассе. Когда подъехали поближе, Тимур разглядел ярко выраженные монголоидные черты его лица, украшенного форменной ушанкой.

- Мироныч, в райцентр подкинешь?

- А… «китайский городовой»,садись.

-Сколько твердить , я бурят, а не хунхуз…

- Всё одно, мент поганый.

- Но-но… Вы чего, паразиты, опять указатель поменяли?

- Так политическая ситуация поменялась, верные ленинцы у власти.

Тимур оживился.

- Гражданин участковый, какая до того табличка была?

- Так Навозниково, оно и есть Навозниково. Ещё давеча Ермаковское висело. Единороссы гранты на исследования о Ермаке Тимофеевиче раздавали.

*) Если посчитать его возраст, то должно получиться не менее 110 лет.

**) Вайхуо - подработка, халтура
Лаозда - главапрь банды
Щитоу - контрабандисты
Щанзоуз - своровать (китайский слэнг)