Сюжеты сказок так и витают в околоземном пространстве. Перетекают из страны в страну, из языка в язык. Китайская Золотая рыка однажды утром просыпается, ёжась от холода, в Белом море, славянский Эней и Одиссей в одном флаконе, Бова-королевич испытывает растроение личности, становясь Русланом, Ратмиром и Фарлафом, а султан Абен Абус оказывается царём Дадоном. Есть такой замечательный фильтр, менталитет. Многократно проходя через него, сюжет меняет персонажей, смысл и мораль. Так появляются сказки разных народов, чем-то до боли похожие, друг на друга. Представим себе, что сказы П.П.Бажова «Медной горы хозяйка» и иже с ним, после многочисленных аранжировок и переводов попали в Германию, а оттуда прямиком на стол российского переводчика.

Это было давно, нельзя сказать, что в незапамятные времена, а когда отгремела семилетняя война и центральная Европа оживала после "победоносных "и опустошительных походов Фридриха II. Конечно, в цене было золото, но из предметов роскоши наиболее высоко ценились вещи из Саксонского фарфора, Муранского и Богемского стекла и Майсенского хрусталя. Нелегко их было приобрести, а ещё сложнее не разбить. Вот и лежали они в крестьянских домах на самых почётных местах.

На южном склоне давно потухшего вулкана располагалась большая по тем временам деревня, или даже городок. По склону живописно разбежались

беленькие домики, исчерченные чёрной сеткой деревянного фахверка. Жители разводили овец, выделывали сыры, растил овощи и плоды, занимались разнообразным ремеслом.

Ближе к вершине в еловых зарослях прятался вход в наклонную штольню, о которой местные говорили шёпотом. Его примечали по уродливому и засохшему стволу вяза, точащему над ельником. Почему штольню, а не пещеру? Вход имел правильные формы, и его свод подпирался толстыми, круглыми пилонам, явно не природного происхождения. Говорили, что это жилище тролля, мастера хрустальщика...

В этот день пухленькая капризная дочь суконщика Анхен встала не с той ноги. Папин подмастерье, сирота Курт опять принёс и положил на окно букетик палеантовых роз, которые разрослись по всему селению.

«Кууурт!», прокричала она в сторону сарая -мастерской, из двери показалась сонная чумазая физиономия юноши.

-Доброе утро, фройлен Анна!

- Курт, ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

-Очень хочу, фройлен!.

- Принеси мне букет роз из дорогого цветного стекла, тогда поцелую.

- Да где же я столько денег возьму.

-А ты у Тролля с горы попроси…

Она визгливо захохотала над своей шуткой и скрылась в глубине комнаты.

Курт целый день думал над заманчивым предложением, которое принял всерьёз. Собирать было с собой особо нечего. С ужина он оставил кусок хлеба, наполнил тыквенную флагу водой и с первыми лучами солнца отправился в путь. Дрога вверх была не особо тяжёлой. Несколько раз он скатывался вниз, попадая на осыпи, а так, цепляясь за кустарники, к полудню был уже наверху.

Прежде чем войти в штольню, ненадолго задержался у старого вяза, с вросшим в ствол осколком зеркала. Посмотрев на отражение свей глупой курносой и веснушчатой рожи, остался недоволен. На стекле зеркала была надпись на латыни. Кто-то алмазом процарапал: «Вглядись, возможно, ты смотришь последний раз».

Но Курт латыни не знал, он не умел читать даже на родном языке. Полный решимости он вошёл в портал. В дюжине шагов начинался пологий спуск. Чем дальше он спускался, тем тяжелее было дышать и становилось темнее и теплее. Наконец, в конце штольни он начал различать красноватое свечение

Курт был неробкого десятка, но увидев на фоне алого зарева страшную сгорбленную фигуру, он почувствовал нескрываемую дрожь в коленях и кистях рук.

«Что пришел?» проскрипел Тролль. Сняв со свода висящего нетопыря, он резко откусил ему голову, и во рту захрустели перепончатые крылья.

-Не бойся, не съем, пошли.

И он, молча, повёл паренька в глубь. Становилось жарко. В небольшой зале играли всеми цветами радуги удивительные растения. На прозрачных бурых стволах яблонь, груш, слив и вишен висели прозрачные синие, красные, жёлтые плоды, Позванивали хрустальные зеленые листья, неподвижно сидели диковинные птицы,

Стены пещеры обвили виноградные лозы, на которых зрели грозди изумрудных и опаловых ягод .

- Хочешь, научу, мне преемник нужен.

-Да… Мне нужен букет стеклянных роз.

-Будет тебе букет. Год выдержишь, уйдёшь с букетом… но всё равно вернёшься.

Делать нечего, Курт согласился.

Он научился у Тролля находить кварцевые жилы, добавлять в стеклянный расплав разные минералы для придания цвета. Выдувать сосуды, придавать большим каплям стекла нужную форму. Труднее всего было, привыкнуть есть живьём бесцветную рыбу и креветок с пещерных озёр, солить пищу, соскабливая соль с влажных стенок пещеры.

Иногда приходили маленькие неразговорчивые бородатые человечки и приносили сушёные плоды, пресные хлебные лепёшки и табак в обмен на стеклянные изделия. Тролль пояснил, что это гномы.

Но год прошёл, и букет был готов.

Тролль выпустил струю дыма, затянувшись трубкой и закашлялся от смеха, так что стали видны его кривые коричневые зубы и алый зловонный зев.

- Иди, иди! Там тебя ждут! И возвращайся поскорее, дел так много…

Курт отодвинул камень от ниши и бережно вынул хрустальный букет. Даже в темноте он загадочно искрился.

Путь вниз из пещеры занял всего-ничего. Курт даже не устал. Селение утопало в яблоневом цветении.

Перед домом Анхен были накрыты праздничные столы.

Она была одета как невеста, а рядом сидел разряженный, довольный и толстый Ганс, сын местно менялы и ростовщика. Курт с букетом пошёл напрямую к молодым.

Ганс со страху залез под стол. Анхен, тонко по-поросячьи взвизгнув, убежала за дом.

Крестьяне вскакивали, опрокидывали скамейки и в панике разбегались. Но не все. Мальчишки посмелее бросали в Крута камни, а кое-кто из взрослых заряжал кремниевые ружья.

Он, аккуратно положив хрустальный букет на кучку прошлогодней травы и листьев, и прикрывая лицо руками, стал пятится обратно в гору. Когда прозвучали первые выстрелы, он плюнул на всё и побежал к пещере. Он только задержался у старого вяза, с вросшим осколком зеркала. Бросил взгляд. И остолбенел. На него скалилось отражение мерзкого тролля со спутанными волосами и кривыми коричневыми зубами.

Больше о Курте никто никогда не слышал. В 20 веке через гору пробили тоннель, а штольню затампонировали укрепляя его свод. Букет и сейчас можно увидеть в заброшенной часовенке на старой дороге к городку, проходящей в стороне от шоссе. Рядом со скульптурным изображением Девы Марии.

У статуи отбит нос, но букет стеклянных роз, вставленный в гнездо базальтового камня постамента, всё также поражает своим изяществом и яркими красками. Там всего четыре розы, местные говорят, что изначально их было семь.