Оп-оп-оп! И вот так! Прыг-скок, прыг-скок. По стене и на кровать. Прыг-прыг, скок-скок! Видишь, как весело. Оп-оп, прыг-прыг! Эй, малыш, поиграй со мной! Смотри, как я могу! Раз – и на тумбочку, два – и на ярко-желтую дверцу шкафа.

Смеешься? Какой ты милый, малыш! А теперь – оп, поглажу тебя по розовой щеке, лизну шоколадную кожу твоих сандалий, дотронусь до пухлой ладошки. Хохочешь? Пытаешься поймать меня своими крохотными ручонками? Давай-давай, пробуй! Что, не получается схватить нового друга? А ты пошустрее перебирай ножками, не топчись на месте! Ага, вот сюда, ближе! Гляди, как ловко у меня выходит прыгать по полу.

Да, сегодняшнее утро неприветливое, пасмурное, только что нам с тобой плохая погода? Смотри, как красиво вспыхнула от моего прикосновения бронзовая люстра, какие чудесные искорки разбежались от хрустальной вазы с астрами!

А теперь познакомимся с твоими игрушечными друзьями: дёрнем за ярко-красный нос тряпичного клоуна, подурачимся на макушке плюшевого медведя, погладим по пушистому хвосту огромного лохматого пса – и снова прыгнем на сандалии. Что, опять не поймал? Ну ничего, всё впереди! Ты же настойчивый, малыш. Ещё немного – и сдамся, но пока давай поиграем.

Оп-оп, прыг-прыг. Да ты неплохо бегаешь! А залезать на стул умеешь? Думаю, у тебя должно получиться. Попробуем? А я в это время станцую на его мягкой спинке. Ну же, подтянись. Ай, молодец! Дай пожму твою руку. Оп, снова не удалось сжать меня в маленьком кулачке? Может, это получится сделать возле окна? Смотри, как удачно поставлен стул – ты отлично сумеешь перебраться с него на подоконник. Силёнок хватит? Так-так-так, хорошо. Поувереннее закидывай ножку и ручками обопрись покрепче. Ой, какой у меня замечательный маленький друг!

Ну вот мы и на самом верху. Чудесный вид открывается отсюда, верно? Машины снуют туда-сюда, люди спешат по своим делам. Как всё интересно! Ой, гляди, птичка пролетела! И ещё, а теперь целая стайка. Айда за ними! Мы недолго: полетаем с ними наперегонки и вернемся, а мама с папой даже не успеют заметить, что ты куда-то отлучался. Тем более что они оба сейчас очень заняты: выясняют, что за тётя звонила вчера вечером папе. И окошко прикрыто неплотно, видишь, как всё удачно складывается. Что, не получается распахнуть раму? Сейчас подскажу, куда нужно надавить. Вот шустрик, чуть не прихлопнул меня пятерней! Зато теперь целый мир перед нами. Летим?

* * *

Ветер трепал заоконную листву немилосердно. Небо затянулось хмурыми тучами, готовясь пролиться очередным ливнем.

Алексей поморщился. Ну и неделька выдалась. Одно к одному: паршивая погода, паршивое задание главного.

– Николаич, за что ты меня так? – уныло пробурчал Воронцов, выслушав, чем ему предстоит заниматься в ближайшее время. – А как же межгородской чемпионат по футболу? Да я тебе такую статью забабахаю, такой обзор напишу, что выпуск станет сенсацией недели. Весь тираж расхватают только из-за одного заголовка. Так нет же, на футбол отправляешь вчерашнего студента, а меня заставляешь окунаться в какую-то чернуху.

– Алексей, – тяжело вздохнул главный, – я бы и рад отпустить тебя на чемпионат, только Володьке с темой не справиться. Правильно ты сказал, он  зелен для этого. А ты у нас мало того что журналист экстра-класса…

– Да перестань ты, – устало махнул рукой Алексей.

– …так ещё и отец семейства, – невозмутимо продолжил главный. – Тебе самое оно заняться этой чернухой. Димон, сам знаешь, сейчас в Липецке. Ромке поручать не хочу. Он, конечно, профи, но представляю, куда его может занести, если чересчур темой увлечётся. У него даже изменение цен на молоко получается связать с мировым заговором. Что уж говорить об этой истории. Ударится ещё в мистику, и вместо нормальной статьи получу фарс на тему «Инопланетное вторжение». Пусть по-прежнему экологией и промышленными предприятиями занимается. Марию со Светланой дёргать тоже не стану. Тут нужен мужской взгляд на ситуацию, без лишних сантиментов. Да и вдруг что полезное для себя почерпнёшь. Сегодня и приступай.

Легко сказать – «приступай». Понятно, журналист обязан быть готовым освещать любой материал и делать это по-деловому, аккуратно дозируя эмоции, однако новое задание казалось Алексею будущим испытанием на профессионализм. Да и как прикажете отстранённо рассказывать о подскочившей в городе детской смертности, если у самого двое оболтусов, восьми и шести лет?

Итак, что имеем в активе? Звонок из детской больницы. Надо же, в кои-то веки медики забили тревогу. Значит, всё и впрямь не так просто.

* * *

Прыг-скок, скок-поскок! Ой, какая чудесная девочка, красивая, словно куколка! Можно я буду звать тебя Золотой Кудряшкой, уж очень у тебя волосы хороши? А потрогать их разрешишь? Обещаю – дёргать не стану, сам не любил, когда меня за волосы таскали. Как же красиво загорелись твои завитки! Смеёшься – значит, я тебе понравился. Давай поиграем, Золотая Кудряшка! Догони меня!

Прыг-прыг, оп-оп! Как же мне нравится в этом осеннем парке! Смотри под ноги внимательнее, маленькая красавица, чтобы не поскользнуться на влажной опавшей листве. Прыг-прыг-прыг. Не поймала, не поймала!

А ты молодец, Золотая Кудряшка, не отстаёшь. Раз – и я на бордюре. Два – и снова на асфальтовой дорожке. Три – и перепрыгнул на газон. И ты вслед за мной. Давай-давай, у тебя отлично получается! Главное, по сторонам не смотри, а то я хоть и ловкий, но маленький, ещё меньше, чем ты: вдруг потеряюсь среди желтых листьев. А мне хочется не теряться, а играть с тобой.

Оп-оп-оп, вправо-влево, влево-вправо! И что нам с тобой эти дурацкие прохожие! Тем более что им всё равно нет до нас никакого дела: идут, погружённые в свои мысли. Вот и хорошо, хоть не мешают. Правда, какая-то старуха злобно прошипела, где твоя мать и почему она не следит за таким маленьким ребенком, но ты не слушай эту бабку. Просто ей обидно, что с ней никто уже не хочет играть. А маму твою отвлекать не будем: она встретила свою хорошую знакомую, им столько всего важного нужно обсудить.

Прыг-прыг, прыг-прыг-прыг! Весело, правда? А теперь налево, Золотая Кудряшка, и побыстрее, нечего медлить! Кто тут охнул: «Ребёнок на проезжей части»? Не обращай внимания, мы же играем! Давай вперёд, навстречу весёлому красному огоньку!

* * *

Облупившееся трёхэтажное здание детской больницы серым монолитом проступало сквозь мокрые заросли сирени. Весной здесь, среди залитых солнцем цветущих кустов, должно быть, красиво, но сейчас хотелось исчезнуть отсюда как можно скорее.

Больничный двор был неожиданно тих и безлюден.

Алексей дёрнул тяжелую дверь и отступил, пропуская выходившую молодую женщину.

Побагровевшие от слёз веки, мёртвый взгляд, скорбно сомкнутые губы. Тоже потеряла ребенка?

Воронцов поежился. Ну что же, кажется, кошмар, в который главный заставил его окунуться, уже начался.

Пожилая вахтёрша, смерив Алексея неприветливым взглядом, объяснила, как подняться в кабинет заведующей больницей, и, словно бы нехотя, протянула бахилы.

Длинный коридор второго этажа оглушил странной тишиной. Воронцов ожидал совсем другого: детских голосов, плача, топота маленьких ног. А может, сейчас просто наступило время врачебного обхода?

– Здравствуйте, Валентина Павловна, я Алексей Воронцов, корреспондент газеты «Новый день».

– Проходите, пожалуйста, Алексей. Спасибо, что сразу откликнулись.

Это главному спасибо, неожиданно зло подумал Воронцов. Торчи сейчас здесь битый час и выслушивай душераздирающие страшилки.

– Валентина Павловна, вы не будете против, если я включу диктофон? Просто очень уж информация специфическая, и вашу мысль хочу донести до читателей как можно точнее. А готовую статью перед публикацией покажу вам обязательно.

– Включайте, конечно, – грустно вздохнула заведующая.

– Итак, что же вызвало ваше волнение?

– Резко выросшая детская смертность.

– Возраст детей?

– От нескольких месяцев и до десяти лет.

– Причины смертности?

– Несчастные случаи. Падения из окон, автомобильные аварии, отравления оставленными на видном месте бабушкиными таблетками. И, что самое ужасное, всё происходит исключительно по недогляду взрослых. Пожалуйста: буквально полчаса назад привезли к нам кроху с переломленным основанием черепа. Мамаша в истерике. Я её спрашиваю, дорогая моя, почему это случилось? А она: у меня в это время сотовый в коридоре зазвонил, вот я и не видела, как она по стремянке полезла. Так ты что, хочется поинтересоваться, идиотка? Ты зачем стремянку в комнате с маленьким ребенком оставила? Успела, значит, по телефону поговорить? Ну и молодец. Теперь можешь сколько угодно разговаривать, не на кого будет отвлекаться.

Валентина Павловна плотно сжала губы.

– Я так понял, наша с вами задача – сигнализировать обществу о недопустимости халатного отношения родителей к своим детям, – с некоторым облегчением перевел дух Алексей.

Да, зря, видимо, он на главного злился, мол, что за свинью тот подложил. Дело, оказывается, пустяковое. Достаточно поместить маленькую статью с призывом к родителям быть бдительными.

– Верно, – согласилась заведующая, – только есть в этой истории один особенно неприятный момент.

Воронцову неожиданно захотелось взвыть. Значит, коротким материалом с заголовком вроде «Взрослые, SOS!» отделаться не удастся.

– Что вы имеете в виду?

– Необъяснимо возросшее за небольшой срок количество этих несчастных случаев. А в банальные совпадения я не верю. Понимаете, детей словно кто-то заставляет уходить из жизни. Алексей, у вас есть дети?

– Есть, – нахмурился Воронцов. – Два пацана.

– Сколько им лет?

– Получается, оба в группе риска.

– Хорошо, что вы отец. Значит, правильно оцените всю глубину опасности. Так вот, действовать нужно незамедлительно, иначе…

– Что – иначе?

– Боюсь, вашим сыновьям в скором времени не с кем будет играть.

* * *

Малышка, а чем это ты занимаешься? Укачиваешь свою игрушечную дочку? «Баю-бай, баю-бай, спи, Анюта, засыпай». У тебя очень хорошо получается. Мне когда-то мама тоже пела колыбельные. А потом она куда-то ушла, говорят, прямо на небо, и прихватила с собой и песенки, и сказки на ночь, и поглаживание по спинке перед сном, и поцелуй в щечку. Оставила только папу, но папа петь не любил.

Да что это я о грустном? Смотри, как могу! Оп – и я прямо на личике Анюты! Отгоняешь меня, боишься, что разбужу твою куколку? Ну хорошо, хорошо, тогда – прыг, и я на Анютиной кроватке. Вот умница, совсем другое дело – встала, положила куклу, потянулась ко мне.

Прыг-прыг, скок-скок! За окном уже темно, вечер наступил. И только желтые фонари тускло светят в окна. Оп-оп, раз ты ещё не спишь, значит, нам можно поиграть. Мы тихонечко, чтобы не помешать твоим родителям. Пусть мама спокойно посмотрит сериал, а папа посидит в Интернете. Давай я стану твоим маленьким фонариком и покажу дорогу в царство снов.

Раз – и я на пухлой подушке, на которой скоро окажется твоя чудесная головка, два – и на краешке одеяла в бледно-розовом пододеяльнике, три – и на крыше пластмассового кукольного домика. Смеёшься? Значит, игра у нас с тобой удастся на славу. Догоняй!

Оп-оп-оп! По прикроватному коврику, по полкам с игрушками, по дверной ручке. Ай, какая хорошая девочка! Теперь обратно – по полкам, коврику, домику, одеялу и подушке. И снова, только быстрее, – по розовому одеяльному облаку, пластмассовой крыше, коврику, полкам, ручке двери. Ещё быстрее – по полкам, коврику, крыше, одеялу, подушке. И назад – одеяло, крыша, коврик, полки, ручка! А теперь ветерком – полки, коврик, крыша, одеяло, подушка! Малышка, ты чего разлеглась, устала? Ну подумаешь, замоталась немного на бегу и ударилась о краешек кровати головой. Вставай, давай продолжим игру. Эй, малышка!

* * *
Воронцов нервно барабанил пальцами, вот уже битый час глядя в пустой экран.

С чего начать? «Уважаемые родители, будьте внимательны: в городе один за другим гибнут дети»? А дальше пуститься в красочное описание несчастных случаев со смертельным исходом? Нет, не то. Вменяемые взрослые и без того пекутся о безопасности своих чад. Ну прочитают, как чей-то ребенок обварился кипятком или подавился булавками, пробуя на вкус незнакомые блестяшки, – и что с того? Молча пожмут плечами, обзовут неизвестную мамашу растяпой, беспечно подошедшей к исполнению своих святых обязанностей. И даже если обсудят прочитанное со знакомыми и коллегами, вряд ли Алексей достигнет желаемой цели: люди обычно склонны давать нелестную оценку кому угодно, только не себе. Осудить – осудят, только вот проанализируют ли собственное поведение – большой вопрос. Да и полоскать в газете чужое горе Воронцову совсем не хотелось. А что если статью прочитают те, кто недавно потерял ребенка? Скорее всего, она будет воспринята ими как общественный приговор. Незачем усугублять страдания сломленных горем людей. Свою вину они и без газетной публикации отлично представляют.

Кроме того, из головы никак не шли слова заведующей больницей, будто детей кто-то заставляет уходить из жизни. Получается, обвинять во всем родителей нельзя ни в коем случае, иначе до истинной причины докопаться не получится никогда.

Алексей резко крутанулся в офисном кресле.

Да, это будет статья-предупреждение, полная сочувствия к погибшим детям и осиротевшим родителям. И она станет призывом проявлять бдительность не только семейным людям, но и всем горожанам.

* * *

Пацаны, какой же у вас футбольный мяч красивый! Можно я с вами? Оп-оп, прыг-прыг! А чего вас только двое? Остальных уже позвали обедать? Ну и ладно, нам и без них будет весело!

Прыг-прыг-прыг! Скок-скок-скок! Оп-оп, оп-оп, оп-оп! И вот так! И сюда! Какие вы резвые, пацаны! А чего мячик позабыли? Или я вам кажусь интереснее?

Прыг-скок, прыг-скок! Что, удивляетесь, откуда я взялся? Вертите головами по сторонам, кто тут зеркальцем балуется. Ой, не смешите меня, а то не смогу бегать по-прежнему быстро. При чем тут зеркальце, пацаны? Я сам по себе. Куда хочу, туда и прыгаю. Ну же, за мной! Ведь мне так хочется поиграть!

Раз-раз-раз, раз-раз-раз! Не догоните, не догоните! Оп-оп! По детской площадке, а теперь через арку и на тротуар. Бежим направо, по узкому переулку, и налево, по деревянным мосткам. Прыг-скок, скок-поскок!

Не отставайте, шевелитесь! Вжик – и по кучам строительного мусора, оп-оп-оп – и на самый верх каменной лестницы. Ой, как же здесь интересно! Новый дом строится, значит, появится много весёлых ребят, будет с кем отлично проводить время. А пока подурачимся втроём. Хорошо, что сейчас рабочих нет: никто нам не помешает. Но скоро они вернутся после обеденного перерыва, поэтому поторопимся. Хотя взрослые молодцы – ворота не заперли, иначе нам было бы здесь не поиграть.

Скок-скок-скок. По серым неоштукатуренным стенам, по хрустящему песком полу. Не поймаете, не поймаете!

А что там, в оконном проеме? Ну-ка, ну-ка, потанцуем на его шероховатой поверхности. Вдруг да и получится у кого-нибудь из вас удержать меня в своей ладони. Оп-оп! Давай ты, рыжий, постарайся! Что, не выходит? Ха-ха-ха! Тогда ты, в джинсовой кепке! Тоже не можешь? Теперь заберёмся повыше. Вы же уже большие, залезете.

Вот мы с вами и на основании проема. А сейчас будет совсем смешно. Прыгну на плечо рыжему, а ты, в кепке, попробуй ухватить меня. Оп! И на другое плечо! Скок! Как же забавно вы толкаетесь. Ха-ха-ха!

О, да тут, снаружи, ещё кое-что есть интересное. Друзья, смотрите, какой замечательный выступ чуть ниже нашего проема. Придумал! Будем играть в скалолазов. Готовы? Тогда вперёд!

* * *

– Добрый день, могу ли я увидеть Алексея Воронцова?

Пожилой мужчина в очках, казалось, был полон решимости рассказать что-то очень важное.

– Воронцов как раз перед вами, – улыбнулся Алексей. – Чем могу быть полезен?

– Тем, что внимательно выслушаете меня и примете информацию к сведению. Я прочитал вашу последнюю публикацию. Конечно, вы правильно сделали, что подняли эту тему, однако осветили проблему однобоко.

– И в чем же выражается её однобокость?

– Алексей, простите за личный вопрос, но у вас есть дети?

Ещё один интересуется, мысленно усмехнулся Воронцов.

– Есть, два сына.

– Замечательно, очень рад за вас. А у меня сын и дочь, уже семейные люди. И, знаете, чем больше я наблюдаю за внуками, тем сильнее убеждаюсь, насколько они отличаются от нас, когда мы были в их возрасте.

– Телевидение, Интернет? – улыбнулся Алексей.

– Вот! Верно говорите! Сегодняшние дети живут в своём мире, как и мы когда-то. И мир этот – очень яркий и кажущийся безопасным, словно электронная игра. А на самом деле того и гляди произойдет несчастье. Современный ребенок куда более оторван от реальности, чем его ровесники лет двадцать назад, потому что получает жизненный опыт не в уличных играх, а в компании компьютерных персонажей. Да ещё фильмы эти дурацкие – про Человека-Паука, про каких-то космических уродцев. Знаете, я порой не понимаю собственных внуков, они словно бы живут в ином измерении.

– Согласен, – кивнул Воронцов.

Нащупать связь между словами старика и статьей Алексею пока не удавалось.

– Так я к чему веду, – подытожил гость, – дети сейчас зомбированы. Поголовно. Кто-то в большей степени, кто-то, вроде моих внуков, в меньшей. Я ведь почему ещё к вам пришел… – старик опустил взгляд, словно бы пытаясь разглядеть что-то на полу. – Пару дней назад я стал свидетелем гибели ребёнка. А тут и ваша статья появилась.

– Что произошло?

– Дело было утром. Я направился в парк купить в киоске газет и заодно подышать свежим воздухом и увидел мужчину, скорее всего, отца, идущего с мальчиком и собакой. Почему обратил на них внимание? Пёс был необычный, очень красивый, ухоженный, неизвестной породы. Подумалось даже, что безумно дорогой. Вот так они и шли: отец, державший в одной руке поводок, а в другой – пакет с продуктами, и сын, о чем-то оживленно рассказывавший. И тут их остановил знакомый. Мужчины эмоционально поприветствовали друг друга, видимо, давно не виделись, и начали разговаривать. Пёс сидел рядом. Бегать его не отпустили, наверное, побоялись: вдруг удерет. А может, из-за отсутствия намордника. Набросится ещё на кого-нибудь, покусает. Пацан тоже сначала стоял с ними, но ему это вскоре наскучило, и он начал играть с валявшимся камушком – подпинывать его, словно мяч. Я так себя в детстве и вспомнил – любил погонять во дворе в футбол. И вдруг смотрю: с ребёнком что-то странное творится. Камушек свой позабыл и ну петлять по лужайке с деревьями, словно заяц. И при этом не просто дурачится, а целенаправленно за чем-то невидимым несётся, будто догоняет. Думаю, зверька, что ли, какого увидел. Вы в курсе, кстати, что в нашем парке живут белки? Я поближе подошел – вроде никого. Гляжу – а пацан на дерево сиганул, за сучья цепляется и при этом по стволу ладонью бьет. Ну дела, думаю. А папаша-то у нас видит, чем сынок развлекается? Да нет, ни черта не видит. По-прежнему с приятелем болтает. Я тогда повнимательнее присмотрелся – и снова ничего. Только на стволе что-то яркое промелькнуло, видимо, солнечный луч из-за облаков на миг пробился. Так пацан снова залепил ладонью – по тому месту, где это пятно проскочило. Представляете, Алексей, до чего довело телевидение наших детей? Они же просто ополоумели. Конечно, у каждого ребёнка богатое воображение, он что угодно себе напридумывает, но чтобы вот так на дерево сигать и бог знает кем представлять себя…

Старик удручённо покачал головой.

– И что же было дальше? – осторожно уточнил Алексей, приблизительно представляя финал этой истории.

– Он дополз почти до середины дерева, потом под ним обломился сук, и мальчик упал, даже вскрикнуть не успел… – старик судорожно вздохнул. – Приехавшая «скорая» констатировала смерть.

– Жуть какая-то, – выдохнул Алексей.

– Вот-вот, вы так и напишите в следующей своей статье, что если бы ребёнок изначально не был одурманен гнусными фильмами и комиксами, он остался бы в живых. В конце концов, родители не всегда могут находиться рядом, чтобы уберечь от опасности.

– А по-моему, дело всё-таки не в фильмах, – попытался мягко возразить Воронцов, но закончить мысль ему не дали.

– Алексей, вы просто не видели того ребёнка. Казалось, будто его вела некая сила, подгоняя и направляя по определённому пути. И, поверьте, это было по-настоящему страшно.

* * *

Прыг-прыг-прыг! Прыг-прыг-прыг! Ой, кто это у нас тут в кроватке скукожился? Замёрз, маленький? Ничего, сейчас погреемся.

Оп, оп! По ручке, по сжатому кулачку. Ага, зашевелил пальчиками, пробуешь накрыть меня ладошкой. Вот умора! Да ты ещё совсем медленно двигаешься. Наверное, и бегать пока не умеешь. Но ты мне нравишься, и мы с тобой обязательно поиграем.

С ладошки на подушку, с подушки на ладошку. Так, молодец. Теперь по мягкому одеяльцу. Смотри, как я скачу – словно весёлый зайчик. А ты тоже похож на зайца: вон какие смешные два зуба у тебя сверху торчат. Ой, как же ты старательно ползёшь за мной! Может, даже немного поддамся тебе, уж очень ты забавный.

А сегодня и правда нежаркий день. Но, смотрю, твои родители позаботились о тебе, прежде чем оставить дома одного. Вон и обогреватель включили, чтобы ты не замёрз в их отсутствие. Интересно, они надолго отлучились? Будем надеяться, что успеем развлечься до их прихода.

Прыг-прыг, скок-скок. Маленький, ничего, рядом с тобой я, а потому всё будет в порядке. А чтобы ты ненароком не простудился, сейчас направимся туда, откуда тянет уютным теплом, – ближе к обогревателю. Давай-давай, ещё быстрее! Ты прямо как гусеница, только не зелёная, а раскрасневшаяся. Щёчки стали совсем как румяные яблочки. И ручками так потешно лупишь по одеялу, стараясь меня поймать.

Прыг-скок, скок-поскок! Сюда, сюда, мой смешной друг. А теперь смотри, как я ловко проскользну сквозь прутья твоей кроватки. Оп – и я уже на раскалённом радиаторе. Как же здесь хорошо, как тепло! Что, решил дотянуться до меня? Ну-ну, пробуй! Коротковата ручонка? Ха-ха-ха! Думай, мой дружок, думай! У тебя такие умные глазки. Ай, молодец, догадался ведь! Улегся на спинку и протолкнул наружу ножку. Ну же, совсем немного осталось! Прихлопни меня своей круглой пяткой в шерстяном носке! Оп, оп, оп! Ух, зашустрил! Ой, что это палёным потянуло? Маленький, да у тебя же носок дымится, давай ногу назад! Что, застряла? Не поддаётся? Маленький, как же так, пробуй! Да что же это? Откуда огонь взялся?

* * *
До чего же непредсказуема бывает жизнь: оказывается, журналист с восемнадцатилетним стажем запросто может обнаружить в себе склонность к расследованиям кровавых историй.
Дело выходило совсем странное и неприятное. Что там говорил старик? Какая-то сила направляла мальчишку? А Валентина Павловна утверждала, что детей целенаправленно уводят из жизни. Чужое влияние на неокрепшую детскую психику? Мистика?

Хотя… стоп, какое зомбирование, если заведующая больницей упоминала чуть ли не младенцев? Вряд ли таким крохам родители позволяли смотреть телевизор. Впрочем, современные папаши и мамаши – это отдельный разговор. И что, остается мистика? Чушь, всё в этой жизни можно объяснить законами физики. Просто не все они известны просвещённому человечеству.

Ладно, стоило уже тому порадоваться, что публикация оказалась удачной: заслужила похвалу главного и вызвала неплохой общественный резонанс, а значит, люди станут внимательны не только к своим детям, но и к чужим. Вон сколько откликов пришло на редакционный сайт. В основном, конечно, полных негодования в адрес горе-родителей. Кто-то хвалил Алексея, дескать, какой молодец, отличную статью написал, всколыхнул город. А члены местных политических структур предложили провести совместными силами акцию «Защитим наших детей».
Воронцов устало потер висок. Даже дома расслабиться не получалось, хотя требуемая статья была уже написана. Что-то настойчиво подсказывало Алексею, что предпринятые усилия слишком малы для окончательной победы над невидимым врагом.

Но кто же он, беспощадный манипулятор, забавляющийся жестокими играми с горожанами, ворующий у них самое драгоценное – детей?

– Пап, когда же мама с Пашкой придут? – на пороге нарисовался Митька.

– Скоро, – отмахнулся Воронцов. – Погоди, не мешай, мне надо подумать.

– Ты и так сегодня весь вечер за компьютером сидишь. Мне скучно одному. Ну давай поиграем!

Митька подошел ближе, взялся за ручку кресла.

– Нет, я не понял, с кем разговариваю – с собственным сыном или со стеной?

В области груди тугой волной колыхнулось раздражение.

– Митя, – спокойно начал Воронцов, – я сейчас жутко занят. Понимаешь, у меня работа. Это очень серьёзно. Я не могу на тебя отвлекаться. Пойди к себе в комнату и поиграй один.

– А во что?

– В машинки, – брякнул наугад Алексей.

– В какие? – с готовностью поинтересовался Митька.

– Я понял, ты меня хочешь довести, – грустно констатировал Воронцов.

– А куда я тебя повезу? – лукаво улыбнулся сын.

Волна в груди неожиданно поднялась и горячей лавиной хлынула прямо в голову.

– Так, хватит, – Алексей схватил Митьку за руку, – пошли.

– Куда? – испугался сын.

– Играть. В интересную игру. Называется «Постой в углу и подумай над своим поведением».

– Ну пап…

– Послушай, – заорал Воронцов, выволакивая сына из комнаты, – ты можешь хотя бы пять минут помолчать? Вот теперь стой здесь и только попробуй сдвинуться с места, понятно? А заодно посоображай хорошенько над своим поведением.

* * *

Привет, дружище! Прыг-скок, прыг… Ты чего такой грустный? Глаза заплаканы, волосы взлохмачены. Дай-ка попробую тебя развеселить. Ну же, обрати на меня внимание! Оп-оп, по настольной лампе, по лимонно-синему рюкзачку, по огромному красному грузовику. Смотри, как загорелся его блестящий кузов! Правда, здорово? Э-э-э, да тебе, похоже, не до развлечений. А может, всё-таки поиграем? Сейчас вот потанцую прямо перед твоим распухшим носом, и забудешь про все свои неприятности. Да выйди же из своего угла, чего ты к нему приклеился!

Оп-оп, прыг-прыг, скок… Слушай, тебя наказали, да? Поставили в угол за плохое поведение? Меня тоже раньше наказывали. Сначала редко: мама меня любила, а если была мной недовольна, то ругала, но не сильно. А после маминого исчезновения папа стал очень сердитым, даже злым. Мог обозвать, толкнуть или ударить ремнём. Когда я в последний раз провинился, он запер меня в кладовке, чтобы я подумал над своим поведением. Думать у меня получалось плохо, потому что в кладовке не было света, а я так боялся темноты. Только узенький луч пробивался у самого порога. Тогда я стал плакать и просить, чтобы папа выпустил меня. Думаю, он слышал мои крики и обещания, что впредь я буду вести себя хорошо, но откликнуться и не подумал. Наверное, стал смотреть телевизор, потому что до меня начали долетать звуки какой-то передачи. Да, я уверен: он специально сделал погромче, чтобы мои вопли не мешали ему отдыхать. Но успокоиться у меня никак не получалось: я продолжал плакать от обиды и одиночества, не отводя взгляда от моего единственного друга – золотистого лучика. А потом не знаю, что случилось. Видимо, я неловко повернулся и случайно задел какую-то из пылящихся на полках вещей. Послышался жуткий грохот, я почувствовал сильный удар по голове, после чего наступила полная темнота. Когда ко мне вернулась способность двигаться, я с удивлением обнаружил, что темнота мне больше не страшна: там, где я, теперь всегда светло.

А теперь, после того как я неожиданно разоткровенничался, может быть, немного порезвишься со мной? Нет? А если совсем чуть-чуть? Ты же, наверное, уже подумал, о чем тебя просили. Правда, вряд ли додумался. Взрослые любят говорить загадками, не объясняя, что же хотят от детей получить. Так всё-таки – давай поиграем. Ну, пожалуйста. Тем более что твои родители ни за что не узнают, что ты вышел из угла, обещаю. Я всегда предварительно проверяю, чем заняты взрослые и не смогут ли они помешать мне шалить с новым другом. Твоей мамы дома нет, а папа смотрит в компьютер. На носу очки, в глазах тревога. Очень занят.

Прыг-скок, прыг-скок. Вот, потереблю рукав рубашки, перепрыгну на блестящую пуговку нагрудного кармана. Ага, губы дрогнули в улыбке. Говорю же, всё будет нормально. А теперь – оп! – и я возле твоих тапок. Сейчас постараюсь отвлечь тебя от грустных мыслей: начну петлять, словно настоящий заяц. Приготовились, начали!

Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо. Молодец, пошел за мной. Вот-вот, прочь из этого дурацкого угла! Вертишь головой, пытаешься определить, кто же с тобой затеял развлекаться? Ну и видок у тебя! Ха-ха-ха! Растерялся? Недоумеваешь, как такое может быть, чтобы маленькое пятно света самовольничало прямо у тебя под носом? А я могу, я ещё не то могу.

Ой, что это? Дверь открывается… Но почему?

* * *

Воронцов порывисто поднялся с кресла и подошел к окну.

Поиски в Интернете ничего не дали. Похоже, со страшной бедой столкнулись только жители родного для Алексея города.

И в каком направлении двигаться дальше? Не станешь ведь сочинять очередную статью, убеждая всех и каждого присматриваться, не будет ли замечено присутствие потусторонних сил.

Эдак и в психушку угодить недолго.

Страшный грохот заставил Воронцова мгновенно прервать размышления.

– Что случилось? – Алексей в ужасе замер на пороге детской.

На полу валялся опрокинутый стул и несколько книг.

Митька обернулся на окрик отца, виновато улыбнулся.

– Пап, не ругайся, ладно? Мы просто играем.

– Кто это «мы»? И какого чёрта тебя понесло на шкаф? Голову себе сломать хочешь?

– «Мы» – это я и он.

Воронцов проследил за движением Митькиной руке. Сын указывал на стену, возле которой стоял шкаф.

– Кто – «он»? – Воронцов почувствовал, как вдоль спины пробежал неприятный холодок. – Я никого не вижу.

– Ну вот же сидит.

На бежевых обоях трепыхалось, словно пришпиленная булавкой бабочка, яркое пятно света.

– Мить, – устало начал Алексей, ставя сына на мягкий ковер, – я понимаю, тебе скучно сидеть одному, но мне необходимо немного поработать. Будь мужиком – посиди по-человечески. Порисуй, что ли. Или попускай своих солнечных зайчиков с пола, а не со шкафа.

– Да не пускаю я никого. И это не солнечный зайчик. Это мальчик, на которого что-то упало в кладовке. Его отец там запер, и мальчик превратился в свет. А ещё он сейчас сказал мне, что боится тебя, потому что ты кричишь. И вообще он взрослым не доверяет. Пап, он просто поиграть со мной хотел – только и всего. Он ничего плохого не делал.

«Ага, не делал, – зло подумал Воронцов. – Интересно, что бы я сказал твоей матери, если бы ты раскроил себе голову».

Пятно тем временем не двигалось с места, дрожа, будто в лихорадке.

Кто же управляет этим солнечным зайчиком?

Алексей повертел головой.

Окно зашторено, значит, за Митей не могут наблюдать, не говоря уж о том, чтобы заставлять его действовать по чужому замыслу. Но старик, приходивший в редакцию, говорил о какой-то вспышке света на стволе. Так откуда взялось это пятно? В руках сына ни зеркальца, ни…

– Митька, а ну доставай свой фонарик! – скомандовал Алексей.

Сын метнулся к ящику с игрушками.

– Поиграем, пап?

– Поиграем. В конце концов, не все же твоему отцу работать.

Серебристый металл показался Воронцову обжигающе ледяным.

«Папаша, да ты не на шутку перепугался, – мысленно усмехнулся Алексей. – Уж не температура ли у тебя подскочила?»

– Пап, а что ты будешь делать? Мальчик волнуется.

– Передай ему, пусть не волнуется.

Фонарный луч примостился рядом с пятном, легонько тронул его за самый краешек. Отскочил.

– Оп-оп, прыг-прыг! – прокомментировал сын.

Пятно ещё пару раз мелко вздрогнуло и медленно пустилось вслед за лучом.

Воронцов вновь направил фонарик в сторону непрошеного гостя. Луч осторожно толкнул пятно, отпрыгнул.

– Скок-скок, – весело произнес Митя.

Пятно, на миг замерев, вдруг закрутилось вокруг своей оси, будто набирая скорость, и понеслось вслед за лучом.

Стол, портьеры, блестящий набалдашник гардины.

– Прыг-скок! Оп-оп!

Стена, покрывало на кровати, валяющийся на полу носок.

– Раз-раз! Прыг-прыг! Пап, давай на дверь!

Дверной косяк, повисшая на спинке стула футболка, люстра.

– Скок-скок! Скок-поскок! Теперь на грузовик! Пап, это не грузовик, а пожарная машина.

Стакан с карандашами, конфетный фантик, круглый морской камень.

– Прыг-прыг-прыг! Пап, он смеётся! Ему нравится!

Алексей направил луч в пол в паре шагов от себя. Пятно прыгнуло вслед за новым другом.

А теперь ближе. Ещё ближе. Не боится грозного взрослого, значит, игра действительно увлекла.

Воронцов вытянул перед собой руку, разжал пальцы и посветил фонариком прямо в ладонь.

Странное ощущение, будто кожи коснулась мягкая детская ладошка.

– Пап, смотри, он поймал твой луч!

– Точно, поймал.

Алексей выключил фонарик.

На твёрдой широкой ладони доверчиво устроилось маленькое яркое пятно. Коварный враг целого города. Одинокий солнечный зайчик.

– Он, кажется, заснул, – прошептал Митька. – Пока вы с ним играли, он так смеялся, а теперь молчит и сопит только.

– Конечно, он же устал бегать, – тихо согласился Алексей.

– Ой, что это? Смотри, он исчезает!

– Тсс, не шуми! Разбудишь ещё.

Пятно тем временем таяло, словно растворяясь в тепле и надежности воронцовской ладони. Ещё несколько секунд – и отец с сыном остались в комнате вдвоём.

– Ну а теперь, Митя, расскажи-ка всё с самого начала, – потребовал Воронцов.

* * *

– Алексей, хочу поздравить тебя с новым статусом, – в кабинет просунулась довольная физиономия главного.

– Николаич, ты о чем?

– Сегодня звонила заведующая детской больницей.

– Валентина Павловна? И что говорила?

– А твоя знакомая не могла говорить: вся аж захлебывалась от восторга. Убеждала меня, что статья Алексея Воронцова совершила чудо. Показатели детской смертности резко понизились. Просила дать тебе премию.

– Вот это женщина, – улыбнулся Воронцов. – Так как насчет премии?

– А я думал, ты ограничишься званием спасителя человечества.

– И не надейся.

Физиономия главного изобразила неудовольствие и исчезла.

Алексей прикрыл глаза, потянулся всем телом.

Значит, та сцена в детской произошла не напрасно. Маленькая неприкаянная душа навсегда обрела покой.

В открытую форточку донесся звонкий детский голос:

– Эй, давай, лови его! Чего глазами хлопаешь? Вон он, за кустом притаился. Неужели не видишь? Он же яркий!

Пальцы непроизвольно вцепились в ручки кресла, в области солнечного сплетения сжался тугой пульсирующий комок.

Неужели кошмар вернулся?

Пары торопливых шагов хватило, чтобы Алексей оказался у окна.

В редакционном дворе двое мальчишек пытались ухватить за поводок вырвавшегося из хозяйских рук дурашливого огненно-рыжего щенка.