Падаю в шахту вчерашнего снега

Падаю в шахту вчерашнего снега,
куда раньше меня свалилась ночь.
Хотела по лисьи достичь успеха, -
пришлось наплевать и весне помочь
растоптать этот холод, вплетённый в нервы
утром и пляшущей тишиной.
(Он ни последним не стал, ни первым, -
а только лучшим, что было со мной.)
Завтра слепило вчерашней новью,
неба простор обращался в дно…
То что, как будто, звалось любовью
может, не будет пресечено…

Белое

Серая шкурка металась, продляя свой призрачный век,
средь прелых листьев и плесени, скрытая снегом.
Мёрзлый искрящийся саван её оберегом
мирно лежал животом на пожухшей осенней траве.
А над землёй лютовал балагур и проказник мороз,
гнал черно-бурых и рыжих кружить по округе…
Кто я? Та мышь, что покушать пошла на досуге -
или лиса, что в азартной охоте, наморщила нос?

Зимние вихри сегодня мне ближе весны,
праздно гуляю по снегу, сверлю небо взглядом,
нет никого на сто вёрст, да и впрочем, не надо,
мерно вдыхаю хмельной аромат тишины.

Банальное

Может быть, нужно было рыжей бежать лисицею,
что, учуяв тепло, в белом поле кружит весело,
а я мышью мечусь под замёрзшей, сырой плесенью,
на прогулку иду в метель в полушубке ситцевом.

Расцарапав о холод нимб, я ослепла белым днём,
мне щекотно, не больно – нет, кровь ласкает мой покой,
в синеву небес устремлю мечты, там простор такой,
что взлетаешь без крыльев и тонешь и вязнешь в нём.

«Ты мне был родным», сердцем прошепчу, не хватает сил разомкнуть уста,
в этот странный день так слеза чиста, не забудь меня, всё, что я хочу.

Предснежное

Отпускаю. Сдаюсь. Не держу. Уходи.
Ты свободы хотел? – Так бери же свободу!
Только имя твоё, как заноза в груди…
Где-то слева саднит на плохую погоду…

Очень хочется в город зазвать первый снег,
завернуть им, как пледом, уснувшие клёны.
По цепочке следов я пойму без помех:
ты ко мне приходил! Лист последний зелёный,
по-канадски резной, не уместный на белом,
от собратьев отстал, не успел схорониться…
Смотрит осень в прицел и стреляет умело,
забирая надежду и радость на лицах…

Я тебя не отдам, – пусть препятствия множит
эта чёртова жизнь, - ты родной мне до дрожи.

Убегаю в весну

Убегаю в весну, разрывая глухую вуаль,
замечаю по ходу, что двери беспечно открыты,
за которыми тёмная (светлая) даль, где я помню
тебя, где люблю, где собаки на месте зарыты,

и прозрачно ясна моей жизни земная орбита,
где дарились шарфы, как синоним заботы, тепла
потому что зима и её белоснежная свита
в сонном городе пляшет и правит… Была, я была,

настоящей была, до весны, до лихого побега
от тебя от себя в царство солнца и грязного снега,
первых птиц прилетевших и первых несмелых лучей…
Я сбегаю из мира, а значит, теперь он ничей.

Воздушнозмейное

Кто сказал, что рождённый ползти не умеет летать?
Я лечу выше клёнов! И ввысь, может, даже до звёзд!
Или выше! А что? Ну кому это знать!?
Ведь лишь ты в меня веришь и любишь всерьёз!

Я лечу! И так хочется дальше! За край!...
Мой полёт в твоих пальцах!... лишь не отпускай…

Апрель 18

Апрель 18. Ты сможешь понять мой пароль?
Холодный глинтвейн и на нотике «Бедная Саша».
Я стала сегодня ещё на одну мечту старше,
но возраст приносит с собою и мудрость и боль.

Апрель 19. Мне солнце слепило глаза,
как будто нарочно, ведь было уже, где укрыться,
брела по тропинке и думала: «Мне это снится!
Всё это всерьёз!» Но хоть слово боялась сказать,

разрушить ту зыбкую явь, где рождались мечты,
где солнце курносое, ветер блондин и мой ты.

Чайная церемония

Кружатся медленно чайные пружинки,
расправляясь, подобно сгорающей смятой бумаге,
меланхолично опускаются на дно.
Ведём церемониальные беседы,
ярко-зелёная долина делится с нами солнцем.
Ожидаем чуда, хозяин готовит чай –
горячий и трепещущий, как жизнь человеческая,
манящий и исчезающий –
всего несколько глотков дурманящих!
И вот уже время раскрылось подобно цветку –
нет прошлого, нет будущего,
есть только чистый ветер этого мгновения…

Я предлагаю ночью босиком

Я предлагаю ночью босиком
по тёплым лужам в поиски за счастьем.
Пусть этот мир у циников во власти,
расстанемся с квартирами легко,

с привычным ощущением тепла
бетонных комнат застланных коврами,
сотрём границы рельсов между нами,
сожжём непонимание дотла.

Ведь разве суть, где ты родиться смог,
где ты хотел так пламенно влюбиться,
и где тебе весна зимою снится,
когда в моей печали твой исток.

Зелёный чай в фарфоровой посуде

Зелёный чай в фарфоровой посуде
остыл давно на письменном столе.
Запас улыбок безнадёжно скуден –
мне без тебя так пусто на земле.

Стоят часы, устала батарейка
передвигать дрожащих стрелок тень,
теперь их бесполезная семейка
скучает в повседневной суете.

Где тишина ко мне привычно жмётся,
и обнимает, память дней дробя…
А сердце бьётся, слышишь, оно бьётся!
Ещё не веря, бьётся для тебя…

Под дождём

Светлая печаль, словно теплый дождь
Освежила сердце, вычистила мысли…
Легкий ветерок вызывает дрожь,
Капли на листве бликами повисли…
Я сейчас не помню, бывшее со мной,
Что еще вчера вызывало страх,
Просто наслаждаюсь красотой земной,
Просто отражаю небеса в глазах.

54 слова о…

Забываю, тебя забываю. Не верь
тем слезам, что предательской кляксой на буквах
расплылись, и чужие ладони как будто
по щеке невзначай провели. А потерь
не бывает, когда отпустил и не ждёшь,
когда мысли не носятся белкой по кругу…
Я дыханьем согрею замёрзшие руки…
А слова о любви (вдруг скажу), им не верь – это ложь.