Неприятный разговор.

Его мечта исполнилась внезапно. Что самое смешное, как-то так вдруг оказалось, что еe исполнению уже давно ничего не мешало. Ничего, кроме дурацкого стереотипа, инерции мышления, какой-то дьявольской блокировки в мозгу, им же самим и наложенной.

Ну, конечно, если смотреть на это более объективно, то запрет в значительной мере был продиктован обстоятельствами того непростого времени. Другое дело, что это вынужденное "нельзя" Слава заботливо поддерживал, оберегал, лелеял. И о том, что причины, ограничивающие это заветное желание, постепенно исчезли, он как-то не задумывался.

А началось всe с того... Началось всe с того, что они сидели в маленьком уютном кафетерии, и пили горячий чай с пирожными, разговаривая ни о чeм. Так, приятная неторопливая беседа между мужчиной и женщиной. За окном хандрил ненастный осенний вечер, моросило; гриппующие прохожие обречeнно топали по необъятным лужам хлюпающей, размокшей обувью, а тут, за удобными столиками, в полумраке, в тепле и сухости хорошо прогретого зала, жизнь казалась не такой уж плохой штукой...

Незаметно беседа перешла на темы психотренинга. И Наташа заговорила о том, что зачастую главное препятствие к достижению нашей цели кроется в нас самих. Вячеслав был с этим в принципе согласен. Ведь мы всю свою сознательную жизнь сами себе ставим различные ограничители, объявляем табу и проводим границы. Наше излюбленное занятие - мастерить различные шлагбаумы и семафоры, минировать вокруг себя пути подхода, подрезать собственные крылья и тщательно проверять аусвайсы у любого энтузиаста, в неурочный час ввалившегося в наш уютный мирок. "А ведь всего лишь не нужно скромничать, - заметила Наташа.- Скажи себе: "Я хочу", и все получится".

- Вот признайся, Слав, есть у тебя неисполнимая мечта?
- Да.
- Какая?
- Хм... Да есть одно постыдное желание. Вернее не то, чтобы постыдное. Просто для моего возраста это больше напоминает мальчишество. Где-то со студенческих лет оно меня мучает своей неисполнимостью. И что самое печальное, чем старше я становлюсь, тем нереальнее его исполнение.
- Не интригуй меня. Давай, признавайся!
- Да стыдновато как-то. Так, глупости всякие. Всe, проехали!
- С парашютом, что ли прыгнуть?
- Тьфу, ерунда какая! Зачем мне это? Я панически боюсь высоты. У меня и мысли такой никогда не было.
- Давай-давай, колись!
- Каратэ.
- Что???
- Каратэ.
- В каком смысле? Откуда это в тебе? Да и что здесь такого недостижимого?
- Понимаешь, когда я учился на первом курсе, меня довольно часто пытались бить. И порой мне серьeзно доставалось, хотя парнем я был довольно крепким. А битым бывал лишь из-за того, что, выросши "домашним мальчиком", не имел опыта реальной уличной драки. Так... одни амбиции и несгибаемое чувство собственного достоинства. Это уже позже, когда появились друзья, мы...
- Слав, при чeм здесь каратэ? - нетерпеливо перебила Наташа.
- Так я видел только один выход. Они старше меня и их больше. Значит, противопоставить им я мог только технику; одной силы, как понимаешь,- недостаточно.
- И что каратэ?
- Я пытался. Но в то время, в конце семидесятых годов, каратэ как раз только вошло в моду. Причем альтернативы не было. Из всех известных миру боевых единоборств только каратэ сумело проникнуть сквозь пресловутый железный занавес. Айкидо, ушу, кунфу, вин чун, таеквондо ... Господи, да мы и слов-то таких тогда не знали. Был бокс, самбо, вольная борьба и дзюдо. Но такими вещами начинали заниматься с семилетнего возраста, и восемнадцатилетнему парню там делать было уже нечего. Система была заточена лишь на выращивание олимпийских талантов. Неперспективных не брали.
- Не уходи от темы. Так ты попытался, и?
- И вот вся студенческая молодежь бросилась заниматься в полуподпольные секции каратэ. Представляешь, какой там был конкурс?
- Полуподпольные?
- А ты забыла, что всe было запрещено? - Славка почему-то начал раздражаться. То ли разговор принимал неприятную для него тональность, то ли напрягала напористость Наташи. - Каратэ считалось кровожадным видом спорта, идеологически чуждым молодым строителям коммунизма. Так что инструкторы придумывали всяческие уловки, чтобы заполучить зал для тренировок. Это редко кому удавалось, да и грамотных инструкторов было очень мало. В итоге, если тренер набирал группу из 20 кандидатов, записываться туда сбегалось человек 150.
- И ты не выдержал конкурс?
- Ты угадала. Я отжался 10 раз, а надо было 50. На кулаках. Ну, там много чего ещe надо было выдержать, но меня, как правило, всегда срезали уже на первом тесте - на отжимании. Как впрочем, и всех остальных.
- А потом?
- Я начал самостоятельно набивать кулаки, чтобы научиться отжиматься; развивал прыгучесть; тянул мышцы, чтобы сесть на шпагат. Я надеялся через пару месяцев все же сдать тесты. Стали болеть суставы. Врач сказал, что у меня ревматизм, и с таким диагнозом в каратэ делать нечего. А тут ещe на тренировке по фехтованию упал в обморок от перегрузки. Оказалось, что и с сердцем у меня проблемы...

За окном по-прежнему нудно моросило, и, при взгляде на озябших прохожих, продирающихся сквозь липкий полутуман-полудождь, сухое тепло гостеприимного кафетерия было особенно приятным, располагающим к неторопливой беседе за чашечкой горячего чая. Однако комфорта от беседы Вячеслав уже не испытывал. Он поймал себя на мысли, что почему-то оправдывается перед ней, будто сшельмовал в чeм-то, смалодушничал. В еe вопросах чувствовалось то ли скрытое презрение, то ли усмешка. Это раздражало! Наташа не раз признавалась, что считает Вячеслава сильным человеком, мужчиной не в пример многим. Тянулась к нему, порой обращалась за советом или помощью. Это... Это обязывало соответствовать. И вдруг такое!

И чем больше он злился, тем труднее почему-то было остановиться. Будто против своей воли, Слава продолжал разглагольствовать о последующих своих попытках попасть в мир единоборств. Об оперотряде народной дружины, куда он пошeл из-за того, что оперативников обещали натаскивать в приeмах самообороны. О дружбе с сомнительными людьми, которые что-то знали из приeмов или где-то там занимались. О постоянной погоне за фотокопиями зарубежных учебников. О неудавшейся попытке освоить науку боя самостоятельно с группой единомышленников.

- Так что же теперь препятствует исполнению мечты? Иди в любую секцию!
- Наташа, у меня такое ощущение, что ты меня не слушала. Для чего я битый час тут тебе рассказываю обо всех тонкостях и трудностях этого дела?
- А у меня такое ощущение, что битый час ты успокаивал сам себя, подыскивая оправдания своей пассивности, - глаза Наташи были полны холодного презрения. - Ты когда последний раз интересовался вопросом?
- Ну, примерно году в 85... Пока ещe в приличной форме был.
- А ты в курсе, солнце моe, что сейчас этих секций, как грязи? И что теперь им только плати - они хоть с инвалидом будут заниматься?
- Ну, видел я объявления ... для студентов и школьников.
- Плохо видел. Иди в любую секцию.
- Милая моя, сколько мне теперь лет? Сорок! Сорок годков уже!
- Ну и что?
- Как, то есть "что"? Кто возьмет меня в таком возрасте? И чему я успею научиться? Позориться только...
- А ты пробовал?
- Слушай, женщина... - Славка уже еле сдерживался. - Там натаскивают с детских лет...
- А ты узнавал? У моей подруги племянник, Лeшка, 25-ти лет парень, пришeл и записался. И никто его с детских лет...
- Несерьезный это разговор!
- Угу. Красиво ты мне тут легенды излагал. Так и скажи, что привык плыть по течению.
- Прекрати! По течению плывут безвольные люди, а я... А мне... Это же всe равно, что... нагишом пойти в театр, при чeм тут сила воли? Стыд!
- Это не стыд! Это комплекс! И его надо сломать!

***

Через пару дней Наташа позвонила и практически силой привела Вячеслава в секцию, где занимался Лeшка, племянник еe лучшей подруги. Дабы не ранить мужское самолюбие, уговорились, что цель визита - узнать относительно старшей Славкиной дочери. Якобы берут ли в секцию девушек. Ну а дальше... Дальше - по обстановке.