Встреча с юностью.
Они пришли туда вместе. Вошли в зал. Нет, это - не зал. Уже - не зал. Ибо, как только в зале появляется сэнсэй, как только звучит первая команда, как только воздух пропитывается магией боя, мудростью Востока, зал превращается в додзe - священное место для занятий. Сердце у Славки eкнуло. Вот оно! Знакомые с юности команды. Двадцатилетние ребята, одетые в каратэги. Ребята, так невероятно, просто до боли похожие на него, Славку Ковылина образца 1980-го...
Хотелось уйти... Невыносимо хотелось уйти... Ребячество... Боже, какое ребячество. Что он тут делает? Он, зрелый мужчина, отец двоих детей. Это... детство какое-то... Боже, как стыдно...
Пока Вячеслав терзался сомнениями, Наташа узнала у пробегавшего мимо сопливого пятилетнего каратэки, кто тут тренер. А затем, совершенно непостижимым, просто-таки наглым образом отозвала сэнсэя в сторонку, совершив при этом акт вандализма - еe обутые в осенние полусапожки ноги беспощадно осквернили священный пол додзe...
- Простите, мужчина, можно Вас на минутку?
- Да, я Вас слушаю,- крепкий парень тридцати лет, одетый в черную каратэги подошeл к ним.
- Мы хотели бы узнать...
Всe так просто? Вот так, спокойно, без малейшего смущения заговорить с самим сэнсэем? Это невероятно, это дико! Легендарные фамилии известных с юности сэнсэев воскресли в памяти. Как она могла? Их имена произносились раньше с благоговением. Это были люди, не убоявшиеся тоталитарного режима, презревшие опасность, и, вопреки всему, учившие своему искусству... Как? Как простой смертный может вот так запросто прервать ритуал каким-то глупым вопросом?
Но парень воспринял всe совершенно спокойно, снисходительно простив обутые ноги. Выяснилось, что Вячеслав может привести свою дочь; что здесь внимательно отнесутся к любому ученику, зачислив его в ту группу, которая наиболее соответствует его возможностям. И тогда он решился:
- Знаете, мне дико это спрашивать... Может это глупо... Но всe же... Как Вы считаете, человек моего возраста... Мог бы... э-э-э... начать... попробовать... Ну...
- Заниматься каратэ?
- Да.
- А в чeм проблема?
- Мне уже сорок...
- Ну и что? Мы не готовим олимпийский резерв. Парни занимаются для своего развития. От Вас требуется только желание. Желание и усердие. Будет серьeзное желание - приходите.
- Как же я... с ними... с пацанами?
- А что такого? У нас ценится только труд и умение. Возраст значения не имеет. Но если это напрягает, я поставлю Вас в пару к самому "пожилому" из нас. По понедельникам, средам и пятницам ко мне ходит один мужчина. Кажется, ему где-то... 33-34 года. Присоединяйтесь. Жду Вас в среду. Некоторые скидки в физических нагрузках я давать буду. Но только некоторые.
***
- Ну и что же ты столько лет мучился?
- Сам не знаю.
- В чeм же состояло препятствие в исполнении мечты?
- Оно было...
- ...в твоей...
- ...голове!
- Вот именно!
- Боже, как просто всe оказалось...
***
Господи, он не волновался так уже много лет. Мелкая дрожь сотрясала тело. Нет, молодым парням, теперь, когда все дороги открыты, этого не понять... Сердце бухало в груди набатом. Столько лет! Столько лет мечтать, завидовать другим, с горечью осознавать, что для него это недоступно... Дыхание... Дыхание просто спeрло от волнения. Он вошeл в зал и поклонился. Однако освоиться с обстановкой уже не успел. Почти сразу же тренер хлопнул в ладоши и крикнул:
- Так! Построиться!
Ученики начали группироваться в три шеренги. Слава скромно занял место в последней, встав на правом фланге...
- Так! Внимание! Разговорчики!
В зале стало тихо. Сэнсэй несколько секунд слушал священную тишину додзe, а затем властно и протяжно, как на военном параде, почти нараспев вначале, но резко и хлeстко в конце, крикнул:
- Додзe-ни-рэй!
Невероятно! Это... Это же команда поклониться залу! Поклониться своему залу для занятий! Неужели он слышит это? Не читает в затрeпанных самоучителях, не насилует бубнящий видеомагнитофон, а слышит сам, именно сам, своими ушами, в реальном зале, зале для тренировок в самой настоящей спортивной секции! О, как это прозвучало! Два первых слова сэнсэй грозно пропел торжественным гимном упорству и мужеству всех предыдущих поколений бойцов: "Додзe... Ни..." Затем повисла гнетущая, давящая, будто перед ударом грома пауза... И вдруг, в самый неожиданный момент, с резким выдохом, звонко и мощно выкрикнул хлeсткое, как удар кнута, повелительное "Рэй!!!"
Выполняя команду, ученики элегантно, с достоинством поклонились своему додзe, прижав ладони к бeдрам. А он, Славка, не верил, всe ещe не верил, что это происходит не во сне...
- Сэнсэй-ни-рэй!
Мороз по коже... Он поклонился ещe раз вместе со всеми, теперь уже учителю. Он начинал чувствовать себя частью этого единого организма, этого образа жизни, этой философии...
- Отогай-ни-рэй!
За спиной выросли крылья! Это кланялся не он, зануда и скептик. Это молодой романтик Славка Ковылин прорвался, через столько лет прорвался, наконец, в свою юношескую мечту!
- Итак, - разминка! Хадзимэ!
Нет! Это - не сон! Это не глупые полуподпольные шалости. Это - настоящая тренировка. Это не разгадывание ударов и блоков по скверным фотоснимкам, нелегально ввезeнным откуда-нибудь из Польши. Это - тренировка. И в центре додзe стоит не аферист, который где-то что-то когда-то видел. Это - настоящий, сертифицированный тренер Федерации каратэдо Сито-рю России.
И это он, Славка, а не кто иной, учится великому искусству каратэ, которое так долго прорывалось в его сердце сквозь запреты и преграды системы.
Господи, как долго он к этому шeл!
***
Десять минут. Он продержался только десять минут после разминки. Потом руки и ноги стали ватными; они отказывались повиноваться. Пот лил градом.
- Ити!
"А ты как хотел?" - зло думал Вячеслав.
- Ни!
"Работать! Тюф-ф-фяк диванный!"
- Сан!
"Чeрт, я ведь сдохну..."
- Си!
Пот заливал глаза. Заливал так, что уже не было видно зала. Кулаки скользили в луже. В луже собственного пота на деревянном полу.
- Го!
"Бля... Я мужик, или кто? Я выдержу..."
- Року!
"Ну, немного ещe, ну, пожалуйста..."
- Сити!
"Ты же хотел этого. Дышать... Правильно дышать..."
- Хати!
- Ку!
- Дзю!
"Дзю! Десять! Дзю - это, наконец-то, десять! Лучше бы я сдох..."
- Ямэ! Закончить. Восстановить дыхание.
"Боже... Ямэ... Моя любимая команда... Ямэ - это значит "закончить".
- Встать! Приседание на одной ноге. Приготовиться! Вытянуть левую ногу вперед! Выше... Ещe выше... Загнуть пальцы на себя! Сильнее загнуть! Сформировать основаниями пальцев ударную поверхность "дзесокутэй". Колено не гнуть... Приседание... Хадзимэ!
"...Су-у-у-ка... Хадзимэ ... - самая противная команда! Как я еe ненавижу-у-у..."
- Ити!
- Ни! Загнуть пальцы, сказал! Дзесокутэй!
- Сан!
"... Так вот ты какой, северный олень..."
- Си! У кого мизинцы выставлены? Загнуть на себя!
- Го! Колено не гну-у-у-ть! Выше, выше ногу! Ногу тянуть!
- Ямэ! Сменить ногу! Хадзимэ!
Внезапно помутилось в глазах. Вячеслава повело, и он упал на спину... Желудок подскочил куда-то к горлу. Пол додзe выполнил под ним петлю Нестерова. И он увидел небо. В алмазах.
***
Примерно через пару недель после начала тренировок Вячеслав обнаружил, что боец из него - никакой. Двадцатилетние парни лупили его на спаррингах "по-чeрному". И именно в этот период он обнаружил в себе одно гаденькое качество - трусость. Нет, не ударов на тренировке он боялся. Ему стало страшновато выходить вечерами на улицу. Это был своего рода психологический феномен. До прихода в секцию Вячеслав вообще мало чего боялся. И вдруг он заметил у себя инстинктивное стремление держаться подальше от больших полупьяных компаний, от тeмных подворотен... Что же это такое?
Он, человек, который никогда не мог пройти мимо несправедливости, который неизменно вмешивался во все заварушки на транспорте, на улице, в кино, внезапно обнаруживал у себя стремление проскользнуть, просочиться мимо хама, полупьяного дебошира, наглого водителя или продавца... "Господи, я ли это? - думал он со стыдом. - Неужели мужик, разогнавший этой зимой, безо всякого каратэ, в одиночку, целую кодлу начинающих наркоманов из своего подъезда, это я?"
Невероятно, но - факт. Их было тогда человек восемь. Обколовшихся, нализавшихся пива уродов от 14 до 25 лет. Но они послушно ушли, поджав хвосты, как только двумя-тремя резкими рывками он спустил с лестницы их главаря. Этот нагловатый хорeк, не дававший спуску пенсионерам, вовсе не ожидал таких решительных действий от озверевшего Вячеслава. И, захваченный удушающим приeмом за отвороты куртки, в общем-то, не особо и сопротивлялся, а, послушно обтерев спиной заплeванные стены подъезда, вылетел вон...
Было ли это?
Было. А теперь - стыдно и противно за свою трусость и малодушие. И надежда была только на одно. На дальнейшие тренировки. Но чем больше он занимался каратэ, тем трусливее становился...
***
- Ити!
- Ни!
- Сан!
- Си!
- Го!
Болит всe, что только может болеть. Руки и ноги будто сделаны из деревяшек... Плевать. Плевать! Главное опять не упасть в обморок. В тот раз его спасло то, что стоял в последнем ряду и сэнсэй ничего не понял.
- Ити!
- Ни!
- Сан!
- Си!
- Го!
***
"Всe очень просто. До прихода в секцию я понятия не имел о своих возможностях. Мне казалось, что я могу всe. И шпана эту мою уверенность чувствовала. И вместе со мной свято верила, что я один накостыляю им так, что мало не покажется. А может, мой уверенный вид говорил о приличных связях, о том, что за мной кто-то стоит? Кто-то могущественный?"
И когда на тренировках Славка обнаружил свою полную несостоятельность, сразу пропала уверенность в себе, исчез неприступный и уверенный внешний вид. Шпана это сразу же почувствовала, почувствовала своим невероятным, просто-таки звериным чутьем... Вот тогда стало трудно. Нет, он не убегал от опасности. Но старался еe избегать. Ведь уже не было той прежней артистичной лeгкости, к какой он раньше разбирался с несправедливостью... Не было...
- Ити!
- Ни!
- Сан!
- Си!
- Го!
"Меня бьют даже школьники. Плевать! Дотянуть до конца тренировки. Только тогда ты докажешь себе, что чего-то стоишь".
- Ити!
- Ни!
- Сан!
- Си!
- Го!
"Не более трeх перерывов по 10 минут за все полтора часа тренировки. Слышишь, ты, размазня! Не более трeх... Иначе Пашка-тренер сочтeт тебя слабаком. Лентяем. Не более трeх... Иначе - заметят и отчислят..."
- Ити!
- Ни!
- Сан!
- Си!
- Го!
***
"Господи, я еле живой... А ещe и драться в спарринге... Чeрт, опять по ногам... Как больно. Меня опять побили "вчистую"..."
"Мать вашу... Так ещe и отжиматься после этого? Опять??? Кулаки-то не железные... Чего? Ещe и с хлопками на отжиме??? Да ты, Паша, садюга..."
- Ити!
- Ни!
- Сан!
- Си!
- Го!
"Ничего, родной. Ты уже выдерживаешь 60 минут из отпущенных 90 без единого перерыва... Длинных 90 минут. Нет, я не сдохну. Я стану как все. Я догоню. Я тоже буду выдерживать 90 минут. Долгих 90 минут... Я смогу. Ведь шпагат у меня лучше всех. Ведь не зря все эти годы я не забывал по утрам тянуть мышцы. Не зря... Да. По шпагату-то я лучший. Только очень уж болят суставы в бедре..."
- Ити!
- Ни!
- Сан!
- Си!
- Го!
***
...В этот раз трамвай обнаружился как-то сразу, приглашающее раздвинув двери в свое холодное, насквозь промeрзшее нутро, скупо освещенное подслеповатыми светильниками. Время приближалось к девяти вечера, народу, как обычно в это время суток, было немного. Парочка школьников, два курсанта училища МВД в полевой форме, солидный мужик лет 50, странный субъект в непонятном обмундировании то ли частного охранного агентства, то ли ВОХР. Ближе к передней площадке расположился распустивший сопли ханурик, заснувший с бутылкой дешeвого пива в руках, да странного вида компашка из трех молоденьких девиц и огромного подвыпившего мужика.
Славка как-то сразу обратил внимание на эту странную компанию. Девчонки вели себя нервно, что-то отрывисто доказывали мужику. Мужик сонно кивал им в ответ и время от времени изрекал нечто эдакое, весомое и значительное, от чего девчонки надолго испуганно замолкали. В чeм была странность этой компании? Чeрт его знает. Наверно в какой-то несовместимости. Славка - вообще-то человек наблюдательный, но даже он такое видел впервые. Из кого складывается обычно любая компания? Из единомышленников, схожих возрастом или местом работы, интересами или дружбой... Но тут всe было разным, несопоставимым. Возраст? Мужик - старше лет на двадцать. Манера одеваться? Он - одет неряшливо и просто, без изысков, во что-то засаленное, давно не чищенное, вышедшее из моды лет пять назад. Девчонки же, напротив, - "прикинуты" по последнему писку изменчивой моды. У них было проткнуто всe, что только можно проткнуть, различными колечками, булавочками и цепочками; кричащая косметика напоминала боевую раскраску сиу в сезон охоты за скальпами; радужные, отполированные коготки наводили на размышления о хищниках саваны. А у мужика единственным украшением, скорее всего, могла бы быть татуировка "Гриша", но заметно еe, разумеется, не было - это Вячеслав только предположил. Мощная, неухоженная, и, судя по всему, давно не мытая волосатая лапа с заскорузлыми, обломанными ногтями бесцеремонно придавливала хрупкое плечико девицы, сидевшей с ним рядом.
...Внезапно разговор перешeл в более агрессивную стадию - девчонка, сидевшая рядом с этим огромным, свирепым мужиком, судорожно вскочила и, истерично взвизгнув, попыталась выбраться в проход трамвайного вагона. Но не тут-то было. Она сидела у окна, а мужик - громоздкой, неподвижной глыбой - со стороны прохода, преграждая ей путь.
Еe подруги, сидевшие сзади этой странной парочки, приподнялись со своих мест, и в отчаянии принялись колотить мужика по широкой, необъятной спине кулачками. Мужик что-то басовито рявкнул, неслабо отмахнувшись косолапой ручищей, и девчонки тут же скисли, повалившись обратно на свои сидения.
Славка похолодел. И дело было вовсе не в ледяной, промозглой атмосфере вагона с бельмом инея на замeрзших окнах. Он почувствовал знак опасности. Всем своим существом, каждой клеточкой издeрганных нервов; сердцем, ухнувшим куда-то вниз; кожей, съeжившейся мурашками; мышцами, судорожно сведeнными страхом - почувствовал. От мужика пахнуло холодом, будто миллионы морозных иголок вонзились в душу. Всего-то скользнул ненароком безразличным взглядом по пассажирам полупустого вагона, и... словно смертью повеяло, к месту пригвоздило...
С каких пор это с ним стало происходить? С началом тренировок?
- Эй ты, орeл! В чeм проблема?
- Ты мне, щюсeнок? - мужик трудно, неловко обернулся и тяжeлым, колючим взглядом из-под дремучих бровей ожeг Славку. Ожeг, будто стилетом в сердце сунул.
- Тебе, тебе! Встал и выпустил девчонку!
- Оба-на! У-тю-тю, петушок-на, говорливый-на! Щас я тя, бля, укорочу-на, хохолок-то выдерну-на!
Сидение жалобно закряхтело, когда мужик начал подниматься, тяжело вытаскивая огромное тело в проход. Славка не стал его дожидаться, и сам резко шагнул навстречу.
Упершись предплечьем левой руки в мощную шею этого животного, Слава, зайдя со спины, быстро просунул правую руку ему подмышку, благо мужик уже привставал и провести захват сзади не составило труда. Сцепив обе руки "в замок", Славка надавил на затылок противника и, выворачивая ему плечо, вывалил тяжeлую тушу в проход. Придавил коленом шею.
Девчонка, воспользовавшись ситуацией, тут же резво выскочила. А вот у Вячеслава резвости поубавилось. Борьбой-то он никогда серьeзно не занимался. Так, кое-какие институтские навыки со времeн оперотряда студенческой дружины. Мужик полупьяной, отупевшей глыбой лежал на боку, перегородив проход, и сдвинуть его не было никакой возможности.
- Тут мужчины вообще в вагоне есть? Я что, один его ворочать буду???
- Правда, дядечки, ну помогите от него избавиться!- пронзительно крикнула одна из подружек.
- Ну, воины! - зло рявкнул Славка на курсантов.
Курсанты МВД дружно отвернулись к окну и принялись внимательно разглядывать сквозь заиндевевшее стекло погруженные во мрак полупустынные улицы. Наверно проводили рекогносцировку.
Охранник прикинулся спящим.
Ханурик с бутылкой наоборот проснулся, и, отхлебнув пивка, принялся с интересом наблюдать за ситуацией.
- Сука-на! Я тя пор-р-режу-на, пидар! - завопил мужик, пытаясь освободиться от захвата.
- Если встанешь! - отрезал Вячеслав.
Мальчишки-школьники съeжились испуганными воробышками, что впрочем, не мешало им с жалостью и презрением глазеть на курсантов - крепких парней в камуфляже, обутых в тяжeлые, внушительные армейские ботинки на рифлeной подошве.
Только и было в них... внушительного, что эти ботинки. |
