Алине купили слона. Когда купили она, правда, не знала. Слон появился как-то вдруг. Так обычно и случается: приходишь из детского сада, ни о чем не догадываешься, а тебя ждет сюрприз.

Большой, пластмассовый, с розовым бугристым туловищем слон стоял на диване и улыбался. Всё остальное, руки, которые почему-то потом назвали ногами, настоящие ноги, большие уши, голова и хобот, — у него были белыми.

Алина подошла к нему, восторженно подхватила, собираясь крепко прижать к себе, и сразу же вернула обратно. Он оказался неприятным, жестким. И еще, он не прижался ответно, как делали это куклы и все остальные игрушки, а успел больно упереться хоботом в шею. Созданное одним движением впечатление не расположило к дружбе. Вот кому может понравиться такой слон?

— Возьми его, — сказала мама. — Мы давно его искали. У твоего брата в детстве был такой же слон! Знаешь, как он его любил… Из рук не выпускал. Во все поездки с собой возил…

— Но мой слон был синий, — уточнил брат и, сморщив губы, брови, да чего там, всё лицо, добавил, — а этот розовый какой-то…

— Ну, подумаешь, розовый. Это ровным счетом ничего не значит! Внешне-то он, как тот?

—Ну, вроде да… — нехотя согласился брат. — Да не будет она с ним играть. Видишь, не нравится он ей.

— Да как это не нравится! Мы с таким трудом его нашли! Увидели, как дети, обрадовались. Ты же его вон как любил, и она будет!

В подтверждение этих слов Алина вновь подошла к слону, подхватила, повторно не рассчитала с выпирающим хоботом и, несмотря на неприятное чувство, вида не подала. Правда, перевернула его к себе спиной. Раз он им так нравится, пусть и любуются своим слоном! Да и держать его так оказалось много удобнее.

Какое-то время они слонялись по квартире, изо всех сил демонстрируя дружбу и то, как же им хорошо вместе… Алина не раз у всех на глазах его чмокнула, а затем взгромоздила на кухонном столе. Слон хорошо стоял на ногах, не падал. А если вывернуть их чуть назад, то выпячивалось смешное розовое брюшко.

— Ой, смотрите, как у папы! — рассмеялась Алина.

Папа выглянул из-за газеты, глянул поверх очков и, вновь вернувшись к чтению, сказал: — Шут знает что такое!

Алина, не сомневаясь, что сейчас встретит поддержку, посмотрела на маму.
Мама же, весело в это время подбрасывающая в ладошках будущую котлету, ответила неожиданно и строго.

— Ну-ка, убери слона со стола, нечего ему тут делать. И не стыдно над отцом-то смеяться...

Ужас, теперь мама смотрела на неё с каким-то сожалением… В этом взгляде прочитывались слова: «Эх ты…а еще наша доченька…»

А потом, потом она говорила только с папой. На их излюбленную тему: «Попробовали бы мы что-то подобное сказать своим родителям». Далее следовало неизменное обоюдное соглашение, что такого не то, что в жизни — в природе не могло случиться. Они-то всегда и во всем молчали, — это теперешние дети такие языкастые.

Отложенную в сердцах газету папа давно свернул трубочкой и теперь постукивал ею по краю стола. Наверно, нервничал по поводу неправильной дочки.

— Шут знает что такое!

Это стало последней каплей. Алина предельно осознала, как ей всё здесь обидно, забрала своего слона и, ухватив за хобот, направилась к брату. Слон едва волочил ноги.

— Нет, ты смотри… Только пол покрасили! — послышалось вслед.

— Шут знает что такое!

Кто бы ни обиделся на такое? А ведь всё было хорошо, если бы не этот слон!!!

— Чего пришла? — спросил брат. — Обидели тебя там что ли? Ну, иди, иди сюда, я тебя пожалею… Вот честно мне скажи, по шее получить хочешь?

Алина замотала головой и принялась жаловаться на судьбу и слона. Голосок у нее сегодня был таким, который в обычный день невозможно и повторить. С каждым новым словом брат всё больше грустнел.

— Что… Он совсем-совсем тебе не нравится?

Алина кивнула.

— А я своего любил… Маме только не говори. А то она расстроится.

— Хорошо. Ни за что не скажу!

— А всё-таки, чем он тебе не нравится?

— Он… Он такой пластмассовый весь…

— Ну и что. Вот тоже, нашла отговорку. …Погоди, погоди-ка, а ну-ка, иди сюда…

Алина не поняла, куда ей идти, когда и так стояла к нему впритык.

— …это что же получается… Значит, моего красного медведя ты тоже не любишь?!

— Нет, что ты! — Алина перепугалась до смерти. — Красного медведя я о-о-о-очень люблю…

— Но ведь он тоже, пластмассовый, — усмехнулся брат.

Алина выдержала внушительную паузу и медленно произнесла:

— Н у, о н ж е т в о й…

Да, без всяких шуток, красного медведя с черными глазками и носиком и продавленной толстой попкой — она любила! И ничего, что все четыре лапы давным-давно провисли на старых резинках и болтались во все стороны. Красный медвежонок теперь больше напоминал погремушку для маленьких крошек, нежели игрушку для такой большой девочки, как она. Да какая всё это ерунда, когда любишь…

— А, ну ладно, тогда, — удовлетворенно кивнул брат. — Всё, отлипни от меня. Житья от тебя нет.

Наверно, он сказал ей что-то обидное, но разве Алина когда-то на брата обижалась? Да никогда в жизни! Обидеться в этой жизни она могла только на одного человека. На папу.

И что он в самом деле… Ведь его любимое «Шут его знает!» бывало совсем другим, когда произносилось с лукавой улыбкой. И чего это он сегодня…

Алина совсем загрустила. И ничем ведь не заняться в таком настроении… Разве что посмотреть фотографии?

И ведь правда, как же она не замечала этого раньше, везде-везде брат был сфотографирован со слоном. Менялись люди, менялась панорама, менялся сам брат, а улыбчивый слон неизменно оказывался зажатым правой рукой, хоботом вперед.
Вот! Хоть держит она его правильно!

Алина с ворохом подтверждающих фотографий и слоном вернулась к брату.

— Мишенька, родненький братик, а хочешь, мой слон будет твоим слоном? — пронзительно вглядываясь в глаза, она веером выставила перед ним снимки.

Брат молча покрутил у виска. Алина подумала было, а не обидеться ли ей и на брата, но их позвали на пюре с такими вкусными котлетами, что…какие тут могут быть обиды? Да, не смешите народ!
Таких котлет Алина могла съесть, наверно, целую гору…

А потом папа, как ни в чем не бывало, предложил поиграть в жмурки. О, какая это была увлекательная игра… О, какая увлекательная… Тем более, что вадил всегда папа! Потому что, он никогда и никого не умел поймать! И даже оказываясь у него в руках, Алина каждый раз хитро из плена выскальзывала. А начни он спорить, громко кричала: «Не считается! Не считается!» И ведь не считалось…
Эх, семь потов сходило. А потом, еще дольше самой игры Алина хохотала, лежа на диване и налаживая дыхание.

Так было всегда. Но сегодня, в самый пик веселья, папа неожиданно предложил поиграть со слоном.
А как с ним играть?

Алина ушла в другую комнату, судорожно соображая, но очень скоро вернулась с платком. С желтым таким красивым платком с разноцветными бабочками. Платков мама Алине, слава Богу, не повязывала, и потому он время от времени использовался для игры.

— Вот, смотри… Слон у нас как будто только что прилетел с космоса, а мы его встретили и на платке качаем. Ты здесь держи, а я здесь.

Папа послушно взялся за два конца платка, Алина за другие два. Слон оказался, как в люльке.

— Ну, давай, подбрасываем!

Оказалось, что это даже веселее жмурок!!! Неуклюжий слон замечательно взлетал и взлетал… Иногда даже до самого потолка. Алина жмурилась от радости и не сразу среагировала, когда тот приземлился к её стороне. Может быть поэтому, она так резко подбросила слона, раз тот почему-то влетел папе в очки и, наверно, больно ударил по носу… Потому что папа со словами: «Шут знает что такое!» схватился именно за нос и заторопился в ванную комнату. Мама заторопилась за ним.

Потом папа долго сидел на кухне с запрокинутой головой и мокрым полотенцем на лице.

— Ни во что другое поиграть не могли? — спросила мама и отвернулась к пострадавшему.

Алина, недолго думая, отнесла бессовестного слона на холодный балкон и оставила наказанным в плетеной корзинке.

«Там ему и место! — успокаивала она себя, возвращаясь в тепло. — Там ему и место!»

Потом, она долго не решалась пройти на кухню… Всё заглядывала туда, заглядывала… Пока не встретилась со взглядом мамы, от которого уж не увернешься.

— Иди, жалей. А то без тебя не проходит.

— Да, да, подержи меня за палец, — губами сказал папа. Верхняя часть лица пока так и оставалась под полотенцем. — Ну что, может, пора снимать?

— Нет, нет, — не разрешила мама.

— Завтра на работе никто не поверит… Скажут, что жена сковородкой разукрасила.

Алина скосилась на тяжелую сковороду. В ней еще оставались вкусные котлеты.
Этих взрослых никогда не понять!

— Слава Богу, что очки не разбились, — деловито вставила она свое слово.

И теперь недоумевала еще больше. Её серьезность рассыпали по кухне радужным смехом.

Жизнь вновь становилась похожей на сказку, если бы не мерзнущий на балконе слон. Ни в чем не повинный розовый слон… Ведь это она, Алина, бросила его папе в лицо. Она, а не он сам так неудачно влетел.

На балконе темно. На балконе холодно. На балконе страшно. Алина понимает это, прижавшись носом к холодному стеклу…
Это нечестно, что слон там, а она здесь. А что делать?

Чтобы зайти туда, в темноту, пришлось сделать над собой гигантское усилие. Два-три робких шага, и ледяной розовый слон у неё в руках! Слава Богу, что в этой кромешной тьме балкона никто не ухватился сзади за платье! А ведь могли!

И вот снова тепло, хорошо и спокойно. Слон улыбается и вроде начинает отогреваться.

— Если он тебе так уж не нравится, ты можешь с ним не играть.

Мама смотрела пронзительно, выжидающе, в самые глаза. Алина понимала, что сейчас она прочтет в них правду и, скорее всего, обидится на всю оставшуюся жизнь…