Длинные гудки звучали долго, и Глеб уже решил, что в этот раз он не дозвонится. Но вдруг раздался щелчок и женский голос бодро сказал:

- Алло.

- Здравствуйте, - сказал Глеб, собираясь с мыслями.

Возникла небольшая пауза.

- Я вас слушаю, - слегка раздражённо проговорила женщина.

- Извините за беспокойство, - начал Глеб, - Могу я поговорить с Надеждой Викторовной Реуз?

- Вы с ней и говорите, - ответила женщина, - А в чём дело?

- А Мария Степановна Реуз - Ваша родственница? - спросил Глеб.

- Да, это моя бабушка, но она уже давно умерла, - в голосе женщины опять послышались нотки раздражения, - Послушайте, молодой человек, я тороплюсь. Если это очередной соц. опрос по телефону или что-то в этом духе, то извините, у меня нет времени на всю эту ерунду. И так надоели вы все уже своими звонками.

- Нет-нет, - торопливо сказал Глеб, испугавшись, что она бросит трубку, - Это не соц. опрос. Меня зовут Глеб Демичев, и я собираю сведения об истории моей семьи. Мне это очень важно. Поэтому я Вам и позвонил, а Ваш телефон я узнал из адресной базы.

- Хм, - протянула женщина, - А почему я должна Вам верить? Сейчас полно аферистов всяких. Так что...

- А как фамилия Ваша? - вдруг спросила она.

- Демичев, - ответил Глеб.

- Демичев, - в какой-то задумчивости повторила женщина, как будто что-то вспоминая,- А какие сведения Вас интересуют?

- Меня интересует Людмила Солганская, - Глеб кашлянул, - Это ведь сестра Вашей бабушки?

- Да, это её старшая сестра, - ответила женщина, - Но неужели Вас такие далёкие сведения интересуют, молодой человек? Людмила умерла ещё в двадцатых годах.

- Как раз обо всём этом я и хотел бы узнать, - твёрдо сказал Глеб.

- Ну, хорошо, - вдруг совершенно неожиданно для него согласилась женщина, - Меня зовут Надежда Викторовна.

Что ж, Глеб, я думаю, по телефону говорить обо всём не очень удобно. Давайте встретимся, приезжайте. Ловлю Вас на слове, что вы не аферист и не тёмная личность.

Я думаю, так и есть. У меня есть способность немного чувствовать людей, - уже более добрым голосом сказала Надежда Викторовна.

- Спасибо Вам огромное, - поблагодарил Глеб, - А куда можно приехать? И в какое время?

- Ну, адрес Вы, наверное, тоже знаете из адресной базы, нет?

Глеб ответил утвердительно.

- А как доехать до Гатчины, знаете?

- Да, - ответил Глеб, - Я там бывал уже несколько раз.

- Что ж, хорошо, - ответила Надежда Викторовна, - Приезжайте тогда завтра к пяти часам.

***

Лу-Лу вернулась в Вельск только в октябре 1920-го года. И сразу же возникла проблема с жильём. Демичев укорял себя, что не выяснил всего этого раньше. Квартира матери Солганского, где Лу-Лу жила до отъезда в Тюмень была экспроприирована ещё во время ареста Солганского. Теперь в ней жил какой-то большевистский чиновник. Обо всём этом Демичев узнал от Лу-Лу, которая пришла к нему в день своего приезда, вечером.

Сначала Михаил даже её не узнал, она была очень бледной, под глазами были тёмные круги. Лу-Лу как-то потерянно держала в руках дорожный чемодан, и посмотрев ей в лицо, Демичев сразу понял, что ей всё уже известно.

- Миша, здравствуйте, - тихо проговорила она, - Простите, что я к Вам. Просто мне сейчас больше некуда.

- Да что Вы, Люсенька, - Демичев помог ей снять пальто и взяв в руки ее чемодан, поставил в прихожей, - Я так рад Вас видеть.

- И они мне всё сказали. Всё... - вдруг резко выдохнула Лу-Лу и вдруг стала как-то оседать на пол.

Демичев подбежал и подхватил её за плечи.

- Его арестовали, Миша. Ещё в феврале арестовали. И расстреляли... в Петрограде. Какой-то заговор там был раскрыт.

Лу-Лу с усилием выговорила последние слова. И вдруг, не в силах больше сдерживаться, заплакала, уткнувшись лицом ему в плечо. Михаил обнял её плечи, сотрясавшиеся от рыданий. И увидев это горе, горе любимой женщины, он вдруг всё понял. И осознание всего этого какой-то холодной змейкой вползло к нему в сердце, развернулось там и больно ужалило. Но только на какой-то миг. А потом его рациональность снова взяла верх над эмоциями.

"Всё равно ничего уже не изменишь", - подумал Демичев, - "Ничего".

-  Люсенька, - он сильнее обнял её.

Но Лу-Лу вдруг как-то отстранилась от Демичева и посмотрела ему в глаза.

- Неужели Вы ничего не знали об этом, Миша? – всхлипывая, спросила она, - Я же Вам писала, спрашивала. У меня так душа болела за Яна, как будто чувствовала всё это.

- Нет, Люся, - Демичев отвернулся от неё, - Я ничего не знал. Неужели я не написал бы Вам про Яна, если бы знал что с ним.

Лу-Лу смолкла, как-то обречённо глядя перед собой в пространство.

- Он и мне задал несколько вопросов, - тихо сказала она.

- Кто он?

- Этот человек... на нашей квартире, который теперь там живёт.

- Что он спрашивал?

- Когда узнал мою фамилию и что я его жена, начал спрашивать, откуда я приехала. Ещё сказал, чтобы пока никуда не уезжала из города. Меня они тоже хотят потом вызвать.

Лу-Лу закрыла лицо руками.

- Люся, поживите пока у меня, - сказал Демичев, - У меня неплохая должность, и я у них на хорошем счету. Надеюсь. Здесь Вам будет гораздо надёжнее.

- Не хочется стеснять Вас, Миша - проговорила Лу-Лу, - Я уже сама не знаю, зачем я сюда приехала.

И Ян... Боже мой, я не могу поверить, что его больше… нет.

Она опять заплакала, горько и безнадёжно. Демичев обнял её, стараясь утешить. Холодная змейка в сердце свернулась и больше не жалила. И теперь он был даже рад, что Лу-Лу останется здесь, в его квартире. Идти сейчас ей действительно было некуда.

***

Прошёл месяц. Лу-Лу поселилась пока в доме Демичева, Для неё нашлась даже отдельная комната. Демичев был один из немногих, кого не уплотнили. Возможно благодаря его работе в комиссии по конфискатам.

Михаил всё никак не мог наглядеться на Лу-Лу.

Ему до сих пор не верилось, что она здесь, так близко, рядом с ним.

Правда Лу-Лу была уже другой, не той весёлой и смешливой рыжеволосой девушкой, а как будто её тенью. При Демичеве она старалась не плакать, но он замечал, как часто она украдкой вытирает слёзы.

"Всё своего Солганского оплакивает", - с раздражением думал он. А змейка, заползшая в его сердце в тот день, когда он впервые увидел рыдающую Лу-Лу, больше не давала о себе знать, успокоилась, задремала и не жалила. И он сам старался успокоиться и говорил себе, что всё произошло и больше ничего уже не изменишь. И даже хорошо, что Лу-Лу узнала обо всём этом сама.

Несколько раз, как раньше, приходила Зиночка. Но Михаил дал ей понять, что между ними всё закончено.

- И что же, Миша, я Вам больше не нужна? - развязно спросила Зина, стоя в тот декабрьский вечер в прихожей и пока ещё не собираясь уходить. Она даже распахнула шубку и сняла шапочку.

- Миша, кто там? - спросила из гостиной Лу-Лу.

Демичев сунул Зине в руки ее шапочку и сумку и подтолкнул к открытой двери.

- А, всё понятно, - засмеялась Зиночка ему в лицо, - другое утешение уже себе нашли. Трус Вы, Миша.

- Что ж, удачи Вам, Мишенька!

И благодарите Бога, что я не злопамятна! - крикнула ему Зиночка уже с лестницы.

Михаил быстро закрыл за ней дверь и вернулся к Лу-Лу.

- Кто это был? - спросила она.

- Да так... соседка пьяная рубль в долг просила, - солгал Михаил, - Она ко всем заходит.

- Понятно, - как-то медленно проговорила Лу-Лу.

Она сидела в гостиной у окна и смотрела на падающий на улице снег, - Какая снежная зима в этом году.

- Да, очень, - ответил Михаил и подошёл к ней.

Лу-Лу подняла на него глаза. Она была очень бледной. По щеке катилась слезинка.

- Милая Люсенька, - Демичев присел с ней рядом, - Так больно видеть Вас такой.

- Какой, Миша?

- Вы плачете всё время.

- А что же мне, радоваться? Радоваться мне, Миша, да? - как-то зло спросила Лу-Лу, - Я жить-то теперь не хочу, а Вы…  

-  Нельзя так говорить, Люся.

- А что мне ещё говорить?

Лу-Лу встала и отошла к столу.

- Как холодно здесь, Миша. У Вас есть что-нибудь выпить?

Демичев налил ей рюмку коньяка. Лу-Лу выпила и опять села в кресло у окна.

В комнате повисло молчание.

Лу-Лу всё также безучастно смотрела в окно на падающий снег. И вдруг плечи её дрогнули, она закрыла руками лицо и заплакала навзрыд.

Демичев стоял, не зная, что делать. Он всё-таки подошёл к ней и дотронулся до её плеча.

- Ну, Люся..., - начал он.

С языка уже готова была сорваться очередная банальность, в которую он сам до конца не верил. Но вместо слов он вдруг, сам себе удивляясь, нагнулся к Лу-Лу и, обняв ее за плечи, поцеловал в губы.

Зная характер Лу-Лу,  он ожидал гнева, возмущения, может быть даже пощёчины. Но к своему удивлению вместо этого он почувствовал, что она отвечает ему на поцелуй. Лу-Лу обняла его за шею, и Демичев, сам не веря в это, пока ещё осторожно дотронулся до её груди, вздымающейся под шелковой блузкой. Но Лу-Лу сама уже быстро расстегивала его рубашку.

Они продолжили целоваться на стоящем в углу гостиной маленьком диванчике. И в какой-то момент Михаил вдруг вспомнил, что здесь, на этом диванчике провел в его доме свою последнюю свободную ночь Ян Солганский.

"К чёрту", - вспыхнуло в сознании Демичева, - "Забыть это. Раз и навсегда".

И он продолжил обнимать Лу-Лу.

***

- Миша, мы не должны были этого делать, - проговорила Лу-Лу, застегивая блузку. Она смотрела мимо Демичева, куда-то в сторону, - Я сама не знаю, что на меня нашло. Просто у меня так долго никого не было,  и…

- Простите, Люся, - сказал Михаил, отходя к окну, - Это я виноват.

- Давайте забудем всё это, - с каким-то усилием проговорила Лу-Лу, - Как будто ничего не было, хорошо? Мне... больно и стыдно.

- Хорошо, Люся. Это Вы меня простите.

Михаил посмотрел на нее. Лу-Лу всё также избегала его взгляда. Встав, она поправила смятую на груди блузку и быстро вышла из комнаты.

После этого происшествия Демичев заметил, что Лу-Лу стала как будто избегать его. Он понимал ее состояние. Но сам никак не мог забыть ее поцелуи, нежные руки, ее тело, тело его любимой женщины... и разбросанные по подушке красивые пряди ее темно-рыжих волос.

Закончился декабрь, а вместе с ним и старый 1920-ый год. А в конце января Лу-Лу вдруг быстро, без предупреждения вошла в комнату к Демичеву.

- Что-то случилось, Люся? - удивился Михаил. Он заметил, что она была очень бледной.

- Да, Миша, - как-то нервно сказала Лу-Лу, - Я хочу поговорить с Вами.

Он посмотрел в ее потемневшие глаза.

- Что, Люсенька?

- Я решила, что Вы должны это знать, - вдруг быстро сказала она, опустив голову, - Видно Бог меня так наказывает за всё... Хотя, грешно говорить так, наверное. Но я не знаю, как это всё ещё назвать.

Она нервно сжала руки, отошла к окну и, обернувшись, посмотрела на Демичева.

- Миша, у нас будет ребёнок.