В начале марта 1921-го года Лу-Лу вышла замуж за Михаила Демичева. Свадьбу не праздновали, и гостей не было. Да и Лу-Лу не хотела этого. Они просто расписались, и Лу-Лу стала жить в его доме на правах официальной жены. Конечно, Михаил понимал, что с её стороны это замужество - вынужденная мера и что она его не любит.

"Ну, ничего", - думал Демичев, - "Главное, что я люблю Люсю. И моей любви хватит на нас двоих. Всё образуется".

Лу-Лу, казалось, постепенно привыкала к своей новой роли. Демичеву даже казалось, что плачет она теперь как будто реже. Или при нём она старалась больше не показывать своих слёз. И всё шло как будто хорошо. Правда Михаила иногда мучила неприятная тревожная мысль. Всё та же холодная змейка, притаившаяся у него в сердце, которая иногда просыпалась и больно жалила.

"А что, если Люся обо всём узнает?", - думал он, - "Узнает, как я поступил с Солганским".

"Да нет, не узнает", - тут же успокаивал себя Демичев, - "Откуда? Здесь, в Вельске, никто ей не скажет. Да и кто это видел? А Ян уже больше года, как мёртв. А мёртвые, как известно, молчат"

В середине апреля Лу-Лу вдруг вызвали в Чрезвычайную комиссию.

- Мне так страшно, Миша, - проговорила она, уходя.

Демичев сам очень нервничал.

- Ну, ничего, Люся, - проговорил он, - Это же не арест. Видимо они хотят просто задать пару вопросов.

Говоря это, он вспомнил, как его самого вызывали в ЧК на следующий день после ареста Яна, и как он давал там свидетельские показания против него.

"К чёрту", - подумал Демичев. И когда Лу-Лу ушла, достал графин с водкой, налил пол стакана и выпил, закусив куском хлеба, - "Когда же это всё закончится?"

А в сознание опять заползла эта беспокойная тревожная мысль. "А что, если там ей всё скажут. И она всё узнает?"

Лу-Лу вернулась довольно быстро.

- Ну что, Люся? - спросил Демичев, когда она вошла в гостиную.

- Да ничего особенного, Миша, - Лу-Лу сняла с рук замшевые перчатки, положила их на столик, рядом поставила сумочку и присела в кресло у окна, - Я так нервничала, а они ничего даже толком не спросили.

- Но что-то ведь спрашивали?

- Просто проверили документы. Задали ещё пару вопросов.

- Про Солганского?

- Да. Когда я видела его в последний раз. Ещё спросили, когда я приехала в Вельск и зачем. Потом документы ещё раз посмотрели и всё. И сказали, что я свободна.

- А больше ничего не спрашивали? И не говорили? - как-то нервно спросил Демичев.

Лу-Лу с легким удивлением посмотрела на него. Её зеленые глаза стали совсем тёмными.

- Нет, больше ничего. А почему ты так волнуешься, Миша?

- Всё хорошо, Люсенька. Я не волнуюсь, - Демичев подошёл к ней, обнял и поцеловал, - За тебя только беспокоился. А раз ты дома, то всё теперь хорошо.

В сентябре 1921-го года у Лу-Лу родился сын. Роды были тяжёлыми. Мальчик родился слабеньким и болезненным, первые дни даже серьёзно опасались за его жизнь. Но всё-таки всё обошлось. Последнее время все мысли Лу-Лу были заняты ребёнком, и Демичев очень надеялся, что это её отвлечёт.

И она всё-таки забудет Солганского.

И тогда у них начнётся их жизнь, только их семейная жизнь. Где будут только он, его любимая женщина и их ребёнок. И никаких теней и призраков прошлого.

Прошло десять дней, а у ребёнка всё ещё так и не было имени. Михаил хотел назвать его или Владимиром или Николаем. Николаем звали его собственного отца.

Однажды вечером, находясь в хорошем расположении духа, Демичев зашёл в спальню. Лу-Лу сидела на кровати и кормила ребёнка.

- Ой, Миша, - вздрогнула она, - Ты меня напугал.

- Как ты себя чувствуешь, милая? - он подошёл и поцеловал её в плечо, - Как наш мальчик?

- Всё хорошо, Миша, - слегка улыбнулась ему Лу-Лу, - Он уже совсем здоровенький.

- Вот и отлично. Люсенька, я думаю, нам надо подумать об имени, - Демичев сел рядом с женой на кровать, - Как мы его назовём?

- А я уже всё придумала, Миша, - спокойно сказала Лу-Лу.

- Надо же, - удивился Михаил, - И как же?

- Я хочу назвать его Яном, - ответила она.

Демичев поперхнулся, почувствовав нарастающую внутри волну раздражения.

- Люся, это шутка? - напряженно спросил он.

- Отчего же шутка, Миша, - Лу-Лу посмотрела на него в упор, - Вовсе не шутка. Я хочу, чтобы моего сына так звали. Или тебе не нравится это имя?

Демичев встал и отошёл на середину комнаты. Обернулся к ней, но Лу-Лу продолжала всё также невозмутимо кормить ребёнка.

- Люся, а меня ты спросила? - раздраженно спросил он, - Или моё мнение в этом доме теперь вообще ничего не значит? Я хочу, чтобы ребёнка звали Николаем, как и моего отца.

- Нет! - вдруг вскрикнула Лу-Лу, - И я уже так зову его. Я не буду менять ему имя.

Демичев встревожено посмотрел на неё. Ребёнок, испугавшись её крика, громко заплакал.

"Чёрти что происходит", - подумал Демичев, засунув руки в карманы и отходя к окну.

- Я знаю, что у женщин после родов бывают всякие капризы, - сказал он, не оборачиваясь в её сторону, - Но… не до такой же степени...

- Миша! - вдруг опять почти крикнула Лу-Лу, - Позволь мне так его назвать. Позволь... Мне это очень важно.

И она тихо заплакала.

"Опять началось", - подумал Демичев. Он хотел подойти к жене, утешить её. Но вспомнив, из-за чего она плачет, почувствовал внутри только глухое раздражение.

- Ладно, - резко, как подачку бросил он ей, - Только записан он будет, как Иван. И звать сына я буду Иваном. Ян - не русское имя.

А ты - зови, как хочешь.

И не оборачиваясь, он вышел из комнаты.

***

Прошло пол года. Маленький Ванечка подрастал.

Рождение сына всё-таки немного вернуло Лу-Лу к жизни. Демичев сам радовался, когда видел, как она занимается с ребёнком. И как иногда весело смеется. Почти также заразительно, как это было раньше. В те времена, когда она была ещё совсем другой и не знала, что ей придётся пережить.

И в такие моменты Демичев позволял себе немного помечтать. Даже не то, чтобы помечтать, а представить, что время повернулось вспять. Почти на пять лет назад. И что тогда, в декабре 1915-го года Лу-Лу всё-таки согласилась на его предложение. И у них была свадьба, она стала его женой. А потом родился их ребёнок.

"Да, всё было так. Именно так", - часто лгал себе Демичев, - "И не было ничего горького и страшного. А самое главное - не было никакого Солганского. Никогда не было"

И ещё он надеялся, что Лу-Лу всё-таки полюбит его. Полюбит по-настоящему, искренне и страстно. И он станет единственным и главным мужчиной в её жизни.

Но здесь он всегда наталкивался на какой-то невидимый и непреодолимый барьер, который никак не мог разрушить. Его односторонней любви и нежности явно не хватало. Да, Лу-Лу уважала его, чувствовала к нему благодарность, возможно, даже большую симпатию и привязанность. Но она его не любила. И Михаил ощущал это почти каждый раз в моменты их близости. И тогда он с горечью понимал, что она его просто терпит.

"Ну, ничего" - думал Демичев, - "Время лечит всё. И со временем тоже можно полюбить. Главное, что Люся рядом со мной. Люся и наш ребёнок".

***

Было воскресное февральское утро. Демичев проснулся и лежал в постели, глядя на свою любимую женщину. Во сне лицо Лу-Лу было трогательно-беззащитным, красивые волнистые волосы цвета темной меди разметались по подушке.

- Любимая, - прошептал Демичев и нежно поцеловал её в губы.

Её губы ответили на его поцелуй.

- Ян, - прошептала во сне Лу-Лу.

Михаил почувствовал, как к лицу прилила кровь. Сердце сильно забилось в груди. И мгновение он лежал, считая эти глухие удары.

"Боже" - подумал он, - "К кому я ревную?

К мертвецу... Так почему мне от этого так больно?"

- С добрым утром, милая, - сказал он Лу-Лу, обнимая и сильнее целуя её в губы.

Ресницы Лу-Лу дрогнули, её большие зелёные глаза открылись, и она сонно и слегка недоумённо посмотрела на Демичева.

Он обнял её и опять поцеловал. Рука слегка сжала её грудь.

- Нет, Миша, - недовольно прошептала Лу-Лу, отворачиваясь в сторону, - Я не хочу..

И эти слова вдруг показались Демичеву резкими и злыми, как пощёчина.

- А с ним, значит, хочешь? - грубо спросил он, навалившись на Лу-Лу всем телом и не давая ей вырваться.

- С …кем? - прерывисто спросила она.

- С ним. Чье имя ты тут во сне шептала.

С Солганским.

- Отпусти меня, - резко выдохнула Лу-Лу, - Я не хочу!

- Ты моя жена, ясно? - крикнул ей Демичев, - Моя, поняла? И к чёрту Яна! Я твой муж!

Злость поднялась откуда-то из глубины и захлестнула его сознание.

- И ты будешь делать то, что я скажу.

- Миша, перестань! - Лу-Лу стала вырываться, - Мне больно...

Она заплакала. Но Демичев, продолжая целовать её в губы, сильно сжал руками её запястья, чтобы она не могла вырваться.

Но Лу-Лу всё вырывалась, и Михаил ударил её по лицу.

От шума проснулся и заплакал ребёнок, кроватка которого стояла рядом.

Лу-Лу громко плакала, отвернувшись к стене. Плакала горько и безутешно. А Демичев, сидя на краешке кровати, чувствовал себя скотиной.

И не понимал, как такое вообще могло произойти.

Как будто угадав его мысли, Лу-Лу села в кровати, поправляя рукой разорванную ночную рубашку.

- Боже мой, Миша, - всхлипывая, прошептала она, - Ты же не был таким раньше, - Что с тобой стало? Что?

Демичев посмотрел в ее потемневшие заплаканные глаза.

- Прости меня, Люся, - каким-то глухим голосом сказал он, - Прости. Этого больше никогда не повторится.

Лу-Лу отвернулась от него, вытирая руками слёзы.

И Демичев понял, что она ему больше не верит.