Каникулы в школе закончились, и началась осень. Прекрасное время, если не считать, что картошку-то надо убирать, а это … Ну, не любил я в детстве копаться в земле, а сейчас, вообще, ненавижу. Не моё это. Куда интереснее возиться с железяками или делать всякую дребедень из дерева. Но мамка в восемь лет не особо спрашивает, что нравится, а что нет. Её записка на столе - «лопата в сарае» - означала, что после школы надо хватать шанцевый инструмент и плестись ковырять участок, засаженный ненавистной бульбой, будь она неладна, пока не жареная.
Пожухлая ботва занимала около пяти соток. Ровные ряды ждали воздействия лопаты и были готовы отдать урожай. Подходя к этим результатам аграрного подвига, я вздохнул, почесал затылок в раздумьях, как приделать моторчик к лопате, и не найдя решения, присовокупил к инструменту только свою силу. Поплевав на руки, я принялся с остервенением выкапывать ненавистные клубни. Из-за злости работа шла споро, и вёдра наполнялись округлыми овощами. Чтоб они … были вкусные, заразы. Урожай выдался хороший, и эта подлая сельхозкультура, не умещаясь в рядах борозд, получившихся после окучивания, пускала корни вглубь. Приходилось копать не на штык, а чуть больше. Видимо, это и стало причиной последующих событий. Три или четыре ведра уже стояли, наполненные будущими дранниками, как вдруг из твёрдого пласта, поднятого лопатой, вывалилось что-то правильной округлой формы, но ребристое. Любопытство заставило взять предмет в руки и произвести идентификацию. Результат не только не порадовал, но ввёл в уныние и почти панику. ГРАНАТА-ЛИМОНКА. Более того, когда я поднял вестницу давно минувшей войны, то нечаянно нажал на рычаг, и чека, почти полностью сгнившая, просто рассыпалась.
«Вот же, мля», - подумалось мне. Нет, подумалось, конечно, несколько иначе, и даже сказалось, но не могу же я в рассказе показать, какой я был нехороший в восемь лет. - И чего теперь делать? - продолжил я свои размышления. - Если разожму руку, то … не, я ещё Нинку не целовал и Славке не отомстил. Рано пока. Вот зараза. Мне же не закинуть её далеко и не убежать, а вокруг ни одного укрытия. Поля сплошные. Во, попал. Надо в милицию ехать. Там дядьки умные, помогут».
А надо сказать, что до отделения милиции ехать на автобусе аж четыре километра, в центр городка. Ну, решение принято, и надо действовать, а то пальцы начинают уже уставать, сжимая сгусток смерти. Хрен с ней, с лопатой и полными вёдрами картохи, да, и с пустыми тоже.
Я добежал до остановки и встал на утрамбованный участок обочины. Человек шесть или семь уже ожидали транспорт и посматривали вдаль, пытаясь увидеть его из-за поворота. Я встал немного в стороне, держа гранату двумя руками. Пальцы слушались плохо, поэтому пришлось сунуть сжатые руки между ног. Так держать опасную находку было проще.
- Малец, ты что, писать хочешь? - раздался рядом голос сердобольной бабки.
- Нет, тётенька. Вот, - с этими словами я показал свои руки, из которых торчала ячеистая рубашка боевой гранаты и её ручка-взрыватель.
- Твою мать! - только и услышал я, и остановка стала безлюдной. Из соседней канавы высунулся толстый мужчина, и, показав мне кулак, начал орать, чтобы я убрался подальше.
- Дяденька, если будешь блажить, то я в канаву её и кину, могет и похудеешь сразу, - разозлился я. - Мне в милицию надо, в центр. Сам я её обезвредить не смогу.
На моё счастье подошёл автобус, и я, в гордом одиночестве, забрался в его нутро. Народу было прилично. Я зашёл в переднюю дверь и встал у кабины водителя, опять спрятав опасный предмет между ног. И опять сердобольная кондукторша поинтересовалась, не хочу ли я опорожниться. И чего всех так заботит сухость моих трусов? Будто, я сам не разберусь, где расстегнуть ширинку.
Начало движения моих рук из ножного зажима ознаменовалось скрипом тормозов и парой секунд визга. Автобус потерял стёкла запасных выходов, и в салоне остался только я. Машина стояла у обочины, без водителя, с открытыми дверьми и работающим двигателем. Неожиданно, в задней двери появилась бледная физиономия.
- Парень, тебе куда? - спросила она.
- Дяденька водитель, мне бы в милицию, - уже чуть не плача запричитал я.
- Хорошо, только отойди в самый конец салона, - ответил дядька-шофёр лет тридцати.
Пока я перемещался к заднему стеклу автобуса, то заметил, что все пассажиры ровненько расположились в канаве с другой стороны дороги. Они вытеснили из неё лишнюю грязь и ею же замаскировались, полагая, видимо, что осколки их не заметят. В другой раз я бы посмеялся над толстым задом кондукторши, торчащим из укрытия (очевидно, не самая важная часть тела, в отличие от американцев, которые спасают именно задницы), но, тогда, веселиться было недосуг. Машина сразу набрала максимальную скорость и понеслась в нужном направлении. На остановках народ, видя пролетающий мимо автобус, грозил водителю кулаком, но дядька-шофёр не стал останавливаться, дабы будущим пассажирам не пришлось осушать очередную дренажку своими телами.
До милиции мы долетели за несколько минут. Кирпичное здание стояло степенно и с открытыми по случаю тёплой погоды окнами, расположенными довольно высоко от земли по причине подвального этажа. Спрыгнув с последней ступеньки транспортного средства, я обернулся, дабы поблагодарить водителя. Ага, нужна ему была моя благодарность. От старенького «ЛАЗа» остался только запах выхлопных газов. Участковый, увидев в окно всю картину, хмыкнул и погрузился опять в свою бумажную работу. Ему ещё только предстояло показать чудеса акробатики.
Я зашёл в парадную дверь. Тогда ещё не было в дежурке защитного стекла. Один офицер сидел за стойкой дежурного, а пять или шесть человек располагались чуть сзади, каждый за своим столом.
- Малец, чего пришёл? - раздался участливый голос. - Здесь милиция, а не туалет.
И чего всем не давала покоя мысль о моём мочевом пузыре? За свой бы беспокоились, да и кишечник бы тоже поберегли, кабы не подвёл.
- Да мне не в туалет, - дрожащим от усталости и страха голосом промямлил я. - Вот, гранату нашёл, а у неё чека выпала.
С этими словами я вытянул руки, и по помещению пронёсся ураган. Через мгновение комната была пуста, и только качающиеся створки окон указывали на путь, которым ретировались служители закона. Какие там секреты следствия. Бумаги валялись на полу, между опрокинутых стульев, и ветерок тихо шуршал, читая ментовские тайны, а мне уже действительно хотелось и писать и … да и пожить ещё немного я тоже был не против. А тут … Защитники, блин.
Неожиданно, дверь приоткрылась, и в щель высунулась голова молоденького лейтенанта. (То, что он лейтенант, я узнал чуть позже, а тогда мне показалось, что он ангел)
- Парень, выйди на улицу, - тихо сказал он, - там что-нибудь придумаем, а то ты всю милицию разнесёшь.
- Ага, - прохрипел я и потрусил к выходу.
Задний двор был чист, как попка младенца, и пуст, как выпитая бутылка. Я осмотрелся. В подвал вела бетонная лестница, и меня посетила крамольная мысль: - «А не кинуть ли игрушку туда? А чего, ну бабахнет она там, я-то успею спрятаться за парадной лестницей».
Из-за бетонных перил высунулась голова, и, проследив мой взгляд, изрекла:
- Парень, даже не думай, там сейчас прячется всё отделение. Ты же не хочешь оставить весь город без милиции. Спускайся сюда.
Я прошагал десяток ступеней и заглянул под входную лестницу. Там прятался мой ангел-спаситель. Он уже расшнуровывал один ботинок, и закончив это занятие, подозвал меня. Шнурок плотно обмотал гранату, притянув рычаг к корпусу. ВСЁ. Можно было разжать пальцы. НО. Вы попробуйте просто сжать со всей силы кулак и так подержать часик. Пальцы затекли и никак не хотели слушаться. Лейтенант разжал их по одному и, взяв гранату, вставил вместо чеки кусок скрепки, или просто проволоку, мне было уже всё равно.
- Дяденька, а где у вас туалет? - спросил я, утирая навернувшиеся слёзы радости.
- Да вон кусты рядом, пошли на брудершафт поссым, - засмеялся он, - чего-то тоже захотелось.
Так мы и пошли ловить кайф втроём - я, лейтенант и уже безопасная посылка с последней войны….
|