— Ну, где они, Ваши трупы?

Глаза врача были не то, чтобы белые, но стерильные, они бесцеремонно лезли внутрь меня, подобно хирургическим инструментам, и оставляли ощущение прикосновения к холодному кафелю. Врач говорил медленно, с оттяжкой, как будто одиночные слова прорывались из какой-то другой реальности:

— Мы отдали им лабораторию и отделение на пятом, но парочка припасена прямо здесь. 

Он открыл дверцу шкафа, выволок за подмышки тело с рыжей копной волос и водрузил передо мной на кушетку.

— Обратите внимание на конечности: полное размягчение костной ткани, ни одной твёрдой косточки, кра-со-та. Да Вы пощупайте.

Я ошарашено потрогал резиновый локоть:

— И что Вы думаете об этом?

Врач поморщился.

— Уже ничего. Были мысли, но ни одна из них не подтвердилась. Видите ли, у них есть нечто общее. Все они рыжие: либо рыжеволосые, либо с выраженными пигментными пятнами. Помогите засунуть его обратно. Мы никому не сообщали. Надеюсь, Вы тоже сделаете всё возможное. Знаете, у нас хорошая клиника.

Скотина. 

— Вы понимаете, что это — массовое убийство, и что Вам светит? 

— Нам светит, – оскалился врач. — Я позабочусь об этом, если Вы всех сдадите.

***

Было далеко за полночь, когда мы возвращались домой. Дорога была почти пустая, мокрый асфальт с мягким шуршанием легко убегал в прошлое. Внезапно я почувствовал, что что-то изменилось. Это было даже не ощущение, которое можно охарактеризовать словами, это было нечто сродни пятнам, которые остаются на сетчатке глаза после яркого света, подпороговый сигнал тревоги, когда ещё не можешь определить, что изменилось, но уже знаешь, что что-то произошло. Я остановил машину и вышел под дождь.

Повсюду в пространстве, сколько мог различить глаз, одна за другой постепенно проявлялись мерцающие точки, словно контуры изображения на фотобумаге. Миллиарды голубых искр медленно распускались в ночи, как диковинные ночные цветы. Я молча сел в машину и потушил фары. В темноте мои руки светились на рулевом колесе мягким светом.

Заворожённые, мы тихо смотрели, как в воздухе всё ярче разгораются огненные нити гигантского и неведомого костра, вместе с которыми в наши жизни властно входила новая реальность, где нам предстояло жить, и каждому из нас следовало принять, что так, как было раньше, не будет уже никогда.

***

– Отведите меня в лабораторию.

Врач швырнул мне халат и набрал на замызганной трубке номер.

— Да. Что? Ты в своём уме? Как это ушёл? Бред какой-то. Кто его видел последним? Что с остальными? Срочно запри всех в холодильник. Поднимай весь персонал. Сейчас буду. Да, и пришли две каталки в мой кабинет.

Он нажал отбой и уставился на меня круглыми глазами.

— У нас неприятности. У нас крупные неприятности. Один из трупов сбежал.

— Труп? Это как?

— Как-как. Зверски убив двух санитаров.

— А как же размягчение костей?

— Да какая, к чёрту, разница. Маньяк-убийца ходит по зданию. Оставайтесь здесь. Сейчас приедут за теми двумя, что в шкафу. Телефон лаборатории 5-02. И не вздумайте звонить в полицию.

— Это почему?

— Почему? Хорошо, я расскажу Вам, почему. Потому, что здесь бессильны даже все армии мира, вместе взятые, с танками и крылатыми ракетами. Мы на пороге глобальных изменений. Всё классическое естествознание рухнуло в тартарары. Химия, физика, биология, всё валится. Мы сделали одно маленькое открытие. Неделю назад мы обнаружили, что вода стала ржаветь. Понемногу, незаметно для невооружённого глаза. Мы сделали анализ: в ней появились аминокислоты и красные кровяные тельца! Теперь понимаете? То, что мы всегда считали неодушевлённым, камень, огонь, вода, ветер, внезапно ожило и стало готовиться к гигантскому скачку, подобно тому, как биологическая клетка готовится к делению!

***

Это был последний раз, когда я видел его живым. Его кровью была залита лестница и холл, как будто тело долго волокли, и я непроизвольно старался переступать страшные багровые паукообразные пятна, пока шёл к вертолётной площадке.

Я летел над побережьем, и подо мною мягко дышало и колыхалось кроваво-красное море.