Все мы любим дядю Витю. Хороший старик, душа нашей семьи. Пьет правда, как собака. Уже две недели не появляется у нас. Мы с женой отправляемся к нашему чудику (так в нашей семье допустимо называть человека, но мы не со зла). По дороге прихватываем Жигу. Жига – мой старый друг, ничего в жизни не добился, вечно сидит на лавочке во дворе – подслушивает разговоры местного бомонда. Общительностью он наделен, но в меру, в смысле, с женщинами общий язык найти не может. Говорит, одни выдерги вокруг. Я склонен ему верить, но в присутствии Любы, жены моей, свои тезисы по этому поводу не высказываю. Есть у Жиги талант один – рыбачить. Так и зарабатывает. Я ничем не лучше, получаю, правда, больше товарища – создаю слоганы в рекламной фирме. Фантазия то бьет ключом, с детства. Речевки с заборов перекочевали в мои проекты: «Ешь сухарь «Елей»! Будешь всех бодрей!» Почему-то клиентам нравится, поди, сами занимались заборным творчеством, подсознание их и помнит.
Но вернемся к дню сегодняшнему, воскресному. Вечер теплый. Ветерка не дождешься. Сына мой, Глеб, носится по округе. Вылавливаю его по пути к дому дяди Вити. Мальчуган, пятилетний мальчуган, шустрый, но не сопротивляется, наоборот, за нами поспевает.
Стучим в дверь. Пока ждем, когда хозяин квартиры доковыляет и откроет, смотрим на дверные каракули – «Филя – чмо / правда». Я радуюсь подписи «правда». Кто-то проживает увлекательные этапы своей жизни, сознает сущность некого Фили, а затем убеждается в его беспросветной тупости.
Дядя Витя долго трудится над замком, прежде чем открыть. Кряхтит.
Встречает он нас в подпитом настроении:
- Ой, мои дорогие. Проходите! А я тут перебираю свой чуланчик!
Чуланчиком наш старикан называет маленькую комнатку, которую он превратил в склад хлама. Я не бывал ранее в этой кладовке, и, надо сказать, удивлен: здесь много банок, самых разных по форме и размеров.
- Не обращайте внимание! – напоминает о себе Виктор, пытается нас отвлечь от осмотра свалки. – Пойдемте на кухню!
Мы слушаемся нашего старикана. Идем в кухню. На столе бардак. Тут явно орудовали собутыльники нашего Плюшкина. Благо, что их мы здесь не застали.
Садимся кто куда, окружив со всех сторон солового бородача-отшельника. Он шутит. И мы заражаемся его приятным смехом, забываем о проблемах. А затем… А затем мы вспоминаем про Глебку. Жига бубнит, мол, пацана оставили вне зоны контроля. Обнаруживаем мальчишку в той самой коморке с грудой стекляшек.
- Посмотрите! Открываю дни! – радостно сообщает сынок, скручивая крышку очередной банки.
- В смысле? – я умею задавать глупые вопросы, в этом я точно чемпион.
- Он громит мою Коллекцию Самых Важных Дней! – громко заявляет Витя, не порываясь остановить малыша.
- В смысле? – я усиливаю свой дурацкий вопрос повтором. Люба меня толкает в бок, и почему-то куксится.
- Я собирал воздух особых дней своей жизни. Вот склянка, на которой написано – «Моя свадьба – 18.06.68, любимая рядом, улыбается». Мы вместе закрыли банку в тот знаменательный день. Так придумал тамада. Гости аплодировали. А мы целовались. В воздухе порхали конфетти. А вот там баночка с подписью «Максим – наш сын родился 7.07.69. Она уже открыта… Глебка умудрился раскрыть их все.
- Глеб, за чем ты?!!! – Люба вне себя от ярости.
На глазах сына слезки:
- Я думал, что это просто банки!
- А вот одна стекляшка сохранилась: «Последний день лета 1976 года». Я подправил подпись через неделю: «Сына и жены нет». – дядя Витя плачет.
- Не мучай себя, мы знаем, что ты скажешь, что ты должен был оказаться в той ситуации вместе с семьей, что ты задержался и не успел спуститься в метро с женой и ребенком, что некий пьянчуга толкнул их под поезд, толкнул просто так, потому что ему мерещились черти! Но случилось так, как случилось. – успокаивает старика Люба.
Дядя Витя давит на крышку и проворачивает ее. Банка раскрывается:
- Больше это все ничего не значит! Спасибо тебе, Глебка. – на лице нашего Вити странная улыбка. Губы трясутся, а он улыбается. – Правда, есть еще один сосуд!
- В смысле? – это опять я поддерживаю разговор.
- Балбес! Этот флакончик для меня. На нем нет комментария.
- Почему? – озадачивается Глеб. По вопросу сразу понятно, что он такой же сообразительный, как я.
- Состарился! Пора на покой! – спокойно отвечает дядя Витя. – Подпишу баночку так: старику пора отдыхать!
- Хочешь спать? – вопрошает сынок мой.
- Спать, Глебка! Спать! – говорит дядя Витя себе под нос и смотрит на нас, молодых. Молодых!
|