- Ты простудился?.. Здесь? – она качает головой с жалостливым недоумением. Палящее солнце слепит даже сквозь крону ближайшей туи.

Вытянув шею над столом, он видит, как бронзовые тела в узких полосках ткани разморённо взбираются вверх по тропинке к пансионату.

Влад крепче сжимает зубы, чтобы те не пустились в пляс. Он не знает, что ответить. И снова, пытаясь вдохнуть, протяжно сопит.

Недолгое шуршание в недрах дорожной сумки сменяется клекотом крана и тонким перезвоном в общей кухне за стеной. Затем перед Владом возникает стакан, в тёплую воду ссыпается порошок, и он залпом выпивает дозу мутной жидкости.

Марина проводит рукой по его чуть выгоревшим жёстким волосам:

- И хорошо. Теперь быстро пройдёт.

Влад рассеянно отвечает на её прикосновение. Поднимается. Идёт по комнате. Обратно.

На стене у окна – зеркало. Косой луч солнца тянется к отражённому лицу.

Они, бывает, встречаются взглядами. И, кажется, этот в зеркале умеет вообще всё. Не только плавать, но и водить космические корабли, укрощать зверей взглядом и не простужаться даже на Северном полюсе. А Влад – нет.

Яростный лай доносится снизу. С того места, где тропа заворачивает к двухэтажному крепышу-пансионату и пристройкам, будто выглядывающим из его подмышек. Слышно, как, наваливаясь весом, пёс Мормон кидается на сетку ограды. Затем всегда величаво хромает к своей конуре, припадая на обожжённую ещё щенком лапу. Все прибывшие в отпуск, соседи, зеваки из города и с пляжа – для него шпионы внешнего мира. Так он понимает службу.

Влад чувствует, что знобить перестало, и выходит на террасу.

Их сосед животастый и самодовольный, как тюлень по лежбищу, колыхается на ступенях лестницы.

- О-о! – заметив Влада.

- Добрый вечер.

- А вы не плаваете?

- Я – нет.

- И зря, - палец, как потревоженный поплавок, - вода ммм… но главное - глубоко не заплываю, - ухмыляется, крякает и, дождавшись спутницу, скрывается за углом.

- Прошло? Или приляжешь? – подходит Марина. – Я порубаю чего-нибудь на ужин…

Кажется, Влад готов кивнуть, но какая-то догадка не позволяет ему утомлённо согласиться:

- Пойдём к пляжу. А то – как не на юге.

- На берегу посидишь?..

- Ага. Догоняй!

То ли они проносятся слишком быстро, то ли Мормона чересчур отвлекла миска с костями, но, вслед за хрустом в тишине, лай им вдогонку – долгий и раздражённый.

На пляже почти никого. Последние купальщики складывают влажные покрывала и стягиваются в сторону города и шеренги кафе. Усилившийся ветер с моря полощет флаг на мачте.

Влад привычно надувает подушку, пока комок резины не обретает  задуманной формы.

Влад не умеет плавать. Раньше он входил в воду и окунался по плечи. Мог нырнуть с места. Почти для каждого здесь плыть – это просто и весёло. Он пробовал, пытался снова и снова, но что-то упрямо тянуло его к берегу. Сейчас, сейчас, только глотнуть воздуха и опереться о дно.

- Мы все чего-то не умеем. И что? Где твоё чувство юмора?..

- Знаешь, в жизни бывает, что шуткой не отделаешься. Никак.

Оранжевая лысина буйка качается вдалеке поверх зеленоватой ряби.

Положив подушку на берегу, он входит в прибой. По колено. Вспененная вода отступает, готовая свалить его при малейшем движении. Качнувшись, Влад бросается вперёд. Делает несколько гребков вдоль берега. Здесь неглубоко. Привстав на цыпочки, он мог бы дотянуться до скользкого галечного дна. Поворачивает в море.

Марина замирает, потом вбегает в воду.

- Совсем мозгов лишился? Совсем, да?..

Она толкает подушку ему под руку. Скользкий бугор воздуха. Последняя опора страха.

Ветер. Волны накатывают сильнее. Пару вечерних купальщиков относит в сторону. Мужчина понемногу выправляет курс. Он упрямо нацеливается на оранжевый буй, второй от волнореза.

Вперёд и вправо. Вправо и вперёд.

…Когда волной нас выносит кверху, каждый готов надуться от важности заслуги. А затем сваливает вниз и тут мы уверяем каждого встречного, как нам не повезло.

- Поворачивай. Хватит! Завтра… – доносится до него как будто бы издалека.

…Иначе никакого завтра не будет. Вперёд и вправо. Сколько нужно. До конца.

Флаг на далёком твёрдом берегу спущен. Дверь в будку спасателей заперта.

- Ты обо мне подумал?

Вперёд. Теперь чуть левее.

Влад сжимает зубы:

- Плыви назад.

Они добираются. Буй, притопленный их руками,  скрывается под водой, а затем снова выпрыгивает вверх.

Он ощущает, чего так боялся. Вода здесь - под твоим телом - тёмная и бесконечно глубокая. Марианская впадина и дно Бермудов отзываются эхом на зов. На это дно никогда не обопрёшься. Над ним можно только лететь, двигать себя своей волей, правя курс руками и ногами.

В страхе не осталось смысла.

Влад оплывает буй победной выверенной дугой.

- Рулим обратно, - он толкает буй кулаком, как боксёр грушу.

Плывут к берегу. Влад гребёт всё уверенней.

Марина вскрикивает от шлёпнувшей в щёку медузы. «Госп… и-ис…» – вырывается сквозь солёную муть. У неё сводит ногу. Заметив, Влад перекидывает подушку ей.

Они доплывают и становятся ногами на камни дна. Несколько раз пытаются выбраться, их сносит обратно. Наконец, Владу удаётся зацепиться, они выползают и измождено вытягиваются. Над ними небо. На несколько минут оно как будто нагибается к ним.

Марина замечает ободранное колено Влада. Он прижимает и поочерёдно целует её глаза.

Влад первым поднимается по тропинке к пансионату, Мормон привычно бросается к сетке, но, открыв было пасть, смотрит на него и осекается. Они проходят внутрь.

На пластиковых креслах, сдвинутых подлокотниками друг к другу, с западной стороны террасы, они сидят вдвоём. Возле каждого на полу дымится кофе.

Она молчит, только по временам заметно вздрагивает. Он приносит плед и укрывает её.

Привалившись к спинкам кресел, они подносят к губам чашки кофе и смотрят, как солнечный шар опаляет тёмные глубины на самом краю.

И ни о чём не думают.