Молодость – время действовать, зрелость – действовать и делать выводы, старость – делать выводы. 

Написала. 

Прочитала. 

Сделала вывод: я болтаюсь между зрелостью и старостью. 

Раньше писала план, чтобы не забыть. Теперь «Записки Чукчи...» на Эксмо, чтобы вспомнить. 

Раньше любила любить. Теперь люблю про любовь читать. 

Раньше, когда муж задерживался, боялась, что у женщины. Теперь боюсь, что у врача.

Износилась, истратилась. Стала пугливая и ленивая.

Вот муж – другое дело. То ли силы правильно рассчитал и на всю жизнь равномерно распределил, то ли природа расщедрилась.

- Заинька, может… 

- Заинька не может.

- А если поуговариваю?

- У тебя столько слов в запасе нет.

- А если ещё и баньку натоплю… шампанского принесу… море пообещаю… 

- А море Красное? А можно Адриатическое? А когда? 

Все-таки мы – женщины – очень неустойчивые: знаю ведь, что обманет - по крайней мере, с морем - а устоять не могу: 

- Тогда на две недели! 

- Уговорила.

- И чтобы отель пять звёзд!

- Согласен.

- И… 

- Всё, что угодно!

Услышав такое заманчивое предложение, голова моментально объявила автономию несговорчивому телу и предательски кивнула: «Я согласна!»

Остальная часть организма голову не поддержала: «Твоего мнения никто не спрашивал, продажная ты наша. В любви голова - дело десятое. Точнее, вообще не задействованное!»

- Значит, договорились! - сказал муж и метнулся за дровами для бани.

Как сложно всё становится с возрастом!

В молодости для любви было достаточно наличия объекта и места. 

- Я хочу красиво! - кричу я вдогонку объекту.

- Я занавески задёрну-у-у... - на ходу отвечает он.

Сажусь за стол, надеваю очки, открываю ежедневник.

«Сшить чехол на стул». Вычёркиваю.

«Переписать суд Манюньделя». Вычёркиваю.

«Обсудить с Т.Л. программу на юбилей». 

- Татьяна Львовна, - сладко пою в телефонную трубку. - Мы договаривались созвониться. Я на даче, а здесь - в деревне - связь плохая. Вы мне... пожалуйста... не звоните... пока... Я потом сама вас наберу. Спасибо».

Бельё с розами заправлено, баня истоплена, любовь намыта, занавески задёрнуты.

- А ты детям позвонил?

- Позвонил.

- Хорошо.

- А тёще?

- Моя тёща - твоя мама, если что. Позвонил.

- А что детям и тёще сказал?

- Что мы пошли в баню, а телефоны брать не будем.

- Правильно.

- А дверь на ключ закрыл? Или опять соседка на беседу придёт?!

- Закрыл. Не отвлекайся. 

- Не отвлекаюсь. 

И тут зазвонил телефон.

- Блин! - взревел муж. - Опять телефон забыл выключить!

- Что у вас случилось? - тревожно спросила я. 

- Мамочка, - отозвалась трубка Маруськиным голосом. - Ты только не волнуйся. Я хочу предупредить тебя, что когда вы с папой из деревни вернётесь, то квартиру не узнаете. А так-то у нас с Пашей всё хорошо. Папа сказал вам пока не звонить, так что отключаюсь.

Под аккомпанемент гудков я испуганно посмотрела на мужа и трясущейся рукой отдала ему телефон.

- Она сказала, квартиру не узнаем.

Через мгновение муж уже кричал, что есть мочи, в трубку:

- Маруся, доченька, что у вас стряслось?

- Мы уборку сделали. Всё теперь блестит! - услышала я, приложив ухо к другой стороне телефона. - А Паша унитаз сейчас чистит. Не волнуйтесь! Я больше звонить не буду.

И Маня опять отключилась.

Муж посмотрел на меня и сказал: 

- Вот видишь, дети уборку сделали... всё хорошо... кажется..

Он ещё сказал что-то «успокоительное», правда, сказал не очень уверенно.

Я не выдержала и, выпорхнув из-под одеяла, заметалась по спальне. 

- Паша унитаз чистит. Чего хорошего?! - рассуждала я вслух. - Ой... Кажется, догадалась. Он мои деньги за вчерашний банкет потерял! Точно! Сто процентов! Звони Пашке! Немедленно!

Через полчаса, когда выяснилось, что деньги целы, Маша и Паша здоровы, машина в гараже и не разбита, а дети просто решили порадовать нас и сделать капитальную уборку, я, наконец, успокоилась и мы... 

... и мы пошли пить чай.