Опять шел дождь.

- Ну почему как ночной вызов, так обязательно дождь? – думал про себя капитан, пытаясь устроиться на сломанном стуле.

- Рассказывайте, как всё было, господа, - он повернулся к бомжам и закурил.

Двое здоровых мужиков неопределенного возраста лежали связанные на полу. В заброшенном доме воняло гнильем и падалью. Каким-то чудом уцелевшая лампочка освещала все это уродство, но как-то однобоко: более-менее виден был лишь угол комнаты. С крыши капало прямо на стол, и капитану пришлось заполнять протокол на поломанном стуле. Весь этот бардак был умело дополнен гомоняще-бурлящей толпой, включая начальника милиции: случай то неординарный!

- Слушай, да мы уже рассказывали сто раз, - один из бомжей приподнялся и сплюнул кровью. На его побитом лице появилось что-то вроде улыбки.

- Поулыбайся мне ещё тут, Рябов! – начальник милиции пнул его под ребра, - Два часа ночи! А мы с тобой, говно, возимся, вместо того чтобы спать!

Рябов закряхтел:

- Ну, вон, Ванек срубил капусты на халяву, на кладбище. Купили спирта у Машки, развели водой из лужи, ну и сюда, на базу, - он прищурился: фары подъехавшей скорой помощи осветили часть комнаты и обшарпанную стену с допотопным оборванным плакатом «Перестройка и Ускорение!». Приехали санитары, занесли носилки. Рябов проводил их взглядом и продолжил:

- Ну а потом на хвост упал этот, не знаю, чи Микола, чи хто, - он попытался сесть, и тут же получил ботинком от начальника, - Всё-всё, лежу!.. Ну и грит, братва, типа, угостите босяка. Да какой с него босяк? Ты его видел?

- Я-то видел, но было уже поздно, - угрюмо сказал капитан, заполняя протокол, изогнувшись как «Мыслитель» у Родена.

- Ну а Ванек-то добрый, сами знаете, пей, грит, пожалуйста, - бомж покосился на своего соседа.

- Ну да, как же, теперь вся милиция знает о его доброте, - усмехнулся начальник. Между тем, санитары укладывали тело Миколы на носилки; врач отозвал начальника в сторону и шепотом начал что-то объяснять. Группа захвата с грохотом вышла, и в комнате остались Рябов, Ванька и капитан.

- Ну а чё, полтораха кончилась, опять надо к Машке, - проскрипел Рябов, - Ванек филки достал и этому, как его, Микола штоли, грит, сгоняй, по-братски, за спиртуозом. Тот не против, даже обрадовался, взял и пошел. Начальник, ну дай закурить, а? – Рябов сделал глупо-кислое лицо, став похожим на деревянную маску печеной картошки. Тот ещё был красавец!

- Рябов, ты, твою мать, лежи пока и рассказывай, о чем спрашивают. А курить тебе вредно: по ходу корячится, как бы это по фэн-шую сказать, твоему организьму пожизненно баланду нюхать, а для этого здоровья, ох как много понадобится, – капитан назидательно, по-отцовски поводил пальцем в воздухе.

- Та хер его знает, капитан… Где мы сейчас живем, думаешь лучше? – Рябов прислонился разбитой щекой к луже крови на полу, - там хоть кормить будут, охранять. А тут иной раз глядишь: собаки, и те лучше живут. Эх, люди...

- От только не ты, Рябов, о людской душевности мне тут песни петь будешь! На хера вы мужику все кости переломали?!! Вся кожа, вон, на лоскуты порвана! Да Фредди Крюгер бы обосрался, если б увидел, что вы с Миколой сотворили!

- Не знаю я никакого Фредю, врать не буду, но вот тут, товарищ капитан, есть небольшая ремарка: этот человек был до тех пор человеком, пока своим поступком не лишил себя этого гордого звания. Факт! – и Рябов подмигнул следователю заплывшим глазом уж как мог.

- Тебе ли философу-бомжу-мокрушнику о гордых человеческих званиях речи заводить? И где ж ты словей таких успел нахвататься: «рема-а-арка», - кисло улыбнулся капитан, - давай дальше по порядку: ушел он. Что потом?

- У меня, начальник, за спиной филфак МГУ – это так, насчет где нахватался… Ну, не было его, может, с полчаса. Мы напряглись было, хотя вмазанные прилично, сам видишь. Хватало уже, но всегда хочется больше – человек так устроен, что поделать… Зашел он и говорит, что принёс. Мы смотрим: в руках ничего, в карманах – тоже. Где? А он показывает на пузо – здесь, грит. И хохочет так весело! Еле стоит, а хохочет! Ну, Ванек-то, с юмором, и грит: значит, ща будем пить, и в табло ему с правой - щёлк! Ну а потом давай мы его выжимать, как бельё, ну, вы понимаете… А с него кроме крови и мата – ничего не течет… Жидкий какой-то оказался: полопался везде, потрескался… Аж странно…

- Ну, что, капитан! – влетел как ураган начальник милиции, - давай, закругляйся! Врач уже отписался: вот уроды, все кости переломали! Смерть в результате болевого шока! Их ща наши заберут, а ты, давай, домой! Утром ко мне. Хотя, уже утро, ёханый бабай! Ну надо же: как тряпку выкрутить человека!!! – кричал он уже из машины.

- Докатились…люди для нас - что тряпки, - капитан вышел на улицу: дождь лил как из ведра. Лишь обрывок «перестройки и ускорения» смотрел ему вслед из разбитой глазницы заброшенного дома.