Снег

Нетронутый ничьим нахальным следом,
Снег белый мой, мой чистый белый лист,
Подошв резных не знающий приметы,
Как нежен ты! Как первозданно чист!

Как жаль, но все изменится. Я знаю,
От белизны не будет и следа.
Покроешься ты грязными угрями,
Осядешь, посереешь. Коркой льда

Поверхность загрубеет очень скоро.
Я взгляд брезгливо стану отводить.
Сквозь черные уродливые поры
Тихонечко начнешь ты уходить.

И стаешь, и стечешь. В круговороты
Природные уйдешь до новых зим…
…Блестишь, искришься, празднуешь! Ну, что ты! -
Сегодня ты бесспорный господин

Пейзажей. Новый замысел и сила
Предчувствий новизны. Ты оптимист!
Я все-таки сегодня наследила,
Простите, белый снег и белый лист.

Зима (по мотивам картин М.К.Чюрлениса)

1.Картина первая

Потушен фитилек верхушки хрупкой ветки.
Свечою, вросшей в снег, в под-зимний слой земли,
Еще горит ее счастливая соседка,
Холодною звездой, хрусталиком вдали.

Подсвеченных небес неярок и прозрачен
Замысловатый фон. Из ледяных глубин
Мерцание корней угадано. Задачей
смурного декабря - фонарь зажжен. Один.

2. Картина вторая

Кто-то мечет, швыряет горстями
Звезды колкие, кружит пургу,
Небо серою мутью затянет
И засвищет, пускаясь в разгул.

Загибает светильники долу,
Гасит свет ледяным колпаком,
А затихнет – и лепит узоры
По ночам на деревьях тайком.

3. Картина третья

Все застыло, залеплено. Снами
ЗаворОжено и заморожено.
И с поднятыми кверху перстами
Застывают деревья восторженно,

На резные колючие кромки,
Ловят снег незаметным движением,
И послушные кисточке тонкой
Чуть дрожат. Стало быть, к потеплению.


4. Картина четвертая

Сплетено паутиною темною, синею,
Как полночною сказкой, укутано, спрятано
Все вокруг. И ветрами закручено. Ватою
Перелеплено. Нитями связано длинными.

Все завьюжено, призрачно. Мрачными мыслями
Перепутано. В цепи ночные заковано,
Да недоброю силой лихой околдовано,
Да замазано желтыми грязными брызгами.

5. Картина седьмая

Из раскрашенного
– свод.
Из раскрОшенного
– снег.
Из сверкающего льда
Небо
– сланец и слюда.
Будет замок - чистый лёд,
А весною - потечёт.
Но весну не угадал
Нерасчетливый стратег!

6. Картина восьмая

Но еще – монолиты весомые,
Утомленные, да высотные.
Словно трещины древнего зодчества
На их фоне кукожатся, корчатся
Силуэты деревьев калечные.
Перезрела зима долговечная.
Источится, растратится исподволь.
И исчезнет весною неистовой.

Московская зима

Все будет черно-белым до весны.
Зима в России долгая, известно.
И рыхлое темнеющее тесто
Облепит и деревья, и кусты.

В химический состав московских зим
Подмешаны коричневые лужи,
Чья тайна неподвластна даже стуже,
Да желтый полусгнивший мандарин.

А тучи, проливая мокрый клей
При свете фонарей в жилет асфальта,
Повиснут закопченной тусклой смальтой,
Ватиновой подкладкой серых дней.

Платком не слишком новым шерстяным
Накроет небо с края и до края,
Под корки ледяные подтыкая
Завязки, непогоды властелин.

Он, пасмурно чело свое клоня,
Посмотрит, так угрюмо нависая,
Что воробьев бессовестная стая
Притихнет на балконе у меня.

О будущей весне

Какие там стихи о будущей весне...
Чем стану я дышать в загаданном апреле?
Быть может, утеку, как надоевший снег,
Цепляясь за стволы безмолвных черных елей.

А может, повезет, и все-таки прорвусь,
Как новый клейкий лист из криворукой ветки,
И солнца тихий луч меня коснется - пусть
На краткий только миг, нечаянной пометкой.

А может, я очнусь от запаха земли –
Тревожно заскрипят мои больные корни.
По жилам потечет древнейшая, как мир,
Та сила, что из тьмы на свет живое гонит.

А может, разольюсь – границы позабыв,
Покинув берега, разбив зеркальный панцирь,
Прогнившие мостки вскрывая, как нарыв,
Чтобы, оставив стыд, у ног твоих плескаться.

Прогорклым летним днем сквозь мути пелену
О будущем, ты прав, загадывать без толку.
Ах, как бы проскользнуть в еще одну весну!
...По краешку, тайком... продрогшей богомолкой...

Два дня весны

Ветер, снег и метели – послушай,
Птичий след прочертил полосу
По сугробам два дня как минувшей
Нас зимы…Ты почувствуй весну!

Пряча в шарф подбородок: «Бросает!»,
Как сказал тот малыш про пургу,
Ты дыхание близкого мая
Распознай на трамвайном кругу,

Где друг другу прозвонят трамваи,
притулившись в депо, как в гнезде,
Свое племя домой созывая
Доползти по одной борозде…

Ты вздыхаешь про зимнее солнце,
И твердишь, что метель – не весна.
Но поверь – над зимою смеется
Всё вокруг исподволь. Неспроста -

Наливаются скрытые соки,
Выпрямляют деревья костяк.
Оставляя свой сон неглубокий,
Под-сугробные корни кряхтят.

Ты послушай, я знаю, ты сможешь,
И в таинственных искорках глаз
Разглядишь мою тайну, прохожий,
Так уныло смотрящий сейчас.

За надеждой

А рябины моют в лужах ноги,
И густеет грязи темной каша.
Но земля вечерняя, о боги,
Не грустна – наивна и бесстрашна.

Не набухли почки - подождите,
Будет все чудеснее, чем прежде.
И деревья тянут руки-нити
В небо, словно люди, за надеждой.

Низко потолок. Сырой и сладкий
Воздух. И давно привычен насморк.
Даже если что-то не в порядке,
То, наверно, тоже не напрасно.

Не до звезд… Но будто бы свеченье
Где-то между туч и крышей мира.
Нет земли прекраснее вечерней,
Если ты саму себя простила,

И народу в храме было мало,
И ты вышла, зонт не открывая,
И с любимой музыкой совпала
Тишины мелодия живая,

И невольно попадая в ноты,
Повторяя шепот у престола,
Вторила в согласии с природой:
«Господи, скажи мне только слово».

Демисезонное

Как странно – но мне всё сегодня мило!
Лицо подставлю солнечным лучам!
Я радуюсь дорожкам и начать
Не побоюсь весенние стихи.
(Быть может, потому что сапоги
Себе демисезонные купила,
И легче стало в курточке плечам?)
Не важно. Только зимняя печать
Снята. Свои меняя парики,
Смотри - лес примеряет, сбросив белый,
На лысые вершины солнца свет.
Топча ногами надоевший снег,
Стоит, пока поджавшись, босиком
И ждет, когда застелется ковром
Земля из свежей зелени несмелой.
Какие войны? Где парад планет?
На Марсе жизнь? Весенний человек
Не может думать только о дурном.

На Марсе жизнь… А в лужах наших жизнь?!
В них мельтешат. В них плавают, роятся
В бессмысленном и оголтелом танце!
Нет, лужи – это песня, а не грязь.
В их водах отраженный, не таясь,
Купается кустарник. Растворись
И ты в весне, пытаясь не стесняться
Нахальных взглядов из-под детских ранцев,
И юной совершенно притворясь,
В трамвае предъяви билет студента.
Депрессией весенней не болей,
И запахи тревожные скорей
Смешай с духами резких ароматов,
Которые запрятала когда-то,
Не оценив подарка и момента.
И не включай вечерних новостей,
А ожидай безудержно апрель,
И насладись изменчивостью марта.

Движение деревьев (март)

Мы, притворяясь дремлющими днём,
Выходим ночью из оцепененья.
Скрипим и, разминаясь, спины гнём.
Затем читаем шёпотом моленья,
Поднявши ветки к звездным небесам.
А сок течет по жилам, согревая.
Мы по подземным взрыхленным пластам
Свое движенье плавно начинаем.

Густой и сладкий воздух пьем ночной.
Ветвями ухватившись друг за друга,
Вступаем в предвесенний танец свой,
Плывем по заколдованному кругу.
Пусть всё - и полуявь, и полусон,
Осталось нам недолго ждать подмоги!
Затекший распрямляем гордо ствол,
Тихонько выползаем на дороги.

Корнями пережевываем снег,
Пьянеем от воды добытой талой.
Обратно на дневной плывя ночлег,
Зовем своих соседей запоздалых.
Но вот уже рассветный близок час,
Заученные позы принимая,
На старые привычные места
Встаем и неподвижно замираем.

За вами так смешно нам наблюдать:
Сутулитесь, не поднимая взгляда,
А наша окружающая рать
Готовит наступленье и осаду.
От запаха проснувшейся земли
Очнетесь вы, но только поздно будет.
Разрушим, полоним, заполоним!
Смотрите, мы идем! Сдавайтесь, люди!

Пейзаж «по-сырому»

Акварельные краски впитал желто-серый картон,
И от цвета почти ничего не осталось у неба.
Черный джинн из трубы расползается кляксой, зато
На земле все закутано в теплую липкую небыль.

Вытекающей влаге какой-нибудь нужен исход,
И сочится картина слезами московских депрессий,
Что на дне наших глаз появляются снова, имхо -
Это сырости местной причина… Весенняя плесень

Вылезает на свет, разъедая с обочины снег,
Источая зимы благолепный покой и статичность…
Угревато-рябой в заворожено медленном сне
Подноготная грез обнажается вдруг неприлично.

Каждый ствол оголен, каждый нерв… Отдирается скотч
От заклеенных окон. По правилам всех обострений
Выпускаю истерики в форточки, на люди… прочь…
Да изношенных дней отрясаю нелепое бремя.

Как дальтоник, не верю, что в душу когда-то придут
Убежденность зеленого, синего звонкая радость.
Кисти – под воду, мыть. Кроме долгих запойных простуд,
За краями листа – что сбылось, что стряслось… что осталось?

Но закончен рисунок. Повесим на стену? Постой…
Разведу по наитию краски, плевать на приметы!
Опрокину палитру – ручьями прольется на стол
Мир безумного цвета –
- на счастье… на время… на лето.

*** (Не осталось и следа)

Не осталось и следа
От сухой весенней пыли.
Пролилась с небес вода,
Чтоб ее деревья пили,
Теплой ночью опьянев,
Жизнь безудержно рождая,
Чуть быстрей зазеленев,
Чем заметить успеваю.

Надо рваться и спешить,
Напитаться силой соков
Лета. Вырвать краткий миг
Из трясин зимы глубокой.
Ветки густо распустить
(К счастью птичьей своры шалой),
Спрятать голую их нить
Под зеленой нежной шалью;

И такой сплести шатер
Чтоб из стен, от листьев липких,
Ввысь стремящийся костел
Получился по ошибке.
В сентябре бы в нем листва,
Поражая буйством цвета,
Не скрывая торжества,
Провожала гимном лето.

Осень, силой колдовства
Запалив всю землю красным,
Станет ночью у костра
Нас одаривать напрасно.
Самоцветов не храня,
Всем задумчивым прохожим
Раздавать до ноября
Знания, печаль умножив…

Одуванчик

Я радость цвета первый принесу,
Веселый, яркий, свеженький, по маю.
Но желтый – лишь потеха, глубже суть
Не сразу перед вами обнажаю.

Не наглой белой ватой тополей,
А нежностью былиночек прозрачных,
Ранимых в эфемерности своей,
Раскроюсь для поставленной задачи:

Напоминая горестно о том,
Что мир недолговечен, рай утерян -
- Быть странным одноразовым цветком,
Развеяться от легких дуновений.

Создатель хрупкий нимб мне подарил
За то, что буду стоптан или сорван.
Среди творений дивных, знаю, мил
И я ему, простой, невзрачный, сорный…

…За то, что малым детям послужу
Любимою игрушкой, и признанью
Такому рад, и вовсе не стыжусь
Отдаться их невинному дыханью…

…За то, что разлетаясь, раздаю
Себя земле, пусть гол и неухожен
Останусь. Да за то, что в честь мою
Зовете вы беспомощного «Божий…»

Мой дождик

Я зонтик не раскрою. Мелкий дождик
Закрапает на голову и плечи.
Мне верится, что он тихонько лечит,
Не требуя, не злясь и не тревожа.

Как рада я его прикосновеньям!
На губы, щеки, волосы – легонько
Он капает задумчиво, поскольку
Не раб тяжеловесного значенья.

Едва лишь тронув нитку разговора,
Случайные слова свои роняя,
Как будто между прочим, свежесть мая
Вплетает в мокрой зелени узоры.

Мой дождь шагает рядом и под ручку.
Какой тут зонт - предательство и только!
(Я повторюсь, скажу опять - поскольку
Хочу быть нынче тихой и плакучей).

И вместе мы печальны без причины,
И вместе мы светлы нездешней грустью:
Усталая, так медленно плетусь я,
Он капает застенчиво – бессильно.

Свиданье наше тихо угасает,
И у подъезда близко расставанье.
И я помедлю. Все ли он сказал мне?
Ведь мне домой. Ну а ему – не знаю…

…В стекло мое потеряно скребется.
Не выйду из тепла, в окно не гляну.
А он, не веря всё еще обману,
Сильней затарабанит и забьется.

Назавтра, про его не вспомнив дружбу,
Прижавшись лбом к оконной белой раме,
Увижу, что ушел он утром ранним,
Мне тайнопись оставив среди лужиц.

Их обходя дорогой на работу,
Пройдусь я иероглифами грязи,
Но их не расшифрую - из боязни,
Что это просто горькие остроты…

Укрытый мир

Сливалась с морем гладь небес –
Атласом черным.
И лунный отражая блеск,
Струились волны
К моим ногам. Прохладный шелк
Ласкал, играя.
Не знаю, послан был за что
Нам отзвук рая…

Прорехами сквозь палантин
Светили звезды…
Но, как всегда, благодарим
Мы слишком поздно.
Да что есть грешный отпускник
Пред этой бездной!
Ведь какова цена за миг –
Нам неизвестно…

Сливалась с небом моря гладь,
Ни дна, ни края.
И мы учились принимать,
Не понимая.
А нынче – купол шерстяным
Платком связали.
Мы скомканы и стеснены
Его узлами.

И дырки звездные, увы,
Портной заштопал,
Дожди лишь только через швы
Сочатся – что б им…

…….
Укрытый плотно, мир молчит.
Но там, за Млечным
Сияют жгучие лучи,
И радость – вечна!

Каштан

Каштан, тревожный пианист,
Я вижу, подбирает темы,
Перебирая на ветру
Кистями веток (вздох и взмах),
То притаившись, то пустив
Листву по клавишам. Но немы
Они опять. Напрасный труд
Шедевры строить на ветрах.

И вроде кажется, что звук
Вот-вот собой наполнит воздух,
Пройдет сквозь глухоту стекла,
Ворвется в тихий теплый дом.
Я вижу трепет длинных рук,
Его ветвей, и гордость позы,
Но музыки, что истекла,
Не слышно мне. Своим плечом

Бессильно прислонясь к стене,
Каштан, устав, роняет листья
В плену безудержной тоски.
И так - всю осень напролет.
Но остаются на земле
Его утерянные мысли.
Я подбираю - и в стихи.
Но он, увы, их не прочтет.

Должница

Прощальный круг – и тонут гуси
В воронке плачущих небес,
Мешок бордово-желтой грусти
Несет усталый Репорез...
Хоть не подсчитаны цыплята,
И я, конечно, виновата,
Что расточила прежний клад,
Но, видно, время для расплат
Не наступило. Вновь готова
Заревница палить листву,
И, должников собрав к костру,
Отвесить самоцветов новых.

...Средь них найдется невзначай
И умножающий печаль...

Полгода, как Змеевник вешний
Минул, и выполз всякий гад,
И скорпионы мыли клешни,
А слово источало яд.
Но от наточенного жала
Тогда, казалось, я сбежала.
Беспечный ветреник - прибой
Волной заманивал рябой.
Но все истрачено на взятки,
Щедрот закончился запас,
И с горечью медовый Спас
Взирал на жалкие остатки.

Но, как заботливый отец,
Подал и мяту, и чабрец.

Теперь, беспомощность лелея,
Я, не ломаясь, все беру:
И мелочь медную с аллеи,
И дождь холодный поутру.
Напишет в воздухе прозрачном
Решенье верное задачи
Сам Златоуст... Примерзнет лист.
По снегу путь и гол, и чист.
И не намерений, ни планов...
Есть только звук, есть только миг.
И ангел мой прекраснолик,
В нем нет ни фальши, ни изъяна, -

- Посланник, прибывший извне,
Прикажет долг вернуть казне.

Осенний пожар

Безумным закатным огнем подожженные тучи
Дымятся, клубятся, спасаются – прочь от пожара,
На землю слезают и гаснут в тумане ползучем.
Потушены в лужах, на черных блестят тротуарах

Последние искры – бордовые, желтые брызги,
Слетевшие с мокрых обугленных веток застывших,
Чья темная тайнопись, ранее скрытая, близко
Проступит сквозь свитки скукоженной кроны. Гляди же:

Послание шлет, в октябре догорая, природа.
Причудливый шифр прочитать до конца не удастся,
Додумать до точки. Все наспех и вскользь, мимоходом,
Отрывки из фраз, в беспорядочной спешке. Но вкратце,

Я смысл ухвачу. А пропущенный текст исчезает,
Меняется с каждой секундой едва уловимо.
И вот, наконец-то, в одной из последних мозаик
Не осень увижу погасшую – белую зиму.

Исчезнут все краски, не будет ни охры, ни меди.
Нет смысла второго, подтекстов – дорога прямая.
Озябшие ветки повиснут - безвольные плети.
И только рябине – гореть и гореть, не сгорая…

Октябрь – три дня…

Так тих и прозрачен октябрь - три дня,
И вымыто чисто окно,
И в воздухе краски застыли, звеня,
И все повторилось смешно.

Нежна и ярка - только гению дать
Такую писать акварель.
И глупо пытаться стихи сочинять,
Влезая в автобуса дверь.

А завтра - и слякоть пророчат, и дождь,
А мне и не жалко - пускай.
Ведь осени тоже я - тайна и дочь
Шуршащих задумчивых стай.

Мои - пестрота, этот яркий огонь
И грусть - без причины напасть.
Капризное сердце тоскует - дозволь
Мне близкое сердце украсть.

Октябрь - три дня, и затишье. И сух
Каблук. И я скоро смогу
Молиться, ответ различая на слух,
И вечным дышать на бегу.

Сезон

Для чего подметаете листья? Оставьте, оставьте…
Этот запах осенний мне слаще, чем роз аромат.
На душе у меня и узором на мокром асфальте
Все оттенки тепла разноцветной палитрой лежат.

Листьев чудных кленовых мозаика! Цвета нюансы
Не назвать именами. В восторге на месте замру.
Гляну в даль – там сиреневый, нежно-оранжевый, красный,
И шуршащую песню деревья поют на ветру.

Он, как в детской игрушке, цветные стекляшки вращая,
Чередует картинки в осенней «волшебной трубе».
Птицы памяти давней взовьются безудержной стаей,
Не инстинкта рабы, а по тихой лесной ворожбе.

У малышек кленовых – по паре огромных листочков,
Как на детском рисунке, фломастером черным – стволы.
Счастья миг мимолетный… Ничто не болит, не морочит.
Я бреду, не спеша, прямо в небо читая псалмы.

… Не метите листву, упуская случайную радость.
Краски скоро исчезнут, их скроет зимы белый сон.
Но стараются дворники, сморщивши лбы от досады,
Что листам, как стихам, ни конца и ни края …
…Сезон.

(два стихотворения, написанные специально для конкурса «АРЕНА»)

После бала

(по мотивам стихотворения Assole «Раскланивалась Осень на балу» http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=163895)

Прекрасною холеною рукой
Царица после праздничного бала,
Добра и величава, раздавала
Свои богатства – щедро и легко...

Обнажено кокетливо плечо.
У ног ее – льстецы и попрошайки.
Поэты вдохновенной нищей стайкой
У трона славословят горячо.

И лишь Ноябрь, завистливый колдун,
Которого на бал совсем не звали,
Ей предрекает холод и печали,
Недолгий век, измену и беду...

Но вот – давно растрачена казна,
Утеряны венец и самоцветы,
Одаренные золотом поэты
Беднягу не желают больше знать.

Теперь ее обходят стороной…
Бредет она – ободрана и боса,
От горя постарела. Лишь на косы
Наброшен плат дырявый шерстяной...

И, сжалившись над странницей нагой,
Прикрыв позор ее худого тела,
Одел свою царицу в саван белый
Ревнивый маг - отшельник и изгой...

Осенние шаг

и Явились, в спешке обувь не почистив…
В дворцовых коридорах – стынут лужи.
Случайно наступая, в холлах тушим
Мы огоньки чуть тлеющие листьев.

Как сильно прохудился свод янтарный,
и потеряли блеск и позолоту
Покои замка... Но влечет нас что-то,
и мы послушны зову, как ни странно.

Последним фонарем вдали алеет
Замерзший клен. И спит давно дворецкий.
Но подгоняет страх забытый детский,
И мы идем быстрее и быстрее.

Не узнавая залов танцевальных,
В которых было днем там много света,
Пугаемся – зеркальности паркета,
И пологов туманных в тихих спальнях.

Отменены сегодня все приемы
По случаю дождя. Не званы гости.
Хозяйкой неприветливою осень
Давно весь мусор вымела из дома.

И голову склонив свою - устала! -
Повесив руки, смотрит равнодушно
На то, как заблудившиеся, кружим,
Мы по ее пустым печальным залам…

Музыка осени

Только яркие блики и света игра,
Где-то с краю от зрения… Слышишь? Молчи.
Я эльфийские танцы видала вчера,
Угадала их музыку в тихой ночи.

Так бывает - но редко. Быть должен октябрь,
Теплый день, и повсюду – цветная листва,
И прозрачность такая, что кажется – дай
И легко поднимусь над землей. Раз и, два…

Танец эльфов не виден тому, кто весом.
Надо вес потерять, или снять, как пальто,
Всякий груз. И найти эту грань – то ли сон,
То ли явь, и оставить заботу… Не то…

Вот смотри: три звезды, рядом девять планет.
Но над лесом – еще не темно, как тогда.
Они скоро придут. Кто боится? Да нет,
Им нельзя причинить никакого вреда.

Нужно звездную ночь. Вот, они собрались,
Видишь там (не смотри), не верти головой,
Прикоснись, да не трогай, почувствуй их близь,
Ну, хоть просто поверь! Что, не хочешь? Отбой...

Нет, немножко еще постою и приду…
Эту музыку слышит лишь тот, кто устал,
Тот, кто с осенью в вечном и тесном ладу,
И чей камень – туманный и серый опал.

Что ты, я не грущу. Меланхолия? Брось.
Ты иди. Я весь год так ждала этот час!
Дождь пойдет? Я - как эльфы, до нитки, насквозь…
Заиграли! Ты слышишь? Ведь это – про нас.