Жила-была дыра.
Дыра была черна. 

Поэтому в народе ее так и прозвали — черной дырой. 

Черная дыра в природе встречается очень редко. Если желтые, красные и зеленые дыры попадаются, как всем известно, на каждом шагу, то черную дыру мало кому посчастливилось видеть. 

Можно сказать, ее вообще никто не видел. Хотя все знают, что она должна быть. 

Краюшкин даже не мечтал, что когда-нибудь увидит черную дыру невооруженным, совершенно безоружным глазом, тем более двумя. 

Он об этом даже не мечтал. Честно говоря, он вообще не думал о дырах, тем более черных. В тот вечер он думал, жениться ему или нет. 

Время для такой мысли было самое подходящее.

Вечерело, заходило и смеркалось. Не вообще смеркалось, а смеркался чудный майский вечер, про который известный местный поэт написал:

И румяных дней
Хоровод
В даль полей
Меня увлекет. 

Об этих стихах много говорили в городе. Некоторые пораженные вирусом скепсиса читатели считали, что первые две строки похожи на стихи другого известного поэта. Но все соглашались, что «в даль полей увлекет» — это сказано сильно.

Впрочем, речь не о стихах, а о девушках и мае. 

Девушки маялись и томились. Глядя на них, Краюшкин думал о женитьбе. 

В это время кто-то потянул Краюшкина за рукав. Он посмотрел и увидел черную дыру. 

— Сгинь! — закричал Краюшкин. Но дыра была такая маленькая, такая беззащитная и смотрела на Краюшкина глазами спаниеля. Хотя какие у черной дыры глаза?

Короче, дыра не сгинула. Краюшкин сделал несколько шагов, дыра, держась за его рукав, двинулась за ним. Краюшкин остановился. Черная дыра тоже остановилась и доверчиво посмотрела на Краюшкина снизу вверх. 

Краюшкин достал телефон и набрал номер знакомого дыроведа. 

— Ну и что, что дыра, — зевая, сказал тот. — У меня этих дыр… Что? Черная? Вызывай всех! 

Через минуты по тревоге были подняты: ОМОН, «Скорая помощь», МЧС, ФСБ и Академия Наук. Район был окружен автоматчиками. 

Главный генерал и главный академик подбежали к Краюшкину и в один голос выдохнули: 

— Где? 

— Вот! — гордо сказал Краюшкин и показал на пустое место. 

Черной дыры не было. 

Поиски продолжались до ночи.

Были найдены: восемь дыр от двух вилок, дыра в земной коре, из которой тут же забил нефтяной фонтан, три дырки в головах огнестрельного происхождения, большая дыра в местном бюджете, а также задержаны 138 водителей в состоянии алкогольного опьянения. Черной дыры не было. 

— Провокация, — сказал генерал. 

— Дешевая сенсация, — сказал академик. 

— Ващемля, — сформулировал приговор старший омоновец. 

Суд был скор, но справедлив. Краюшкина приговорили за ващемлю к расстрелу (условно) и пяти подзатыльникам (безусловно). 

Краюшкин остался один. Жить не хотелось. А куда денешься? Опозоренный и опечаленный, он побрел домой. 

В ночной тишине послышался шорох и тихое сопение. Краевед оглянулся. Дыра, как нашкодивший щенок, плелась за Краюшкиным. Никуда звонить он не стал. 

Так они дошли до дома. Черная дыра осталась на лестничной площадке. Краюшкин поставил чайник, походил по комнате, подошел к двери, открыл ее и буркнул: 

— Ну, иди, что ли… 

Так у Краюшкина поселилась черная дыра. Она очень скучала, когда краевед уходил, и тогда он стал брать ее с собой. Она бежала рядом, а когда уставала, Краюшкин клал ее в карман или за пазуху, чтобы не расширялась. 

Однажды он зашел в магазин и, стоя у кассы, сунул руку в карман. Вместо кошелька он вытащил черную дыру и с ужасом понял, что забыл кредитку дома. «Неудобно-то как, стыдно», — подумал он. 

— Извините, ради Бога, — сказал Краюшкин (после расстрела он вообще стал очень вежливым), — понимаете, так получилось… 

— Не задерживайте, мужчина, расплачивайтесь, — отвечала кассирша, подводя итог на кассовом аппарате. 

— Да я вот… 

— Ну давайте скорее! Рук, что ли, нет? — рассердилась кассирша. 

— Я это, сейчас все назад… — комкая в руках черную дыру, забормотал было Краюшкин. 

— Беда с вами, мужчинами, — сменила кассирша гнев на милость, — ничего-то вы без нас не можете. 

Она взяла у Краюшкина черную дыру, пробила кредитку и вернула черную дыру. 

На следующий день Краюшкин гулял на пустынном берегу реки, от людей подальше, а черная дыра бегала где-то вокруг. 

— Здорово! Не твоя? — это был знакомый дыровед с удочкой в руках. Он внимательно смотрел на черную дыру, присевшую у куста ивы. 

— Ну, моя… — осторожно сказал Краюшкин. Он теперь опасался говорить о черных дырах. 

— Ничего себе! В салоне брал? Сколько лошадок? Привод полный? 

Краюшкин оторопел. А рыбак-дыровед, не сводя глаз с черной дыры, не умолкал: 

— Это ж уйму денег стоит! Слушай, Краюшкин, прокати! Хоть раз в жизни в крутой тачке посижу! 

Краюшкину и самому стало интересно. Он сказал: 

— Садись. Какие вопросы. 

Подошел к черной дыре, открыл дверь и сел за руль. Дыровед вытер ноги, уселся на правом сиденье, огляделся и уважительно сказал: 

— Кожа… 

Машина тронулась. 

Выходя у своего дома, дыровед говорил: 

— Завидую тебе, Краюшкин, самой белой завистью. Наследство, что ли, получил? 

Когда он скрылся в подъезде, Краюшкин положил черную дыру за пазуху и пошел домой.

Когда к Краюшкину пришла невеста, она первым делом внимательно осмотрела всю квартиру. Черная дыра спряталась в кладовке. Но и туда невеста сунула нос. И тут же выскочила с черной дырой в руке. 

— Это что? Кто, кто у тебя бывает? 

— Никого, — пролепетал Краюшкин. 

— А это что такое? — взвизгнула невеста. — Фу, какой дурной вкус у этой твоей… 

И надела черную дыру на голову. В зеркале отразилась корова в надетой на один рог шляпке с вишенками. 

— Бабник! — она швырнула черную дыру на пол и хлопнула дверью. Навсегда, как понял Краюшкин с неожиданным облегчением.

А потом Краюшкин заболел. Врач сказал, что операцию делать не стоит. Краюшкин понял, что это эвфемизм, хотя и не знал такого слова. И стал умирать. 

Он умирал, а верная черная дыра сидела у постели. Когда Краюшкину стало совсем плохо, он услышал поскуливание и опустил руку, чтобы успокоить это странное существо… Ну и чтобы прикоснуться к живому… чтобы было не так страшно… чтобы было. 

Его рука наткнулась на коробочку. Это было какое-то лекарство. Краюшкин никогда его не покупал и раньше не видел. «Хуже не будет», — подумал он и проглотил таблетку. Через минуту Краюшкин уснул. 

А проснулся в свежевымытой, пахнущей чистотой квартире, и мартовское солнце плеснуло в глаза апельсиновыми брызгами. Рядом на столике дымился чай. 

Черная дыра возилась на кухне, и каждый ее звяк-бряк сопровождался запахом какой-то вкуснятины. 

Краюшкин выздоровел и стал жить-поживать. Когда он произнес эту фразу про себя: «выздоровел и стал жить-поживать», — ему стало грустно.

— И чего тебе еще надо? — спросил он себя и не смог ответить.

И однажды он задал себе этот вопрос вслух. И, как когда-то давно, почувствовал, что кто-то робко дернул его за рукав. 

Он посмотрел вниз. 
Он увидел черную дыру. 
Он взял ее на руки. 
Он посмотрел ей в глаза. 

Человек смотрел долго. До тех пор, пока не перестал отражаться в ее глазах. И тогда он вздохнул свободно и пошел босиком по теплой пыли между озерами ржи, туда, где встречались небо и рожь, зная, что никогда не устанут ноги, что бесконечной будет дорога. 

Черная дыра поднялась с пола, прозрачным лоскутком скользнула в приоткрытую форточку и растворилась в исчерканном птичьими криками небе.