Опушенные снегом лапы тёмных до черноты елей застыли, словно нарисованные на белом фоне полей. Дорога в не успевших сгуститься сумерках хорошо просматривалась до самого края рощи: две неровные полосы укатанного санными полозьями наста и бесчисленные пятна лошадиных следов между ними. За поворотом слышался то нарастающий, то снова стихающий вороний грай. Во времена редких затиший сквозь него проступала бестолковая сорочья перепалка.

Владимир чуть повёл бровью. Сотник Бран, повинуясь безмолвному приказу князя, жестом послал вперёд разведку. Двое дружинников дали шпоры коням и галопом умчались вперёд. Спустя примерно четверть часа один вернулся, и доложил:

— Обоз купеческий на привале. Немцы, по всему видать. Кого-то из своих жечь собираются. Свен разузнать остался...

Владимир нахмурился. Мелкие споры иноземцы могли улаживать внутри общины, русские власти в это не вмешивались, но тяжкие преступления к мелочам не отнесёшь, а за ерунду смерть не полагается.

— Останови их, Бран! — бросил князь негромко.

Спустя мгновение три головных десятка сорвались в галоп, будто заранее ждали команды. Владимир улыбнулся — его отроки показали отменную выучку. Теперь можно неторопливо (ведь суета не к лицу брату Великого князя Киевского) подъехать к месту купеческой стоянки. Бран сделает всё, что положено.

***

Клиф смотрел на расставленные правильным кругом обозы, на поднимающиеся один за другим шатры, на деловито снующих вокруг людей, с которыми он ещё сегодня утром ел из одного котла. Надежды на спасение не было. Он уже и сам разглядел в богато одетом старике — герре Крауфе — того пучеглазого мальчишку, с которым встречался в Парижском предместье пятьдесят с лишним лет назад. Да что толку, если самого его узнали раньше.

— Ну что, колдун! Отдашь мне свой рецепт вечной молодости? Нет? Ну, как знаешь! Ещё раз повторяю: я главный в караване, и остановить меня некому! Да и Косматый Ганс подтвердит, что шрам твой, который на шеке — его камнем оставлен. Ну, а коль поделишься, так тут и мы, что знали, забудем. А остальным — обознались, мол — скажем... Молчишь? Ну-ну… Смотри: как только солому подпалим — возврата с костра не будет...

В это время на дороге показались два всадника. Они быстро подлетели к ближней телеге, спросили о чём-то выскочившего к ним охранника, а затем — один повернул к лесу, а второй подъехал к шатру Крауфа и остановил коня. Ганс Шмеллинг, по прозвищу Косматый Ганс, встретивший неведомого всадника у шатра, внимательно выслушал его, а затем неторопливой трусцой двинулся в сторону разложенного кострища.

Друг детства и младший компаньон низкорослого и лысого замухрышки Крауфа был слеплен словно специально по контрасту. Огромный, волосатый и грузный; со свирепо сверкающими чёрными глазками на заросшем пегой щетиной лице, он напоминал вставшего на дыбы быка. Общую картину портили лишь отсутствие рогов и широкий красный пояс, перетягивающий живот поверх шубы.

— Надо бы... это... того... кхе-кхе... потише чуток, — отдуваясь и покашливая от непривычно быстрой ходьбы прокряхтел он на ухо Крауфу чуть приглушённым басом, который должен был обозначать шопот. — Власти местные вмешаться могут. Тогда хлопот не оберёшься...

— Заткнись, дурень! — взвизгнул Крауф. — Какие, к чёрту, власти?! Мы ж не в Киеве! Мы в своём стане! Здесь моя власть! Моя, только моя и никакой более!

— Боюсь, у них на это счёт другое мнение, — указал Ганс на показавшихся из-за леса вооруженных копьями всадников. — Это не простой отряд воинский, князь Переяславский с ними.

Крауф нетерпеливо вздернул подбородок. Вмешательства в свои планы купец не любил.

— Отто, — пискнул он, — тащи факел! Из огня этого мерзавца, не только князь, сам дьявол не достанет!

Стоявший рядом слуга вопросительно вглянул на Ганса и побежал исполнять приказание.

— Не горячись! — пробасил Шмеллинг, когда они с Крауфом, не считая привязанного к столбу Клифа, остались одни. — Ты же знаешь, здесь князья и дружинники — христиане, вряд ли они будут защищать колдуна, да ещё и не своего. Подъедут, посмотрят. Увидят, что уважение к ним проявляем. И двинутся спокойно дальше... В первый раз, что ли, они к нам на суд пожаловали?

***

Крепко сбитый мужчина средних лет в дорогой собольей шубе излучал вокруг себя ту хорошо знакомую Клифу магнетическую ауру, которая приобретается лишь долгими годами безграничной власти. Бороду и усы его уже тронула седина. Чуть прищуренные византийские глаза Переяславского князя уперлись пронзительным взглядом в голый, как шляпка опёнка, затылок согнувшегося в поклоне Крауфа. Выдержав приличествую случаю паузу, князь Владимир ответил на приветствие звучным, привычным к воинским командам баритоном:

— И вам здравия и удачи, гости заморские! Куда путь держите? Не случилось ли чего в дороге? Не нужна ли помощь?

— Спасибо, князь! — проскрипел в ответ Крауф. — Возвращаемся в Страсбург с торга Киевского. И всё-то у нас, хвала Господу и Великому князю, нормально…

— Даже у него? — Владимир указал плёткой в сторону Клифа. — Что-то мне подсказывает, что человек этот совсем не жаждет в огне оказаться. А впрочем, лучше я сам его об этом спрошу. — Князь скосил глаза в сторону стоящего рядом с ним хмурого гиганта. — Бран!

Сотник шевельнул поводьями, его конь сделал несколько шагов и оказался у торчащего из переложенной соломой поленницы столба. Тяжёлый меч, казалось, лишь чуть коснулся держащей кляп повязки, но она послушно упала вниз...

Клиф вытолкнул языком вонючий комок грязной пакли. Он попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта донеслось лишь несвязное мычание. Зато, зыркнув острыми глазками в его сторону, заговорил герр Крауф:

— Это мой человек! И осуждён он в соответствии с законом как безбожник, чернокнижник и еретик...

— Гм-м-м... Твой, говоришь?! Пошли-ка доверенного за бумагами, что там у тебя на него — кабальная, закупная? Мой толмач разберёт…

Крауф замялся. Лицо князя осветила улыбка. Он бросил ещё один быстрый взгляд в сторону Брана, и тот одним взмахом меча перерубил верёвку. Тело Клифа скользнуло со столба на поленницу.

Затёкшие конечности повиновались плохо, но на четвереньки пленнику встать удалось. Из разорванного ворота рубахи показался медный крестик.

— Безбожник, значит?! — повернул князь голову к Крауфу. — И за это ты, купец, его спалить решил?! Вот так, с символом Христа на пару?!

В рядах дружинников послышался одобрительный ропот.

— Что колдуну крест?! Он и икону в торбе таскает! Да, только морду его постную я и из тысяч узнаю! — взорвался молчавший до того Косматый Ганс. — Да, ещё шрам! Шрам на щеке не спрячешь! Он от моей руки колдуну достался! А его отец, — Ганс ткнул пальцем в Крауфа, — пятьдесят лет назад в Париже эту щёку зашивал!

— Пятьдесят, говоришь?! — Владимир перевел взгляд на Клифа. — Ему сейчас и тридцати не будет!

— Маг он! Колдун и чернокнижник! Оттого и не старится! — выкрикнул притихший было герр Крауф.

Вокруг зашептались.

— Ну, а ты что скажешь?! Как тебя там...

— Клиф Оттин, Ваше Величество.

Гости заморские заскрипели зубами от досады. Европейские власти уже не первый век спорили с русскими правителями о взаимном титуловании. Королевский титул на западе даже за Киевскими князьями не все соглашались признавать. Ну, и инструкции купцам давали соответствующие. Теперь Крауфу и Шмеллингу предстояло ответить за чужую спесь.

— Господа, очевидно, с дедом покойным меня спутали. Дома все говорят, я с ним — одно лицо. И даже шрамы на щеках похожи. Только его — от камня, вроде. А мне половецкая стрела кожу располосовала. Когда с караваном в персидские земли ходил.

— Глянь-ка, Бран, могла стрела такой след оставить?!

Гигант наклонил голову поближе к пленнику.

— Могла, княже! И швы такие ихние лекари класть умеют. Я у пленных половцев видел.

— А ещё у него в торбе икона колдовская! — кинул на весы судьбы последний козырь Крауф. — Гладкая, как шёлк. И краски на ней нет. Хоть в воду, хоть в олифу опускай! Ничего не делается!

Князь усмехнулся.

— Колдовская, говоришь?! Или чудотворная?! А не потому ль ты купец его без вещей в костёр суёшь, что на икону эту глаз положил?! Бран, сходи с кем-нибудь за торбой!

Сотник хмуро посмотрел на Косматого Ганса. Тот шумно вздохнул и стал пробиваться сквозь толпу.

— Итак, гости заморские, — подвёл итог князь Владимир. — Клиф Оттин едет к брату моему старейшему на суд княжеский и церковный. Обвинения против него вы можете изложить устно, если желаете на том суде присутствовать. Или письменно, коли в Киев-град возвращаться не захотите. Пергамент-то у вас, надеюсь, имеется...

— Мы не согласны! — прохрипел в ответ Крауф. — И будем жаловаться императору!

— Это ваше право! А сейчас – поторопитесь. Завтра утром мы в Киев тронемся. Письма вашего или вас самих я до рассвета жду. — Владимир повернулся к дружинникам — Первая сотня с Браном, остальные за мной. И дайте ему, – рукоять плети упёрлась Клифу в грудь, — заводную лошадь!

— Две лошади! Прошу вас, Ваше Величество! Сестру мою они в палатке держат... Связанной.

— Правда сие?! — обернулся Владимир к герру Крауфу.

Тот лишь потупил взгляд.

***

На стенах одинокого шатра играли отблески ближайших костров. Громко трещал в огне смолистый лапник. Бран проверил посты и пришёл к князю с докладом. Тот выслушал, кивнул, жестом указал сотнику место рядом с собой и снова повернулся к гостю:

— ...ну, за сведения о половцах спасибо! Про персиянские земли и Индию тоже интересно было послушать.

– Рад был помочь, Ваше... — начал Клиф.

— Рад, говоришь?! — внимательно посмотрел на него Владимир. — А ты и вправду — колдун?

— Нет, конечно.

— Ну, а икона твоя — чудотворная?

— Можно сказать и так!

— Что ж, не хочешь откровенничать – не надо! Только нам сейчас любая помощь сгодится: от Бога ль она будет или от колдуна, да хоть — от самого дьявола. Степь половецкая жмёт – спасу нет... Набег за набегом. Не только встречать да оборонять... Полон и тот отбивать не успеваем! Ещё десять лет войны, и ничего от Руси не останется, Степь здесь будет до самых ляшских земель...

— Ну а вы как? Неужели позволите?!

— Что — мы? Пехота за кочевыми кибитками не угонится, а конницы у поганых раз в десять больше. Сил у нас не хватает — набегом на набег отвечать. Оборона без ответных атак — верная гибель! Дело только во времени...

— Ну, а пехоту на ладьях по Днепру да по Дону сплавить? Ведь получилось же у вас, я слышал!

— Да, один раз вышло! — невесело усмехнулся князь. — А дальше? Ты же сам видел, какая теперь сторожа в степи! После ледохода – даже мышь не проскочит. Поганым всего-то и надо — на два дневных перехода кибитки от реки отвести. И не догнать их уже полкам нашим пешим...

— Даже на телегах?

— Телеги в степи быстрее пехоты только по дорогам движутся. А по кочкам да рытвинам – им за арбой не угнаться!

— Сани по снегу?

— Думал я об этом? Соблазнительно, конечно, зимой санный обоз с дружиной конной в рейд по кочевьям отправить. Людей на это дело я хоть сейчас соберу. Но ты же и сам знаешь: в степь в любой день оттепель прийти может! И тогда — смерть им всем под половецками саблями... Вот если б кто подсказал наперёд, что снег всю зиму лежать будет! Только – как же это узнаешь?

— Господь поможет...

— Ага! С чего вдруг?! И почему — нам и сейчас? Среди половцев тоже христиане имеются!

— Ладно, князь! От смерти ты нас спас, и я тебя выручу. Подарю икону чудотворную. Как улыбнётся тебе с неё богородица, посылай в степь санный отряд. Пройдёт он по снегу до самого края половецких кочевий. Но помни, если плач её безмолвный людей твоих в степи застанет, пусть скорым маршем назад возвращаются. Иначе — беда! И вот ещё что: как лик иконы почернеет, в тот же день в огонь её кидай — не жди следующего рассвета. Чёрная — она не просто бесполезна, она опасной для своего хозяина становится... Вот только, это как с ладейным походом — один лишь раз сработает, а второй такой иконы на всём свете нету.

— А и Бог с ней! Мне ж не поганых загубить, а своих защитить надобно! После ответного набега ханы или на мировую пойдут, или к битве решительной готовиться станут. Грудью наши полки на Дону встретят. Не понадеются больше на степные просторы!

***

Вынув гладую тонкую доску из торбы, Клиф присел у костра и принялся её постукивать и оглаживать. Бран, присланный князем забрать у заморского колдуна подарок, деликатно отвернулся, давая время проститься с дорогой вещью.

Но вот всё стихло. Сотник повернулся. Он ещё успел увидеть, как свет от иконы на миг озарил лицо Клифа и тут же погас. "Показалось?! — подумал Бран. — Или нет?!". Колдун аккуратно завернул доску в тряпицу и протянул сотнику. Тот молча поклонился, принял свёрток и отошёл от костра.

— Ох, Милан... Чую, достанется нам за это от координатора! — раздался из-под мехового покрывала тихий девичий шепот. — Ты что хоть ему дал?

— Да, ерунда! Климатический навигатор, на спутник настроенный. До остальных функций без паролей не добраться. Там аккумулятора до весны только и хватит... Спи, горе моё! Отпустил нас Владимир Мономах. Завтра к вечеру дома, на орбите, будем...

Через пять недель князь послал на Донец воеводу Дмитра Иворовича с переяславской дружиной и отрядом пешцов на санях. Рейд этот показал ханам, насколько уязвимы их собственные кочевья. А ещё четырнадцать месяцев спустя, в марте 1111 года войска Владимира Мономаха разгромили в многодневном сражении на Дону объединённую половецкую армию. Угроза захвата русских земель была устранена...