Главная страница сайта "Точка ZRения" Поиск на сайте "Точка ZRения" Комментарии на сайте "Точка ZRения" Лента новостей RSS на сайте "Точка ZRения"
 
 
В ту ночь они долго спорили - куда поставить тот кадр, где Бунин машет шляпой, - в середине, когда речь идет о его приезде в Париж, или в конце - перед титрами.
 
 
 
по алфавиту 
по городам 
по странам 
галерея 
Анонсы 
Уланова Наталья
Молчун
Не имеешь права!
 

 
Рассылка журнала современной литературы "Точка ZRения"



Здесь Вы можете
подписаться на рассылку
журнала "Точка ZRения"
На сегодняшний день
количество подписчиков : 1779
530/260
 
 

   
 
 
 
Сергеева Надежда

Шедевр
Произведение опубликовано в 96 выпуске "Точка ZRения"

Трофим с бокалом в руке сидел за кадкой с пальмой и наблюдал за людьми, заполнившими галерею. Все они, лениво прогуливающиеся мимо стен, увешанных картинами, замирали, как только доходили до неё. Вставали словно истуканы, не смея отвести завороженного взгляда от милой девушки у фонтана и похотливого старика, наблюдающего за ней из окна.

До слуха Трофима доносились восторженные возгласы, и с каждым из них он становился всё мрачней и мрачней.

— Вот она, слава, — подумал он, — та самая, о которой я мечтал.

— Твоя мечта сбылась, — прошелестел в голове знакомый голос, — ты создал шедевр.

— Отстань! — почти крикнул художник, — не мешай мне сейчас.

— Ты мне должен!! Ты мне должен! Ты мне должен! Ты мне должен! — затараторил голос.

— Знаю, — тихо проговорил Трофим, — можешь подождать хоть немного?

— Плати-и-и-и-и! — заорал голос.

Трофим сжал бокал так, что хрупкое стекло осыпалось на пол осколками, а на ладони выступили крохотные капельки крови. Он достал платок, вытер руку, резко встал и подошёл к своей картине. На секунду ему показалось, что девушка покачнулась от тяжести кувшина, а старик взглянул прямо ему в глаза. Картина была живая.

В душе Трофима боролись радость и досада — радость от того, что он создал шедевр, досаду от того, что насладиться победой он не сможет….

***

Дождь монотонно стучал по крыше мансарды. Тучи накрыли город так, что за пеленой не видно было не то, что улиц внизу, но и соседних крыш. Трофим устало водил кистью по холсту, с горечью глядя на него. То ли серость погоды заразила всю палитру, то ли краски были испорчены чем-то другим, но цветы на холсте были не живыми, казалось, он запечатлел букет
бумажных цветов.

Трофим обвел глазами студию — вот на портрете маска куклы, не живой человек, вот городской пейзаж, где по улице идут не люди, манекены, вот натюрморт с бокалом непонятного цвета жидкости….

Почему нет жизни в его картинах?!

Трофим в сердцах бросил на пол кисть, запустил в стену палитру.

— Ты не художник, так, подмастерье, — вспомнил он слова учителя, — ты забываешь о душе, когда пишешь. В каждую картину настоящий мастер должен вкладывать частичку своего сердца, тогда она будет жить и вполне возможно переживет автора, её создавшего!

— На всё никакого сердца не хватит, — пробормотал Трофим и, взяв с полки бутылку пива, уселся в кресло у самого окна.

Струи дождя стекали по стеклу то равномерно, то обгоняя друг друга. В какой-то момент Трофим увидел в танце дождинок отца, вертевшего в руках лист с акварелью.

— Это не шедевр, — как наяву услышал Трофим его голос, — тебе не стать настоящим художником, зачем ты только взял в руки кисть и краски!

Сильный порыв ветра согнал рисунок дождя, но на его месте появился новый – миловидная девушка разглядывает свой портрет.

В памяти Трофима всплыли ее слова:

— Славно намалевано, я прям живая тут.

Злость накатила волной, с головой укрывшей художника, и он со всей силы бросил бутылку в угол. Звон разбитого стекла слился с треском молнии и громовым раскатом.

Секунда, и все стихло. В наступившей тишине вкрадчиво прозвучало:

— Привет.

Трофим резко обернулся на голос.

В центре комнаты, у мольберта, стояла фигура, с ног до головы закутанная в черный плащ с капюшоном.

— Ты кто? — еле вымолвил Трофим, подавляя в себе волны страха.

Фигура, шелестя мокрым плащом, пролетела небольшое расстояние, их отделявшее, и оказалась так близко, что художник увидел в глубине капюшона горящие зелеными огнями глаза.

— Я тот, кто может тебе помочь создать шедевр, — прошелестел неприятный голос.

Трофим ощутил внутреннюю дрожь, ладони покрылись липким потом, он почувствовал где-то глубоко в душе желание получить эту помощь. Только один раз, но чтоб его картину назвали шедевром. Стараясь не смотреть прямо в капюшон, художник опустился в кресло и спросил:

— А каким это образом вы мне поможете?

Гость расхохотался, взмахивая полами плаща, как крыльями:

— О, я все могу! Ты только пожелай! Ты хочешь создать шедевр? Ты хочешь славы? Отвечай! Ну! Я жду.

Трофим, не глядя на гостя, смог лишь кивнуть в знак согласия и судорожно сглотнул.

— Отлично! — продолжал шелестеть голос, отдаваясь в голове художника, — но ты же понимаешь, что даром ничто не дается в этом мире. Ты должен подписать вот этот договор.

Из рукава плаща появились костлявые руки, и развернули перед лицом Трофима свиток с текстом, который он, как ни силился, не мог прочитать, от внутреннего трепета всё плыло перед глазами.

— Что писать, — стараясь унять дрожь, пробормотал он.

— Ничего писать не надо, мне нужна твоя кровь, — прошептал гость, склонившись над хозяином. Перед Трофимом появилась алая роза с длинным шипами. Он только успел протянуть к ней руку, как один из шипов коснулся пальца, впитав в себя каплю крови.

Гость взмахнул розой над свитком, и внизу его появилась алая надпись «Трофим».

— Что теперь? — осмелился спросить художник.

— Теперь ты должен выпить это, — гость достал из глубин рукава золотой кубок, взмахнул над ним розой, с которой упала в напиток капля крови, — здесь капля твоей души, она перейдёт в твои краски, передаст им жизнь. Ну, же, пей!

Трофим взял обеими руками бокал, поднес ко рту. От бокала пахнуло чем-то приторно сладким. Он смочил напитком губы, вкус не был неприятным. Задержавшись всего на миг, Трофим решительно сделал первый глоток, и сразу почувствовал, как потеплели холодные то ли от страха, то ли от погоды руки. Остатки напитка он допивал медленно, смакуя каждый глоток, прислушиваясь к происходящему внутри него. К его удивлению сами руки потянулись за кистью, но Трофим сдержался.

— А сюжет? – воскликнул он, — мне нужен сюжет!

Не отвечая хозяину, гость взмахнул полами плаща, и в тот же миг Трофим оказался на улочке средневекового города, некоторое время он с удивлением оглядывался и понял, что его никто не замечает.

— Погуляй, посмотри, поищи сюжет, — прошелестел в голове все тот же противный голос, — когда решишь, что тебе нужно, вернешься домой.

Трофим двинулся по улочке, полого спускающейся к морю, невидимому, но слышному.

На небольшом балконе он увидел семейство – у отца на коленях девочка, мать держит на руках дитя в пеленках, а перед ними играет на скрипочке третий ребенок. Трофим улыбнулся, но не остановился.

За ажурным забором девушка собирает урожай персиков, она просто лучится красотой, но Трофим прошел дальше.

Следующая встреча заинтересовала его. Юная девушка с кувшином в руках подходит к небольшому фонтану и начинает набирать воду, а за нею из окна наблюдает старик, явно любуясь увиденным. Красавица кокетливо приподняла край платья, показав ножку.

Трофим остановился, вот именно это станет его будущей картиной.

И тут же он очутился перед мольбертом в своей мансарде. Криво усмехнувшись при виде неудавшегося букета полевых цветов, Трофим одним рывком сдернул с рамы старый холст.

Натянуть чистый на подрамник и прогрунтовать его не составило большого труда. Собраны разбросанные по всей мансарде кисти, очищена от старых красок палитра.

Достав из новой коробки уголек, Трофим встал перед мольбертом. Перед глазами возникла так понравившаяся ему городская сценка. Художник провел углем по холсту первый штрих…

Работа над картиной захватила Трофима. Он редко делал перерывы, не отвечал на звонки, не открывал дверь — все перестали для него существовать. Чтобы не слышать окружающего мира, Трофим включил плеер с классикой, закрыв уши наушниками. День сменял ночь, ночь сменяла день, а Трофим увлечено работал, не зная, не чувствуя усталости. Под красками начинала оживать увиденная им сценка.

Проявились дома с покатыми крышами, фонтан со струей воды, окно, в котором расположился старик. Прошло ещё несколько дней, и на холсте появилась она — юная красавица, набирающая воду в кувшин.

Последний штрих – легкий румянец на видной художнику щечке.

Трофим, вытирая от краски руки, чуть отступил от только что созданной им картины. Ему казалось, что кокетка вот-вот наполнит кувшин и пойдет вдаль по улице, а старик захлопнет окно.

— Любуешься, — вдруг прошелестел в голове художника голос,— шедевр получился?

Завороженно глядя на картину Трофим смог лишь прошептать:

— Это не мне решать. Это могут сказать лишь зрители.

Голос хохотнул:

— Хитрец ты, однако, мастер. Но ты прав, шедевру нужны зрители и поклонники.

— Постой, — очнулся Трофим, — ты мне так и не сказал, что я должен тебе за помощь.

— Не сказал? — скрипуче рассмеялся голос, — прости, забыл. Если твою картину назовут шедевром, ты отдашь мне своё сердце! Нет, я могу, конечно, оставить тебе жизнь, но ведь без сердца ты не напишешь больше ни одной картины!

— Сердце? — Трофим похолодел.

— Да-а-а-а! — по-змеиному прошипел голос и затих.

***

Трофим стоял, окруженный посетителями галереи, и с удовольствием принимал комплименты.

— Вы просто талантище, — с улыбкой похлопал его по плечу старичок с седой бородкой, — вы создали настоящий шедевр.

В ту же секунду Трофим побелел, стал хватать ртом воздух и, прижав руку к сердцу, рухнул на пол.

Поднявшейся суеты он уже не видел.

«Художник умер от разрыва сердца, представив зрителям свой шедевр «Девушка у фонтана» —написали назавтра газеты.


<<<Другие произведения автора
(4)
 
   
     
     
   
 
  © "Точка ZRения", 2007-2024