-1-

Глеб сквозь сон ощущал приближение набирающего силу утра. Он чувствовал, что остаётся совсем немного времени до пробуждения и прощания с удивительно-красивым сном…

Серафима…Серафима в полупрозрачных одеждах и с распущенными волосами, словно пёрышко, парила над высоким разнотравьем их луга. Она заразительно смеялась, подставляя свой лик солнцу и ветру и игриво поправляя локоны густых чёрных волос. Глеб восторженно прикасался к ним и гладил: наяву любимая девушка никогда не позволяла себе их неприбранность. На все просьбы и уговоры расплести косу она всегда отвечала отказом.

…Пронзительный трезвон будильника разорвал тишину и сладкое видение. Сонной рукой отключив его и засунув под подушку, Глеб с минуту полежал в надежде вернуть милый сердцу облик, но тут же встал:

- Пора.

Он обратно достал будильник и взглянул на циферблат:

- Хотя бы два часа поспал, и то хорошо…

В коридоре у дверей ванной комнаты Глеб столкнулся с Валентиной Александровной:

- Вы вчера в котором часу разошлись?

- В начале четвёртого.

- Глебушка! Сегодня такой волнительный день, а ты не отдохнул! – с укором в голосе покачала головой мама Валя.

- Всё хорошо, мама, не ругайся, - он чмокнул её в щёчку.

- Наругаешь тебя. Как же…

_

Холодная вода хорошо взбодрила тело и сознание, но всё нарастающее волнение лихорадило каждую клеточку, мешая собраться с мыслями и сосредоточиться.

- Ты, Глеб, главное, успокойся, – Сергей налил в свою кружку зелёного чая. – Всё продумано до мелочей. Я лично обращался в высшие инстанции с просьбой перенести все форс-мажорные обстоятельства на другие сроки. Обещали посодействовать!

- Тебе бы следовало проявить такую заботу вчера вечером, уйдя спать, а не заниматься болтологией до трёх ночи! – проворчала Валентина Александровна.

- А мы ею и не занимались! Мы обсуждали все прелести, сулящие семейной жизнью, и никчёмность холостяцкого существования. Важная тема, которую необходимо обсудить с каждым новоявленным женихом. Поэтому, я считаю, (и это именно так!) проведённые в бурных дебатах бессонные часы могут сослужить хорошую службу в укреплении зарождающейся молодой семьи. Кроме этого…

- Серёж, тебя Дворников разыскивает, - прервал разглагольствования названного брата Глеб и протянул ему сотовый.

Сергей сразу сменил оправдывающийся наставительный тон на деловой:

- Да. Отлично. Так и действуйте. Прибудете на место – перезвони.

- Ну? – Валентина Александровна переживала не меньше ребят.

- Сейчас идёт погрузка столов, стульев, посуды и продуктов. Повара и официанты уже в сборе. Как я и говорил: всё идёт в ногу со временем.

- Глеб, ты хоть бы бутербродик съел…Когда ещё за стол сядешь?! – мама Валя расстроено смотрела на сына.

- Не хочу. Кусок в горло не лезет…

- Отдай ближнему, – Сергей показал на себя. – У меня, слава Богу, аппетит никогда не страдает. Даже наоборот.

- Хоть ты-то меня радуешь, – Валентина Александровна по-матерински погладила его по голове.

_

Стрелки часов неумолимо двигались к назначенному часу. Всё чаще слышались звонки в дверь, оповещавшие приход гостей, а под окном во дворе уже собрался свадебный кортеж.

Глеб, одетый в стильный костюм и стоя перед зеркалом, задумчиво смотрел на своё отражение.

«Ну вот и всё…Через пять минут я покину свой дом и вернусь в его стены с женой. С Серафимой. С моей милой девочкой. Всё будет по-другому. Я буду уже не один. Не один…Как мужчина, как муж я буду отвечать за неё, заботиться о ней, беречь её. Потом родятся дети. Ответственность за них тоже ляжет на меня. Справлюсь ли? Семья…Её нужно содержать. Достойно содержать, чтобы никто ни в чём не нуждался. Только так! Проблемы неизбежны. Куда без них? Хватит ли сил, разума решить их? Буду стараться. Любовь…Как сохранить искреннюю любовь Серафимы? Она, словно дитя, любит меня безоглядно, всем сердцем. Как не затушить этот огонёк? По мнению выдающихся мужей всех времён, проживших со своими половинками счастливые годы всей своей жизни, рецепт предельно прост: внимание. Внимание! Буду радовать своё зеленоглазое солнышко, чтобы оно почаще улыбалось и было счастливо.»

Глеб достал из внутреннего кармана пиджака маленькую коробочку, обтянутую тёмно-синим бархатом, и раскрыл её. На белом шёлке лежали обручальные кольца.

- Глебушка! Все в сборе. Пора в Чернуху ехать, – Валентина Александровна подошла к сыну, держа в руках букет для невесты. – Глебушка, прошу тебя, когда подаришь цветы Симушке, строго-настрого накажи ей не бросать их подружкам. Примета эта плохая. Счастье своё выбросит. Нельзя ничего бросать и ронять.

- Хорошо, мама, скажу.

- И держи её крепко за руку, чтобы никто между вами не прошёл, никто не мог встать. Это очень важно!

- Хорошо. Буду держать.

- Счастья тебе, сынок, – сквозь слёзы радости улыбнулась она.

-2-

Серафима смотрела в зеркало, заворожено наблюдая, как Дарья Вениаминовна виртуозно заправляет длинные локоны в непонятную пока причёску. Она знала, что опытный стилист был нанят Глебом специально, чтобы лишить невесту излишних переживаний и волнений.

Последнюю неделю перед свадьбой девушка жила у Матвея в новом доме и почти не видела жениха. Он разрывался между фирмой и организацией торжества.

Позавчера Глеб приехал к любимой поздно вечером, чтобы повидаться и ещё раз всё обсудить.

- Глебушка, тебе выспаться нужно, отдохнуть, - Серафима ласково провела ладонью по осунувшейся лицу покачивающегося от усталости парня.

- Сегодня отдал последние распоряжения, а завтра у меня будет законный выходной. Так что не волнуйся, – Глеб привлёк девушку к себе и прошептал. – Уже совсем скоро ты станешь моей женой, и я смогу любоваться тобой и обнимать сколько захочу. Ты не представляешь, как давно я жду этого.

Дарья Вениаминовна закрепила волосы сверкающей заколкой и продолжила свой рассказ.

- На моей свадьбе подружек было очень мало: все учились в других городах. Выходила-то я замуж в восемнадцать лет. На выкупе была только одна моя свидетельница Алка. Она и держала оборону против натиска дружков Юрки. Позднее моя мама присоединилась к ней и старший брат с отчимом. Хоть и весело было, но как-то бестолково. Может и правильно, что вы никаких выкупов не затеваете, и так волнений в этот будет предостаточно. Я слышала, что Глеб Павлович для тебя луг с лесом и домом купил. Это правда?

- Купил.

- Здорово, - позавидовала парикмахер. - Нешуточный поступок и доказательство серьёзных намерений, а не глупые игры в примерных жениха и невесту. Почему решили здесь, в деревне, расписаться, а не в городском Дворце бракосочетания? Глеб Павлович жених не бедный и ему по карману было бы оплатить пышную свадьбу. Он становится публичным человеком, и было бы не лишним ещё раз засветиться в СМИ. Журналисты приехали бы, потом по телевизору бы репортаж показали. Это же известность! Перед тобой все престижные салоны красоты и бутики распахнули бы двери. Пару раз пошире улыбнулась бы Лянгузову из мэрии, и глядишь - городская элита в друзьях да подружках ходит. Можно хорошими знакомствами обзавестись и влиянием.

- Это я настояла на таком проведении свадьбы.

- Ну и зря. Выгоду свою не видишь. Молодая ещё.

Дарья Вениаминовна с жалостливой снисходительностью посмотрела на неопытную Серафиму.

Сима видела в отражении зеркала выражение лица стилиста, и ей стало неприятно. Она с недоумением смотрела на взрослую женщину, не понимая, как можно навязывать свои взгляды, ценности и отношение к жизни малознакомому человеку, не считаясь с его мировоззрением, воспитанием и чувствами.

Причёска была готова. Взглянув на часы, Серафима подошла к висящему на плечиках свадебному платью. Оно было сшито из тонкого отбелённого льна с великолепной вышивкой и гармонировало с душевным состоянием невесты. Цветовая гамма орнамента была живой, как будто списанной с природы.

Сима выбирала его с Валентиной Александровной, которая с трепетом относилась к любым приготовлениям и хлопотам, связанным с долгожданным событием.

- Боюсь, что Глеб совсем потеряет голову, когда увидит тебя в этом платье, – с задумчивым восхищением проговорила будущая свекровь, оценивая образ невесты…

«Скорей бы уж дедушка пришёл, - Серафима выглянула в окно. - С рассвета на ногах, волнуется, наверно, сильнее меня».

Чтобы немного отвлечься и успокоить дрожь в руках, девушка вышла из дома. Верный Шныря, увидев обожаемую хозяйку, подбежал к ней.

- Что-то, друг мой, не сидится мне на месте. Пойдём, прогуляемся вместе, – Серафима почесала пса за ухом.

Было восемь часов утра. Ночная прохлада постепенно вытеснялась тёплым ветром, прогреваемым августовским солнцем. На деревенской улице было малолюдно. В окне соседской квартиры шевельнулась занавеска, из-за которой показалась голова Насти.

- Сим, Глеб-то, когда за тобой приедет?

- Через часик-полтора. У нас запись в Гусево на десять назначена.

- Волнуешься? – соседка дожёвывала бутерброд с колбасой и запивала его кофе.

- Очень. Можно сказать, что места в себе не нахожу. Знаю, что всё будет хорошо, но всё равно почему-то потряхивает.

- Ты ещё молодцом держишься. А когда я выходила замуж, столько слёз пролила… Реву и успокоиться никак не могу. Меня спрашивают, в чём дело, а я ещё сильнее в слёзы. За мной жених приехал, а я как глянула в зеркало: лицо красное, нос распух, тут уж у меня совсем истерика началась. Сейчас вспоминаю, и самой смешно становится. Мне тогда пророчить пытались, мол, если с такими слезами под венец иду – долго с молодым мужем не наживу. А мы, слава Богу, уж двенадцать лет вместе, двоих детей родили и ещё одного ждём. Так что волнения твои мне понятны: чай последние часы в девках ходишь, а там ты станешь мужней женой, и сама себе принадлежать уже не будешь. Не то что делать, но и думать придётся с оглядкой на супруга. В первое время трудно будет, но раз любишь его, легче и быстрее привыкнешь. Собственно, чего я тебя учу? Девка ты разумная, сама сладишься и без моих советов, - Настя по-хозяйски поправила занавески и добавила. - Взаимопонимания тебе, любви и здоровья! А я на работу побегу, но к приезду Глеба снова появлюсь: как-никак соседку замуж выдаю!

Серафима помахала рукой на прощание доброй советчице и, не спеша, пошла дальше. «Какое странное состояние, - думала Сима, - словно нахожусь между двух берегов: от одного оттолкнулась, а к другому пристать время не пришло. Немножко одиноко, грустно и боязно. Душа замерла в ожидании: что будет дальше?»

- Куда это мы, такие красивые, собрались? – от неожиданного голоса за спиной Серафима вздрогнула.

- Привет. Ты как здесь оказался?

- Пришёл на тебя посмотреть, – Костя выглядел сильно помятым после вчерашней попойки.

- Что на меня смотреть? – девушка испуганно напряглась: «Что он делает здесь, в Чернухе, в этот час? Он должен быть на работе!»

- Совсем красавицей стала, - Костя смотрел на неё взглядом хищника и оценивающе улыбался.

- Ты по делу или как?

- Соскучился.

- Это при молодой-то жене? – Серафима знала от Лизы, что Костя и Лилия ещё до Нового Года поженились и что в их семейной жизни не всё было гладко.

- Жена – не стенка, можно пододвинуть.

- Ты разве не слышал, что я замуж выхожу? – девушке не нравились его грязные намёки.

- А мужей тоже часто двигают, – глаза Кости сузились от ехидной усмешки.

- Я Глеба люблю, и двигать его никуда не собираюсь.

- Это ещё бабушка надвое сказала. Мне всё равно: вот возьму и украду тебя прямо со свадьбы. Хотя свадьбы можно и не ждать, – он мёртвой хваткой сжал запястье девушки и громко прошептал. - Знай, Серафима, я люблю тебя, и ты всё равно станешь моей. Слышишь? Моей!

- Ты с ума сошёл! – Серафима с отвращением смотрела на него, пытаясь высвободить руку.

- Из-за тебя, дорогая.

- Это почему женатый мужик к чужой невесте руки тянет? – Матвей вырос, словно из-под земли.

Издали заметив подходящего к внучке бывшего поклонника и почуяв неладное, он прибавил шагу. Последние слова Кости подтвердили его опасения.

Выпустив руку Серафимы, молодой мужчина зло сплюнул:

- Мы просто разговариваем.

Лесник посмотрел на Симу, растирающую запястье, с лица которой не сходил испуг, и скомандовал:

- Марш домой.

Серафима охотно повиновалась и вскоре скрылась за домом, так и не оглянувшись на деда и Константина.

Матвей Маркелович угрюмо смотрел на жалкого воздыхателя, который по сути своей был достаточно трусоват, но идущего на поводу собственного характера и эмоций и демонстрирующего порой завидное упорство. Чтобы хоть немного охладить молодой горячий пыл, дед расставил всё по местам:

- Если ты попытаешься встать между ними, помни, что шальные пули достигают не только дичь. Ты знаешь, стреляю я очень неплохо.

- Не боишься, что посадят? – Костя ненавидел Матвея.

Ненавидел из-за Серафимы, беспрекословно слушавшейся его, и из-за того, что сам робел перед крепким стариком с железной волей.

- Мне не страшно. Я уже хорошо пожил, зато внучке никто жизнь не испоганит.

Константин, после непродолжительной попытки выдержать тяжёлый и гнетущий взгляд лесника, опустил глаза и криво усмехнулся:

- Да пошутил я, - и, больше не говоря ни слова, развернулся и зашагал в Гусево.

Он старался идти твёрдой и независимой походкой, устоявшегося в своих принципах зрелого мужчины, но ноги почему-то были ватными и плохо слушались, постоянно запинаясь за мелкие камушки и неровности дороги.

-3-

Разноголосые звуки нескольких клаксонов взорвали размеренное течение деревенской жизни и тишины. В распахнутые двери влетела Иринка Шпилькина и, выпучив от радостного возбуждения глаза, заорала:

- Симка! Жених едет!

Серафима до этой бури спокойно сидела в окружении Лизы, Верки, Надюшки и Алёнки. После долгожданного известия все пятеро с визгом вскочили и устремились каждая в своём направлении. Возникла невообразимая суматоха. Девчонки бросились искать в одночасье потерявшиеся воздушные шарики, букеты цветов, подготовленные заранее поздравления, стихи и тосты, пакеты с подарками и призами к состязаниям и конкурсам.

Серафима подбежала к Матвею. Обхватив его руки своими ладонями, она прижала их к груди:

- Дедушка! Дедушка!

В порыве волнения, Сима что-то хотела сказать ему сокровенное, важное, но не находила слов. Она всматривалась в его глаза своими изумрудами полными радости, отчаяния, уверенности и растерянности, желания замужества и грусти проходящего девичества, ища понимания и поддержки.

Матвей обнял девушку, поцеловал в висок и голосом, полный нежности, сказал:

- Ты будешь счастлива, радость моя, как была счастлива твоя мать. Ты перенесёшь все традиции, которые царили в семье твоих родителей, в свою семью, приумножив их и дополнив. Ты выбрала себе такого же любящего и надёжного мужа, каким был твой отец. Ты родишь прекрасных детей и будешь жить ими, гордясь за них. Не бойся ничего, Серафимушка. Замужество – это очередной этап в жизни женщины, и он освещается светом, если она стремится сохранить и пронести через все годы чистоту помыслов и действий. А сейчас, позволь мне вытереть последнюю слезинку грусти. Вот так. Улыбнись, дай руку, и я выведу тебя к твоему жениху: он терпеливо ожидает нас у крыльца.

Серафима глубоко вздохнула, медленно выдохнула, отпуская от себя ненужные переживания, и улыбнулась солнечному лучу, который, отразившись в маленьком зеркальце на столе, замер на стене.

Невеста, приподнявшись на цыпочки, из глубины комнаты через окно с интересом наблюдала за происходящим на улице. На дороге вдоль обочины стояла вереница машин и два микроавтобуса. От дверей свадебного лимузина до дверей дома выстроились две шеренги парней и мужчин, одетые строгие костюмы и белые сорочки, которые украшали стильные галстуки. За спинами молодцев стояли многочисленные гости и жители Чернухи и Грибков, пришедшие полюбоваться на необычную свадьбу.

Подружки покинули невесту и Матвея Маркеловича, растворившись в толпе зевак и что-то там оживлённо вещавших.

- Готова?

- Готова.

- Идём.

Серафима опёрлась на крепкую руку деда и переступила через порог комнаты.

Несколько метров до парадной двери показались ей каким-то тёмным переходом между прошлым и будущим.

Матвей на минуту остановился на крыльце перед ведущими вниз ступеньками и придержал Серафиму, которая от множества фотовспышек и большого количества народа, растерявшись, покачнулась. Невеста была необыкновенно хороша в белом льняном наряде. Её глаза сияли радостью, а улыбка источала столько тепла, что видевшие её в ответ желали девушке только самое лучшее. Серафима поискала глазами Глеба. Он стоял в усыпанном красивейшими розами проходе и в руках держал со вкусом подобранный букет из полевых цветов.

В ту минуту, испытывая бескрайнее восхищение и восторг, Глеб не мог ни о чём думать. Он наслаждался этими мгновениями. Мгновениями, когда Матвей вручал свою внучку, как самое большое сокровище, надёжнейшему охранителю.

Глеб шагнул Серафиме навстречу и, не в силах удержаться, крепко обнял её. Они ничего не видели и не слышали вокруг себя, ощущая дыхание друг друга и в унисон бьющиеся сердца.

«Серафимушка, любовь моя».

«Я ждала тебя».

Валентина Александровна украдкой заплакала от счастья за ребят. Её под локоток осторожно взяла Екатерина Ивановна:

- Вот, наконец, ты и дождалась свадьбы сына. Из них получилась славная пара. Серафима хорошая девушка. Она будет завидной женой Глебу. Многие матери мечтали бы иметь таких снох и дочерей.

Под радостный гомон приглашённых гостей молодые подошли к лимузину, двери которого предусмотрительно распахнул старый друг Сергей Медведев.

Свадебный кортеж торжественно направился в Гусево.

-4-

Серафима растерянно улыбнулась многочисленным гостям, стоявших на обочине грунтовки:

- Сколько их, оказывается, много…

- Волнуешься? – шёпотом спросил Глеб.

Невеста кротко кивнула и зябко поёжилась.

- Замёрзла?

Жених приобнял любимую и накрыл её холодные пальцы своей ладонью.

- Голова идёт кругом, - тихо поделилась Сима. – Словно нахожусь в центре яркой и шумной карусели. Все поздравляют, говорят добрые слова, а я лиц не вижу. Словно не здесь я, не со мной это происходит.

- У меня такая же история, - признался Глеб. – Когда ехали к тебе, у Сергея решил уточнить присутствие некоторых особ, а он посмеялся надо мной! Оказывается, они подходили ко мне, здоровались, я даже о чём-то их спрашивал…

- Почему так случается? А может, со всеми молодожёнами такое происходит?

- Не знаю.

_

Лимузин остановился перед главным входом здания администрации посёлка, перед которым с обеих сторон уже стояли друзья жениха. Глеб вышел из машины и подал руку невесте. Многочисленные зеваки оценивающе рассматривали кортеж и уважаемых персон. Ещё бы! Среди гостей поселяне узнавали лица, которые видели только по местному телевидению. Об удивительной свадьбе под открытым небом в чистом поле лились реки кривотолков. Никто не мог понять странные причуды жениха и невесты.

Серафима почувствовала на себе натиск лавины взоров и обсуждений. Ей стало нехорошо, и она умоляюще посмотрела на Глеба. Подхватив любимую под локоток, он быстро препроводил её вовнутрь здания.

Торжественная часть церемонии заключения брака пролетела для молодых словно сон. Из-за счастливого волнения они могли слышать и чувствовать только друг друга. Будто издалека до них донёсся голос работника ЗАГСа:

- Согласны ли вы, Глеб, взять в жёны Серафиму?

- Да.

- Согласны ли вы, Серафима, стать женой Глеба?

- Да.

Словно волшебный вихрь подхватил их долгожданный момент. Они были счастливы. Молодожёны не могли, да и не хотели, отойти друг от друга даже во время многочисленных поздравлений. Они крепко держались за руки, не допуская мимолётного расставания. Их души, обращённые друг к другу, ликовали…

-5-

После скромной торжественной части, сидя в машине и ласково обнимая молодую жену, Глеб предложил ей:

- Как ты смотришь на то, чтобы прямо сейчас съездить в сосновый бор?

- А как же гости?

- С гостями уговор есть, поэтому они организованно прибудут на наш участок и подождут нас там.

- Хорошо, если ты считаешь это необходимым.

- Я считаю это важным.

Лимузин мягко притормозил на обочине грунтовки у реликтового леса. Глеб помог молодой жене выйти из машины и, взяв за руку, повёл к величественным исполинам.

- Мне очень захотелось первые минуты законного брака провести с тобой наедине от всех.

- Глеб, ты становишься романтиком, – Серафима с улыбкой прижалась к мужу. – А если честно, ты словно читаешь мои мысли и знаешь, к чему склоняется моя душа.

- Но я же твой муж! Кто тебя лучше поймёт, как не я? – Глеб крепко поцеловал свою суженую и с лукавинкой в глазах добавил: - Побудь, пожалуйста, некоторое время без меня. Только не волнуйся, я быстро вернусь. Так надо, - и скрылся за густой порослью пушистого сосняка.

«Опять что-то придумал мой милый фантазёр», - Серафима проводила его любящим взглядом…

Два года назад, перебирая старые книги в хранилище районной библиотеки, Серафима случайно наткнулась на описания обрядов, сопровождающих важнейшие события в жизни человека на Руси. Она почерпнула из этого издания массу забытых традиций, логично объясняющих каждое действие, заговор и слово. Позднее Глеб стал благодарным слушателем и мягким оппонентом в коротких спорах по истории России, поведанных любимой.

…Серафима осмотрелась по сторонам. В нескольких шагах на небольшой полянке она заметила цветы в густой высокой траве и заторопилась к ним. Срывая стебли с бутонами, Сима с любовью плела для Глеба венок.

Она с теплотой вспомнила несколько дней и ночей, по обоюдному согласию проведённых под одной крышей старого домика. Ребятам хотелось обжить избу и сделать её по-настоящему своей до свадьбы. Днём они увлечённо обустраивали этот кров, украшали его, а вечером после ужина, Глеб заботливо подтапливал печь, чтобы ночью Серафима не зябла, кутаясь в одеяло на широкой постели. Сам он всегда уходил спать в сени, где стояла старая кушетка.

Серафима улыбнулась, восстанавливая в памяти прогулки под звёздным небом и добрые мечтания.

- Как назовём мы это место? – Глеб задумчиво осмотрел гектары своего участка.

Девушка молчала, прислушиваясь к его рассуждениям.

- Мы живём в деревне. Или мы поехали в деревню. Не годится! Может, «усадьбой» назовём? Тоже как-то не звучит.

- Загадай поскорее желание! – Серафима показала на падающую на тёмном небосклоне звезду. – Загадал?

- Успел, - довольно отозвался Глеб, но сразу же вернулся к прежним размышлениям. - Давай поднимемся на холм и посмотрим на всю нашу землю, определимся, как говорится, по месту.

- По месту, так по месту, - согласилась девушка, скрывая хитрющую улыбку.

Прошагав несколько метров, Глеб резко остановился:

- По месту, говоришь? Мы назовём его «поместьем»! Да! Именно поместьем! Тебе нравится?

- Конечно! – рассмеялась Серафима. – И мы будем говорить, что живём на поместье или поехали к себе на поместье! И будем мы с тобой помещиками! Но помещиками другими, а не такими, какими рисовали их сто и более лет назад историки.

Серафима скрепила концы венка в круг и, подставив лицо рассеянному сквозь густые кроны солнечному свету, продолжила терпеливо ожидать Глеба.

- А вот и я. Не скучала? – дыхание молодого мужа коснулось щеки любимой жены, и его руки аккуратно опустили ей на голову венок из трав, гармонично украшенный скромными лесными цветами.

- Я венчаю тебя, богиня моя. А свидетелями своих намерений прошу стать Бога-Отца и этот величественный бор.

Глаза Глеба излучали бескрайнюю любовь, серьёзность и торжественность.

- И я венчаю тебя, муж мой, - вторила Серафима, опуская свой венок на голову избранника и утопая в его карих, полных нежности, глазах.

_

В полдень молодожёны прибыли к границе своего поместья, где подходили к концу последние подготовительные мероприятия к их встрече.

На холме стояли сдвинутые вплотную друг к другу столы, образуя большой круг, покрытые белыми скатертями и заставленные всевозможными угощениями. За сервировкой и сменой блюд следили специально нанятые официанты, а у двух разведённых костров дотошно соблюдая рецептуры и импровизируя на ходу, колдовали повара.

Недалеко от избушки и необыкновенного банкетного зала под открытым небом в русских народных костюмах что-то напевала капелла из Гусевского клуба.

Глеб и Серафима, заметив в окно автомобиля немногочисленность гостей, встревожено переглянулись.

- А где народ?

- Не знаю.

В недоумении, держась за руки, они покинули машину. Завидев молодую супружескую пару, баянист лихо проиграл вступление хвалебных песен Глебу и Серафиме, а солисты капеллы звонкими голосами оповестили округу о появлении молодых.

С противоположной стороны поместья от границы леса и луга медленно ехал трактор с тележкой, за которым шло большинство гостей. Достигнув грунтовки и, не останавливаясь, он повернул в сторону автострады.

Неугомонный Иван Назарович подбежал к ребятам и, еле дождав окончания пропевов, с гордостью изрёк:

- Товарищи молодожёны, правление колхоза решило подготовить для вас сюрприз: организовать чистку леса от мусора близ вашего участка. Идею предложил Сергей Терентьевич, мол, негоже свадьбу в грязи справлять. Да и люди, во-первых, убрав за собой, будут меньше пакостить; во-вторых, все узнают расположение частных земель; в-третьих, молодым будет очень приятно; а в-четвёртых, добавлю от себя, гостям не пришлось скучать, и они быстрее перезнакомились друг с другом.

- Спасибо, Иван Назарович, - пожал руку председателя Глеб, - теперь у нас одной проблемой меньше.

К председателю степенно подошёл Владимир Николаевич:

- С днём бракосочетания тебя, Глеб Павлович, и низкий поклон дражайшей супруге, - он с интересом посмотрел на Серафиму и добавил. - Долгих лет вам прожить в любви, уважении и достатке.

Серафима, не скрывая счастливых глаз, поклонилась.

- Я не заметил вас в отделении ЗАГСА, думал, что дела опять не позволят устроить выходной, - Глеб был рад видеть покровителя.

- Я видел, как ты забирал невесту из родного дома, и как не спускал со своей красавицы глаз, поэтому не удивлён твоей невнимательностью и даже рад этому. Мне очень хочется побыть простым гостем на торжестве, а не свадебным генералом.

- Не получится. Вас всё равно все знают и воспринимают, как большого и важного человека.

Знающий своё дело тамада быстро завладел вниманием приглашённых гостей и организовал их. Поселяне и горожане окружили молодожёнов, а певцы клубной капеллы продолжали задорно исполнять старинные русские свадебные напевы:

Еста, добрые люди!

Гости полюбовные,

Званые и незваные,

Усатые и бородатые,

Холостые неженатые.

У ворот приворотнички,

У дверей притворнички.

По полу ходючи,

По середине стоючи.

Из кута по лавке

По кривой, по скамейке!

Благословляйте!

Внезапно круг разорвался, пропуская к Глебу и Серафиме Матвея Маркеловича с Валентиной Александровной, нёсшей пышный каравай с солью на расшитом льняном полотенце. Они подошли к молодым и, словно по мановению волшебной палочки, слаженный хор оборвал песню. Стало очень тихо. От сильного волнения и навернувшихся слёз Валентина Александровна не могла произнести ни слова.

- Русский народ знаменит своим гостеприимством, - пришёл ей на выручку Матвей Маркелович, - и традицию хлебосольных встреч и празднеств не искоренить. Во все времена в любой семье хлеб чтился. Хлеб – всему голова. Хлеб – это плодородная матушка-земля, а соль – ясное солнышко. Пусть ваша супружеская жизнь будет сытной и богатой, светлой и ясной. Пусть в вашем доме хлеб никогда не переводится, а свет ваших сердец никогда не тускнеет.

- Хлеб я вчера сама для вас пекла, - Валентина Александровна, наконец, справилась с нахлынувшими эмоциями. – Тесто сразу подходить стало, а это верный знак – к дружной семье. Полотенце это тоже сама вышила. Наказываю вам: сохранить его, вынести на нём каравай на свадьбе первенца и передать по наследству с этими же словами.

Низко поклонившись, молодожёны приняли драгоценный дар.

Макаровна, прячась за спиной деда Савелия, украдкой промокнула уголки глаз кончиком платка. Она с тихой радостью любовалась красивой парой.

_

У Агнии Кирилловны замерло сердце, когда услышала просьбу жениха и невесты, пришедших однажды в гости, рассказать всё, что знает и помнит о свадебных обычаях и обряде венчания в Древней Руси. Она какое-то время безмолвно смотрела на ребят, обдумывая ответ, затем растерянно переспросила:

- Традиции свадеб менялись с течением времени. Вам о каких хотелось бы получше узнать?

Тут пришла очередь растеряться Глебу и Серафиме:

- Их так много было?

- Расскажите о самых древних, о которых знаете.

Лёгкая улыбка коснулась лица Макаровны:

- Ну, слушайте. Приблизительно полтора тысячелетия назад всё происходило следующим образом. Молодые люди, как правило, знакомились на ярмарках, которые проводились достаточно регулярно. Гулянья проходили очень весело и с размахом в хорошем смысле этого слова. Какое-то время парень ухаживал за девушкой, затем, как полагается, просил её руки и сердца. Получив согласие, он со своей суженой тайно, разными тропами шли в лес к волхву испрашивать дозволения на венчание. Этот визит был обязателен. Дело в том, что волхв мог видеть вплоть до генного уровня какие-либо отклонения в здоровье, наследственные проблемы и даже нет ли в крови будущих молодожёнов басурманской крови. В те времена чистота русской крови блюлась строго, и смешанные браки категорически не приветствовались. Если всё-таки парень с девушкой, чьи родители и прародители были иной нации, вопреки запретам создавали семью, то та, как правило, без благословения скоро распадалась. Будущие молодожёны должны были соблюдать целомудрие до свадьбы. Если же это нарушалось, то волхв, который и это хорошо видел, накладывал запрет на создание семьи. Но, конечно же, чаще всего молодые люди видели добрую улыбку мудрого старца и получали дозволение готовиться к свадьбе. Свадьбы всегда проводились летом. Окрылённые жених и невеста шли к родителям и оповещали их о своих намерениях. Совершался сговор, на котором родные юноши и девушки обсуждали день свадьбы, место постройки терема для молодых и житейские мелочи. Терем ставили два рода: жениха и невесты. Начиналось содружество двух родов. Дом старались расположить приблизительно на равном расстоянии между родительскими домами. За три дня до назначенного дня свадьбы будущие молодожёны приезжали к уже отстроенному терему, везя на телегах подготовленную в отеческих домах утварь. За это время жених и невеста должны были обустроить свой быт, сколотить крепкий дубовый стол и приготовить яства на всех приглашённых. Стол устанавливали во дворе перед теремом. С одного края ставились блюда, приготовленные парнем, с другого – девушкой, а по середине помещались кушанья, приготовленные совместно. Разумеется, ни о какой интимной близости между молодыми не могло быть и речи, да и не до того им было.

В долгожданный день оба рода и другие приглашённые приходили во двор зарождающейся семьи. Во главе шёл волхв. Он же первый после ритуального обращения к молодым и честному люду пробовал яства. По одному виду расставленных блюд и вкусу старец мог заметить нарушение действующих в то время законов и одной фразой прекратить начинающийся праздник. В этом случае он говорил: «Я рассекаю этот союз». К счастью, эти слова мудрец говорил очень-очень редко.

Мать невесты заблаговременно плела венок для своей дочери и с благословениями и напутственными словами надевала его ей на голову. Невеста дарила новоявленной свекрови расшитую собственными руками скатерть, и та всегда станет стелить её, ожидая сына и невестку в гости.

На свадьбу никогда не приглашались старухи и вдовы, но с праздничного стола с поклоном всегда посылались для них по кусочку каждого блюда. Молодым никогда не кричали «горько!» и не желали детей, чтоб не сглазить, но всегда приглашалась хотя бы одна беременная женщина, чтобы тактично намекнуть невесте о её главном предназначении. Для молодых пелись песни, читались стихи с пожеланиями, преподносились подарки с умыслом, но никогда не дарили домашних животных. На шерсть животного можно нашептать и внести раздор в семью, поэтому жеребёнка, котёнка или щенка молодые через несколько дней выбирали сами у родных и близких и сразу уводили их к себе во двор.

Ни медовуху, ни вина на стол не выставляли, чтобы не искушать молодых, да и веселиться русичи раньше умели и без этих напитков. Насытившись, гости затевали пляски. Женщины, быстро убрав посуду и скатерти с дубового стола, подготавливали его для ритуального танца. Несколько крепких мужчин запрыгивали на него и пускались в пляс, не особо заботясь о его сохранности. Если стол выдерживал это испытание, значит, и жених будет крепким хозяином, крепка будет и семья с унаследованными от двух родов традициями; значит, крепким будет и содружество двух родов. Свадьба пела и плясала только один день, и позже молодожёнам старались не мешать. Традиции проведения свадеб на Руси со временем менялись, но незначительно…

Ребята внимательно слушали, задавали вопросы, обсуждали с ней возможность совмещения некоторых традиций старины с традициями современного проведения праздника. Получился некий симбиоз. Но Макаровна была несказанно рада, что воспитанница и её любимый парень делают первую попытку восстановить почти утраченные знания таинства рождения семьи. Пусть у них не получится всё как надо из-за неготовности многих окружающих воспринять древний обряд венчания в чистом виде, но (кто знает!), может быть, дети Серафимы и Глеба воспользуются этими первыми попытками, утвердят логичность действий и продолжат восстановление мудрых первоистоков?

_

Глеб и Серафима, выслушав родительские напутствия и надкусив поднесённый хлеб, под добрые шутки и пожелания были препровождены за стол на почётные места.

Рядом с Матвеем села чета Медведевых.

- Завидую тебе, Маркелыч, внучку замуж выдаёшь, - призналась Зинаида Алексеевна. – Когда мой Серёжа себе пару найдёт?

- Каждому овощу своё время, - рассудил лесник. – Ты, главное, не торопи его и не пытайся женить. Он – мальчик большой, сам женится, когда посчитает нужным.

- Тебе легко так говорить: жизнь Серафимы устроена. А моему через два года уже тридцать лет стукнет, а в дом девку так и не ведёт. Ты, поди, через годик правнука на руки возьмёшь, а я о внуках только мечтать могу.

- Да, женится наш Серёга, не останется бобылём, – Терентий, как мог, успокаивал жену.

Праздничное застолье разбавлялось бесконечными поздравлениями и тостами. Всеобщим вниманием завладела неутомимая Виктория Борисовна. Она держала в руках фужер и, обведя гостей весёлым взглядом, громко произнесла:

- Народная мудрость гласит: «Не та хозяйка хороша, что говорит, а та, что хорошо готовит». Так давайте же поднимем наши бокалы за новобрачную! За то, чтобы она всегда была отличной хозяйкой!

Гости одобрительно загудели, рассказывая друг другу кулинарные таланты Серафимы, в которых уже успели убедиться, отведав приготовленные ею пироги и ватрушки.

- Матвей Маркелович, - теребнула его за рукав Зинаида Алексеевна. – Почему свадьба у Глеба и Серафимы будет всего один день, а не два, как у всех, или три?

- Второй день должен принадлежать молодым, - отчеканил он. – Да и смысл в проведении второго дня какой?

- Продолжить веселье.

- Чьё? Вспомни свою свадьбу, Зинаида. О чём вы с Терентием больше всего думали после первой брачной ночи?

- Признаемся, Зин? – Медведев-старший обнял супругу за плечи и заглянул ей в лицо. – Устали мы тогда от этого гульбища и мечтали отоспаться.

Зинаида Алексеевна выразительно посмотрела на поднявшегося Фёдора. За столами стало тише.

- Однажды очень мудрый человек сказал, - кузнец посмотрел на новобрачных и гостей, - «Что есть счастье? Счастье – это ты, когда нашёл свою вторую половинку и держишь её надёжно, но в то же время очень нежно. Как зимой мы держим в руках снежинку и боимся, что она растает». Так давайте же выпьем за наших молодожёнов. Пожелаем им, чтобы они так же нежно, как сегодня, относились друг к другу всю свою жизнь. Берегите свою любовь. За молодожёнов!

Тамада через несколько минут начала зазывать молодых неженатых парней принять участие в конкурсе. Несколько человек охотно согласились, и через несколько минут над холмом разразился дружный смех.

Глеб с теплом всматривался на весёлые лица приглашённых гостей. Сплочённость и доброе отношение друг к другу деревенских и городских друзей и знакомых его очень радовало: Матвей увлечённо разговаривал о чём-то с мастером по ремонту дизельных двигателей; Зинаида Алексеевна внимательно слушала Викторию Борисовну и кивала головой, соглашаясь с какими-то доводами; Лянгузов, нахмурившись, молчал и не перебивал Фёдора, что-то ему доказывающего; Валентина Александровна тихонько перешёптывалась с Макаровной; парни и девушки с интересом поглядывали друг на друга; молодые пары и пары чуть постарше старались вести себя чинно, но с удовольствием отзывались на добрые шутки тамады.

Главный организатор развлечений приглашала гостей принять участие в весёлых играх и состязаниях. Вызвавшимся парням и девушкам предлагалось составить пары и потанцевать. «Изюминка» соревнования состояла в том, что между партнёрами помещался воздушный шарик. Сначала они должны были удержать его своими лбами, затем плечами, бёдрами, коленями…Выигрывали те, кто смог дольше всех протанцевать, не уронив шар.

Затем затейница пригласила выйти из-за стола двух крепких парней и, назвав их ханами, предложила гостям посчитать, сколько девушек в их гареме, и выбрать из двоих самого богатого. Молодые люди за определённое время должны были перенести на руках как можно больше девушек из числа приглашённых в свои дворцы…

Рядом с Иваном Назаровичем сидели друзья-механики, одни из первых нанявшиеся на работу в первую авторемонтную мастерскую Глеба.

- И где Глеб Павлович такую заводную ведущую нашёл? Она ж сегодня никому спокойно посидеть не даст! – Герман налил себе и другу наливочки.

- Это Виктория Борисовна подсуетилась, - отозвался Артём. – Уж она-то не меньше Валентины Александровны рада, что Глеб, наконец-то, семьёй обзаводится.

- С чего бы это? Инга, племяха её, на хозяина глаз положила. Я думал, что тётка сводничать начнёт, как-никак, родная кровь. Ан нет, ошибся!

- Мне кажется, Виктория больше импонирует Серафиме, а не Инге, и помогла ей устроиться секретаршей у Глеба из-за жалости: образования-то у племянницы нет, а кому она без «корочек» нужна?

- Понятно. Слушай, Тём, а мне понравилось, что Зырянову выкупа не устраивали.

- А на кой он, этот выкуп, нужен? Одни нервы! Как будто женихи не люди, и в день бракосочетания волнуются только невесты! Помнишь, как мы с тобой на моей свадьбе по чердаку пробирались к Антонине?

- Помню! – развеселился Артём. – Это хорошо, что она жила на пятом этаже, а подружки ждали нас внизу у подъезда.

- Кстати, это было нечестно! – оторвалась от развлекательной программы Тоня и присоединилась к разговору. - Так бессовестно всех обмануть! Их ждали на машинах, а они пешком пришли! Да ещё воровски в квартиру пробрались!

- Зато есть, что вспомнить! – Герман чмокнул её в щёку.

- Ты зря возмущаешься! Машины-то прибыли! Чуть позднее, но прибыли же! – напомнил бывший свидетель на их торжестве.

- Я с выкупом своей Аси поступил ещё проще: приехал за ней за несколько минут до церемонии во Дворце. Там уж не до шуток и игр было: вовремя бы на запись успеть! Правда, она до сих пор мне этого простить не может. Хотя сто раз ей объяснял, что я беру её в жёны, а не покупаю, словно вещь. Не понимает!

После небольшого перерыва вновь послышались задорные свадебные напевы, и участники капеллы, держась за руки и приплясывая, стали обходить круглый свадебный стол. Замыкавшая разнаряженную «змейку» артистка лёгким прикосновением руки приглашала гостей присоединиться к ним.

Веселье ещё больше набирало обороты.

Дойдя до стола молодых, кто-то задел Серафиму, затем замыкающая шествие Катюша-землемер крепко схватила за запястье невесту и потянула её за собой. Новобрачная оглянулась на мужа и протянула к нему свободную руку. Глеб вмиг оказался подле неё и, приплясывая, последовал за хороводом, который, сворачиваясь калачом, остановился на ровной площадке.

Баянисты, проиграв напевы, лихо рванули меха инструментов, заражая всех «барыней». Вся капелла и присоединившиеся к ней гости пустились в пляс, а остальные, подзадоривая, дружно им хлопали.

Серафима, игриво посматривая на молодого мужа, взмахнула руками и повела плечиком. Валентина Александровна, глядя на милое кокетство невесты, сняла со своих плеч цветастый платок и набросила его на плечи невестки…

- Смотри-ка, как молодая выплясывает! Не боится счастье-то своё показать.

- А Глеб-то, Глеб-то…Куда его степенность и серьёзность подевались? – по-доброму переговаривались колхозники, с улыбками рассматривавших молодую чету.

- И правильно! Делу время, а потехе – час. Умеет Глеб Павлович не только работать, но и отдыхать.

- А Сима-то, Сима! Вишь, как-каблуками-то набивает!..

Вокруг новобрачных образовался кольцо, и многие пляшущие с радостью стремились составить пару жениху и невесте. Те не отказывали поселянам, но и не отходили друг от друга.

- Э-э-эх! Русская «топотуха» никогда не умрёт! Всегда будет любима!

- А вспомни-ка, Маруся, какие вечёрки в нашей молодости были!..- Матрёна налила соседке наливочки. – Как весело они проходили!..Все бабы да молодухи наперебой частушки распевали, озорничали да своих мужиков раззадоривали.

- Помню, всё помню. Я свою первую «топотуху» на своей свадьбе сплясала. Помнишь ли ты али нет – всё ж таки помоложе меня будешь, - но до венчания девки только хороводы водили, да на нас, замужних баб, с завидкой поглядывали. Нельзя было девкам «топотуху» плясать! Нельзя! На греховное бы потянуло…

- Помню я тот запрет. Помню, как мать за волосы оттаскала, когда на девичнике, пока никто из старших не видит, частушки запели да затопали…а сейчас? Что девчонки на своих дискотеках вытворяют? А потом с собой справиться не могут и до замужества матерями становятся или ещё хуже – избавляются от неожиданной беременности.

Бабка Маруся выпила рюмочку, отломила маленький кусочек чёрного хлеба и сунула его в рот.

А невеста-то хороша! – отметила она. – Хороша да весела! Горячая ночка у молодых будет. Шла бы, и ты в круг! Глядишь, своего старика расшевелишь…

Матрёна в ответ только рассмеялась.

Звуки баяна оборвались, и слегка приуставшие молодожёны и их гости вернулись к столу.

Используя небольшую заминку, слово для поздравления взял Владимир Николаевич:

- Глеб и Серафима! Я ещё раз хочу поздравить вас с вашим первым семейным праздником и поблагодарить за приглашение на столь необычную свадьбу! Я хотел бы поблагодарить Матвея Маркеловича и Валентину Александровну за мудрое воспитание ребят. Глеба я знаю уже несколько лет, а о Серафиме слышал много добрых слов, поэтому смело хочу подчеркнуть прекрасные черты их характеров: порядочность, доброжелательность к людям, честность, великое трудолюбие, бережность и бережливость, ум, мудрость, любовь и уважение. Я от всего сердца желаю вам взаимопонимания, терпимости, всех благ и сына!

Народ живо поддержал чиновника:

- Двух сыновей!

- Трёх!

- Про дочек не забывайте!

- Кто ещё больше нажелает?

Гости, громко прокричав «Поздравляем», пригубили, с пониманием и добрыми улыбками поглядывая на смутившуюся невесту.

Вася Дубинин с одобрением отметил, что у молодых супругов не стоят бокалы для вина, но он никак не мог взять в толк, почему на этой свадьбе ни разу не крикнули «Горько!». Выпив стакан густого деревенского пива и, посмотрев на близ сидящих гостей и ища поддержки, что было мочи, закричал:

- Горько!

На него тут же зашикали, и жена толкнула в бок:

- Молодые очень просили, чтобы избавили их от публичных поцелуев. Надо уважать их пожелания. Оно и правильно, поцелуй – сугубо личное дело.

- Странная какая-то свадьба, - возмутился было Вася, но, заметив укоряющий взгляд Фёдора, отвернулся и замолчал.

- Чего уж странного? – вступилась за молодожёнов бабка Матрёна. – И песни, и поздравления разные! Посмотри, какой стол под открытым небом! А не в какой-то там душной столовой… Молодые не пьют, ведут себя целомудренно, а не показывают ентот интим напоказ! Я, конечно, тебя, Василий, уважаю, но вносить свои поправки в эту свадьбу не позволю. Это их праздник, а не наш.

- Верно глаголешь, Матрёнушка, - прошамкала беззубым ртом бабка Маруся, - посмотри, на свадьбах и то бесстыдство развели. А за Глеба и Серафиму душа радуется: всё как-то по-людски у них идёт. И дай Бог!

Насытившиеся и чуть хмельные гости затихли, глядя на поднявшегося Сергея Медведева.

- Ну что, поселяне, настало время следующих подарков молодой чете?

Гости утвердительно загомонили и стали выходить из-за столов. Глеб вопросительно посмотрел на названного брата, но тот лишь загадочно улыбнулся. Довольный Лянгузов подошёл к новобрачным и пояснил:

- Я слышал, что деревенские решили поставить тебе сарай для дров. Укажи, хозяин, где его место?

- А хозяюшка покажет, какие саженцы куда лучше всего садить, - «подкатила» Зинаида Алексеевна.

Глеб и Серафима снова на миг растерялись, но поняв затею односельчан, расплылись в благодарных улыбках.

Мужчины, скинув пиджаки и развязав галстуки, с энтузиазмом взялись за дело. Одни копали ямы для столбов, другие подгоняли по размеру доски. Вскоре запели пилы и застучали молотки. Мужики строили сарай слажено и с задором, не обращая внимания на статус и чины.

В это время женщины, припася заранее всевозможные саженцы, следовали за Серафимой и высаживали их в указанные места. Радости молодой хозяйки поместья не было предела: не прошло и часа, как границу участка украшали маленькие кустики и деревца. Через несколько лет они поднимутся и разрастутся, образуя густую изгородь и заменяя забор. Эта живописная стена будет радовать взор людей, изменяясь в течение всего года в своём великолепии.

- Серафимушка, а куда можно орешник высадить? – Валентина Александровна с удовольствием взглянула в сияющие глаза невестки, которая грамотно и обоснованно распланировала посадки.

- Его мы пристроим на поляне образующегося смешанного леса, вон там на пригорке. Лещина любит лес.

- Отлично, – мама Валя посмотрела в сторону, указанную Симой и хотела было идти, как услышала тихое и робкое:

- Спасибо, мама.

- За что же, девочка? – с умилением спросила дрогнувшим голосом Валентина Александровна.

- За вашу доброту, понимание и помощь. Я поняла: это вы поделились с Зинаидой Алексеевной моими мыслями об устройстве нашего с Глебом поместья, а Зинаида Алексеевна, в свою очередь, подсказала соседям придти на свадьбу с саженцами и лопатами.

- Это наш общий подарок, милая, - свекровь приласкала прижавшуюся к ней невестку, - на добрую память. Эти саженцы, посаженные с любовью и от чистого сердца, вырастут и будут напоминать не только вам, но и тем, кто их принёс, о сегодняшнем дне. Поверь, многие будут отзываться с теплом и светом о нём очень-очень долго.

Глеб видел, как мать обнимает Серафиму, и как молодая жена тянется к ней. Его душу вновь заполнила тёплая волна нежности и покоя к любимым женщинам.

Закладывающиеся добрые взаимоотношения новоявленных свекрови и невестки привлекли всеобщее внимание: кто-то смотрел на них с радостью и пониманием; кто-то, вздыхая, с завистью и надеждой.

_

Солнце клонилось к верхушкам деревьев, заканчивая очередной круг на небосклоне. Прохладные сумерки навевали лёгкую грусть прощания с этим необычным днём.

Мало-помалу уставшие, но довольные гости из Грибков, Чернухи и Гусево расходились по домам, городские уезжали на специальных микроавтобусах и личных автомобилях. Праздник заканчивался. Оказав должное уважение каждому приглашённому, и попрощавшись со всеми, Глеб повёл Серафиму в избушку. Ему поскорей хотелось остаться с ней наедине, он млел от осознания, что Серафима, наконец-то, стала его женой.

Войдя в маленькие сени, в углу которых аккуратно стояли коробки и свёртки с подарками, Глеб затворил за собой дверь и, навалившись на неё спиной, привлёк к себе Серафиму.

- Девочка моя, любовь моя, - его губы жадно и нежно покрывали её лицо и шею. - Ты прекрасна. Солнышко моё, ты настоящее украшение нашего дома. На тебя невозможно спокойно смотреть. Хочется обнимать и целовать тебя, вдыхать аромат твоих волос.

Серафима улыбалась и отвечала на ласки мужа. Она испытывала огромную благодарность к супругу за замечательно проведённую свадьбу, за заботу и внимание, за бережность и тактичность отношений.

- Мне с тобой спокойно и надёжно, - шептали алые губки, скользя по мужской щеке. – Я чувствую себя маленьким птенчиком в сильных и ласковых руках. Эти руки греют и защищают.

Глеб открыл двери в комнату, пропуская вперёд Серафиму.

В избе было чисто и тепло. Сняв у порога туфли, она ступила на домотканый половик. Молодой муж ловил каждый взгляд и движение жены, которые были наполнены девичьим смущением и робостью. Она подошла к столу, стоящему в углу у печки.

- Посмотри, сколько для нас еды припасли! – воскликнула Сима, приподнимая полотенце, которым были накрыты чистые овощи, хлеб, выпечка, орехи, мёд. – Зачем нам столько? Сейчас мы не голодны, а завтрак я поутру быстро приготовлю.

Глеб улыбнулся её непосредственности и промолчал. Серафима шагнула к окну и по-хозяйски задёрнула занавески. Обернувшись, она кинула взгляд на застеленную широкую кровать и, густо покраснев, опустила голову.

Чтобы неискушенная новобрачная пришла в себя от волнительного дня и настроилась на первую брачную ночь, Глеб, пообещав вернуться минут через десять, вышел из дома.

В высокой траве не умолкали стрекочущие кузнечики, заполняя вечернюю тишину, которую уже не нарушали птичьи трели. Глеб, подкатив чурбак, сел на него, навалившись на стену дома, и с блаженством улыбнулся, размышляя о Серафиме.

- Какая же она, по сути, маленькая. Мудрая, умная, но маленькая. Чистая, добрая, искренняя. Каким же с ней нужно быть, чтобы, не дай Бог, обидеть или просто огорчить?

Глеб закрыл глаза, прислушиваясь к биению своего сердца.

С каждой минутой становилось всё темнее. Пологие берега Коринки были почти не различимы на фоне ночного леса. На холме не ярко горел костёр, у которого сидело несколько человек добродушно ведущих беседы и не торопящихся домой. Иногда сноп ярких искр взметывался в чёрное небо от подкинутых в огонь поленьев.

Глеб поднялся и шагнул в сени. В доме было тихо. Осторожно открыв дверь, он остановился в проёме.

Серафима сидела на табурете у стола и, глядя в небольшое зеркало, усталыми руками доставала из волос невидимки и заколки. Освободившиеся локоны падали на спину и плечи, подминая под собой оборки и кружева длинной, очень красивой шёлковой ночной сорочки. У Глеба защемило в груди: даже кокетливые рюши не могли скрыть ссутулившуюся спину жены. Он привык к красивой осанке Симы, и такие изменения сразу бросались в глаза.

Серафима помассировала корни волос, виски, порастирала веки и, положив руки на столешницу, в изнеможении опустила на них голову.

Глеб переступил порог и тихо позвал:

- Серафима.

Супруга сразу выпрямилась и обернулась на зов мужа, озаряя его любящей улыбкой и сверкающими глазами.

Глеб на секунду растерялся от резкой перемены и молчал, обдумывая, как поступить дальше. Серафима, неслышно ступая босыми ногами, подошла к нему и обняла за плечи.

- Серафимушка, звёздочка моя, я вижу, как ты сегодня устала, как нуждаешься в отдыхе. Я не хочу, чтобы наша супружеская жизнь начиналась с обязанностей, - шептал ей на ушко Глеб, нежно обнимая и целуя, - не хочу, чтобы омрачилась она заботами, обидами, усталостью. Я хочу видеть тебя в своих объятиях на нашем ложе жизнерадостной, довольной и желающей. Мне тяжело осознавать, что первенец, возможно, будет зачат не в обоюдном ликовании. Ты не посчитай, что нежеланна. Если бы только знала, как давно мечтаю о тебе, как о женщине. Сколько раз хотел соблазнить тебя, видя разгорающийся в твоих глазах огонь! Сколько раз твоё тело взывало моих ласк, и я, честно скажу, едва владел собою в те минуты! Но я хотел свадьбы. Хотел обладать тобою, как женою. Хотел, чтобы наша первая встреча, как мужа и жены, прошла очень красиво, и ты ощутила себя счастливой женщиной.

Серафима, почти не дыша, слушала его признание. «Ты понимающий, любящий, внимательный, тактичный. Ты бережёшь меня и уважаешь. Ты терпелив и благороден. Ты щедр и заботлив. Ты великодушен. Ты, как Бог», - думала она.

Молодая жена медленно опустилась перед мужем на колени, склонив низко голову. Глеб от неожиданности замер и через миг тоже преклонил перед Серафимой колени:

- Девочка моя, кроха моя. Ты сохранила в душе удивительную чистоту. Не могу я тебя обидеть словом ли, делом ли: это равносильно заставить страдать ребёнка.

_

Глеб поправил одеяло на Серафиме. Его глаза смотрели на неё с лёгкой грустью и любовью:

- Засыпай, моя любимая. Пусть ничто не потревожит твой сладкий сон.

Он оставил свою жену, погружающуюся в свои цветные сновидения.

Оказавшись в тёмных сенях, Глеб почти на ощупь подошёл к кушетке и, скинув пиджак, лёг.

«Нетрадиционная свадьба и такая же не похожая ни на чью первая супружеская ночь. Как сложится наша жизнь, подход к ней и отношение многим не понятной? Мы оба имеем на всё свой взгляд. Правильный или нет, покажет время. Мы оба не идём в разрез с совестью и думаем похоже. Будет не просто уживаться с непривычным для большинства мировоззрением. Но я мужчина. Я сильный. Я многого добьюсь. Путеводной звездой станут чаяния моей милой Симушки, и она будет мне крепким тылом. Я верю в неё. Как уберечь её от духовной грязи, царящей вокруг? Она со своей светлой душой притягивает к себе не только порядочных людей. Выстоит ли? Выстоит. Моя хрупкая, слабая девочка с твёрдым характером. У нас будут дети. Сыновья и дочки. Они станут нашим продолжением. Появится ещё одна цель и смысл в жизни. Я передам им всё, что знаю, весь опыт, и буду учиться у них сам. Как хочется поскорее взять на руки своего ребёнка, нянчить его, смотреть, как сосёт материнскую грудь, хочется увидеть его улыбку и первые шаги. Как воспитать, чтобы он стал достойным человеком? Как не наделать ошибок и не исковеркать его жизнь?»

Глеб не мог уснуть. Его размышления прервала какая-то непонятная тревога. Он тихо встал, снял белую рубашку и бесшумно выскользнул на улицу. Обойдя вокруг дома и не заметив ничего подозрительного, Глеб остановился около старого куста сирени. Тревожное состояние не проходило. «Подышу свежим воздухом. Всё равно не спится», - подумал он и посмотрел в сторону холма. На месте, где ещё недавно пылал костёр, было темно. Хозяйка-ночь ревниво оберегала просторы от маломальского света.

Глеб перевёл взгляд на спящие окна избы, и улыбка снова коснулась его губ и сердца: в доме безмятежно почивала любимая молодая жена.

В ночной тиши отчётливо послышались чьи-то шаги. Глеб инстинктивно отошёл к кусту и затаился. В густых сумерках он с трудом различил мужской силуэт с каким-то длинным предметом. Мужик остановился и через минуту решительно направился к избушке. Глеб сделал пару шагов из своего укрытия, как услышал приглушённый голос Матвея:

- Костька, я ж предупреждал тебя не соваться к Глебу и Серафиме. Решил твердолобость свою показать? Я ж тебя, паскудника, порешу.

Маркелыч стоял недалеко от односельчанина и своим зловещим тоном и спокойствием наводил на него ужас.

В густой траве у куста ирги блеснула пара жёлтых огоньков. Нарушитель покоя покачнулся, и Глеб понял, что тот был изрядно пьян. Внезапное появление лесника не входило в планы Константина и, сбитый этим с толку, он не находил слов.

- Здорово, мужики! – из-за сарая вышел Сергей и, не торопясь, вразвалочку подошёл к беседующим.

Глеб становился немым наблюдателем наведения порядка и, усмехнувшись, покачал головой неусыпности добровольной охраны.

Константин, увидев ещё одного свидетеля неудавшейся вылазки, чертыхнулся.

- Кость, ты что здесь делаешь? – по-простецки спросил Медведев. - Маркелыч понятно: Баюна-блудника по кустам ищет, чтобы домой на печь загнать. А ты-то что потерял?

- Погулять вышел, - сквозь зубы сплюнул покуситель спокойствия.

- А штакетину зачем прихватил? Комаров отгонять?

- Ты, сам-то, зачем припёрся? Банковские счета сверять? – пошёл в наступление Константин.

- Вот тут ты ошибся! Понимаешь, какое дело, - Сергей положил руку на плечо бывшего ухажёра Серафимы и стал уводить его подальше от спящей избушки, - возникла архиважная проблема, которую необходимо решить, не откладывая, в кротчайшие сроки. С тобой, как со здравомыслящим мужиком, поделюсь не тая, - далее Медведев перешёл на заговорщический шёпот. - Узнал я, что грунт на Марсе богат ценными минералами. Вот и думаем мы послать на планету грузовой космический корабль…

- Дурак ты, Серый! И уши у тебя холодные! – в сердцах выругался расстроенный Константин. – А я иду и слушаю твою брехню. Болтун!

Он швырнул в сторону палку и, обиженно ворча и пошатываясь, пошёл в сторону Гусево.

_

Серафима просыпалась, когда молочный свет зарождающегося утра заполнил комнату. Сладко потянувшись и немножко понежась в тёплой постели, она вспорхнула с белоснежного гнёздышка и подошла к окну. В низине у речки Коринки стоял туман, постепенно рассеивающийся у подножия холма. По верхушкам леса скользнул первый луч солнца.

Прибрав себя и застелив постель, Сима осторожно отворила дверь. Через крохотное окошечко в тёмные сени пробивался пучок света, который затаился на полу весёлым пятном. Серафима на цыпочках подошла к кушетке и присела на корточки.

Глеб крепко спал. Его глубокое и ровное дыхание отождествлялось с уверенностью и спокойствием. Широкая грудь и сильные плечи излучали защиту и надёжность. Взгляд Серафимы скользнул к крепким ладоням. Она любила эти руки. Каждый изгиб. Каждую линию. Они могут творить только добро и радость. Ей очень хотелось прижаться к ним щекой и ощутить их мягкость, но Глеб спал, и она не хотела его тревожить. Серафима медленно поднялась. Мягко ступая, новобрачная вышла из дома.

Утренний ветерок окутал её свежестью, а взошедшее солнце подарило тепло и уют. Подставляя лицо дуновению, Серафима не спеша шла по поместью, тихо радуясь своему маленькому счастью.

Туман в пойме рассеивался, обнажая сочные травы и луговые цветы. Высоко в небе кружил ястреб. Подойдя к одинокой сосне, Сима мысленно поздоровалась с ней и прошептала, прикасаясь к нижней ветви:

- Тебе, наверное, лет пятнадцать. Мы почти ровесницы. Расскажи мне свои секреты, а я охотно поделюсь своими. Мне очень нужна подружка, которой бы доверялась. Иногда так нужно бывает поделиться радостью, но, к сожалению, не всем понятны мои порывы, или поплакать, но не каждому откроешься в слезах. Можно я буду приходить к тебе? А, может, ты и советчицей станешь?

Сосна тихо зазвенела хвоей и при помощи сильного порыва ветра протянула ей вторую ветку.

- Мы – подружки! – воскликнула Серафима и тут же, спохватившись, закрыла рот ладонью.

Она с видом нашкодившего ребёнка повернулась к дому и с изумлением увидела стоявшего рядом мужа.

- Я разбудила тебя? – в вопросе было столько отчаяния, что Глеб только рассмеялся и обнял её.

- С добрым утром, любовь моя. Выспалась?

- Да. Я вчера так быстро уснула, что не слышала, как ты ушёл. А ты как отдохнул?

- Отлично. Упал и захрапел. Не слышала, как стены тряслись?

- Нет, – посмеялась Серафима.

- С чего начнём наш день?

- Предлагаю прогуляться по поместью, а затем позавтракать. Но можно всё сделать и наоборот. Или у тебя есть другие предложения?

Глеб ничего не ответил, обнимая Серафиму и жмурясь от удовольствия. Ей было так сладко от его объятий, словно вся любовь земная сконцентрировалась в этих надёжных руках. Не без сожаления оторвавшись друг от друга, они медленно пошли в сторону леса. Утренняя роса омывала их ноги бодрящей влагой. Ночной и утренний туман блестел на нижних ветвях кустарников прозрачным потом. Воздух в лесу пропитался запахом опадающей листвы, мхом и грибами.

Взоры Глеба и Серафимы радовали чистые полянки, которые совсем недавно были завалены мусором, а по границе их владений была натянута бечёвка, привязанная за стволы берёз, сосен и черёмухи. Кое-где на кустах черники оставались ягоды, и молодая жена, стремясь сделать приятное мужу, быстро собрала целую пригоршню. Привстав на носочки, она с восторгом скормила их любимому.

Царившая вокруг тишина действовала магически, и ребята, боясь её нарушить, почти не разговаривали, общаясь между собой с помощью мимики, жестов и красноречивых взглядов, прекрасно заменяющих слова. Они то с интересом наблюдали за пригревшейся на пеньке под утренним солнышком ящерицей и убегающей по стволу валежника мышкой, то разглядывали сверкающую мини-радугу, заключённую в капельке росы, раскачивающуюся на плотной паутине, то им хотелось пробежаться по мягкому мху, то остановиться и, обнявшись, превратиться в единое целое.

Обойдя лес, Глеб и Серафима спустились к роднику. Малыш – ручеёк бежал по своему выбранному руслу, неся прозрачные воды к старшей сестрёнке, шурша на перекатиках разноцветными песчинками и маленькими камушками.

Серафима первой подбежала к ручейку и перекрыла ладонью бурлящий поток. Малыш не стал спорить и, встретив препятствие, обежал руку с обеих сторон. Глеб присел рядом с женой на корточки и, мягко улыбаясь, залюбовался искренней радостью жены. «Моя маленькая девочка, мой ангел, мой милый оберёг», - думал он. Глеб осторожно погладил её по спине, привлекая внимание. Серафима взглянула на него и, заметив косточку черники, спрятавшуюся в уголке губ, убрала её. Смочив ещё раз руки, она заботливо, словно ребёнка, умыла лицо мужа.

Глеб поднялся. Встала и Серафима. Он взял её холодные пальцы и, согревая сердцем, схоронил их в своих горячих ладонях. Руки быстро стали тёплыми, и молодая жена, находясь под любящим взглядом мужа, почувствовала сладостное возбуждение и волнение, которое ощущала уже не раз. Она отвела глаза, стесняясь этих переживаний, но затем взор призывно устремился в карюю бездну. Глеб облегчённо вздохнул и поцеловал Серафиму. Его губы страстно скользили по её бархатистой коже, пока не коснулись верхней пуговки блузки. Сердце Симы готово было выпрыгнуть, когда мужская рука легла на её обнажённую грудь. Она в неге закрыла глаза, зная, что Глеб наблюдает за ней, чутко улавливая желания и эмоции. Жаркое дыхание мужа и ласки кружили голову. В один миг ей показалось, что падает, и в то же мгновение она очутилась у него на руках. Глеб бережно нёс Серафиму к дому, словно дитя, улыбаясь её слегка растерянному виду.

Плотно закрыв дверь, Глеб скинул рубашку и подошёл к супруге, замершей в смущении и повернувшейся к нему спиной, стыдливо прикрывая грудь полочками расстёгнутой блузки.

- Серафимушка, солнышко моё ясное, - мужские ладони легли на хрупкие плечи, а губы нежно коснулись волос.

Он не торопил её. Сантиметр за сантиметром, очень деликатно его руки сняли кофточку, обнажая изящную спинку. Глеб почувствовал, что начинает хмелеть. Настойчиво, но не грубо, он развернул к себе Серафиму и с наслаждением прижал к себе.

- Любовь моя, ты пьянишь, - хрипло прошептал муж, теряя голову от этих прикосновений.

Его ласки одурманивали их обоих, и Серафима переставала принадлежать себе. Длинная, расклешённая юбка шаловливой волной соскользнула с бёдер, обнажая стройные ноги. Сима, словно не замечая этого, с трепетом приникла к груди мужа. Глеб с волнением опустил её руки на пояс брюк. Серафима не сразу сообразила, что от неё требуется, и вопросительно посмотрела в опьянённые близостью глаза, но муж лишь утвердительно улыбнулся. Она почему-то испугалась и отпрянула, но Глеб успокоил её нежным поцелуем:

- Не бойся, девочка моя, это только приём в любовной игре. Ты потом освоишь её.

Он спокойно расстегнул пуговицу на поясе и молнию. Серафима, не отрываясь, наблюдала за его действиями. Они немножко пугали её, но она понимала, что этот страх нужно переступить. Глеб вновь взял её ладони и положил их на свои бёдра.

- Раздеть меня смелости хватит? Нет? Тогда давай попробуем сделать это вместе. Тебе не так страшно будет. Верно?

Серафима со смятением и интересом смотрела на раздевающегося Глеба и восхищалась отчётливыми рельефами его мышц. Переборов стеснение и робость, она прикоснулась пальцем к кубикам пресса, провела ладонью по груди и плечам и, шагнув навстречу, прижалась к горячему телу. Сима с замиранием прислушивалась к своим новым ощущениям. Сбросив последние оковы нерешительности перед мужем, Серафима обвила его руками и крепко поцеловала.

Как она оказалась распростёртой на широком супружеском ложе, молодая жена не помнила. Она утопала в круговороте ласк, которыми неустанно осыпал её Глеб, подчиняясь неизведанным раньше потокам ощущений. Она лишь раз, с трудом борясь с омутом наслаждений, умоляя, прошептала:

- Глеб, мне надо… или я умру.

_

Серафима открыла глаза и взглянула в окно: высокое солнце говорило о полудне. Глеб, продолжая её обнимать даже во сне, спал. Она с любовью обласкала взглядом его лицо и зажмурилась.

«Что сегодня произошло? Сказка? Волшебство? Нет. Я стала женщиной. Счастливой женщиной. В моей душе появилась крошечка гордости. Жен-щи-на. А потом я стану мамой. А Глеб – папой. Забавно. Мы были одни, а потом нас станет сразу трое. Вот Глеб спит, а в сердце моём столько нежности к нему и любви, что описать невозможно, излить хочу, но слов не хватает. Мой самый прекрасный муж, я хочу прожить с тобою жизнь в великой дружбе».

Серафима слегка шевельнулась, погладив живот пониже пупка. Глеб, не просыпаясь, сильнее прижал её к себе.

«В моём теле вспыхнул огонёк. Его раньше не было, а сейчас есть. Наверно, он загорается у любой женщины. Как мне спокойно и легко. И в то же время восторг переполняет душу. Неужели мне всегда так будет хорошо с Глебом? Как я хочу, чтобы и ему со мной было хорошо! Я буду очень стараться».