Главная страница сайта "Точка ZRения" Поиск на сайте "Точка ZRения" Комментарии на сайте "Точка ZRения" Лента новостей RSS на сайте "Точка ZRения"
 
 
Интересно, кто же будет героем следующей легенды…
 
 
 
по алфавиту 
по городам 
по странам 
галерея 
Анонсы 
Уланова Наталья
Молчун
Не имеешь права!
 

 
Рассылка журнала современной литературы "Точка ZRения"



Здесь Вы можете
подписаться на рассылку
журнала "Точка ZRения"
На сегодняшний день
количество подписчиков : 1779
530/260
 
 

   
 
 
 
Анна Парусникова

Цветок незабудки
Произведение опубликовано в 109 выпуске "Точка ZRения"

Стояла теплая солнечная погода. Эдна подтянула к себе ноги и облокотилась о стену. Когда же Марк взглянул на нее, она улыбалась, а на ее щеках играл розовый румянец. Вокруг них, у сарая, где они сидели, росли, скрывавшие пару от редких прохожих, пышные кусты сирени. А за последними раскинулся луг, благоухающий ароматами разных трав. Вдали его край упирался в сизый горизонт с шпилями костелов и черепичными крышами городских домов. Марк взял руку Эдны и, поцеловав ее, произнес:

– Завтра суббота, я с утра буду свободен. Хочешь, поедем на озеро?

Эдна в знак согласия только слегка кивнула головой и, закрыв глаза, склонилась Марку на плечо.

На следующий день ранним утром Эдна уже была на ногах. Она наспех позавтракала и, прихватив с собой небольшой сверток для пикника, проскользнула через еще закрытую лавку ее родителей на улицу. А Марк уже ждал у ворот соседнего дома. Сидя на ступеньках, он крутил в руках небольшую картонную коробочку.

Когда Эдна приблизилась к нему он встал и тут же протянул ее девушке.

– Надеюсь, тебе понравится – неуверенно сказал юноша.

Эдна, открыв подарок, увидела внутри изящную брошку и синий цветок незабудки.

– Как красиво – воскликнула она, не скрывая своего восторга.

Волнение улетучилось и довольный собой Марк широко улыбался.

– А знаешь что означает этот цветок? – спросил он.

– Нет – заинтересовалась Эдна.

– Он означает верная истинная любовь – победоносно проговорил Марк.

– Правда? Тогда я спрячу его поближе к сердцу – и Эдна ловко прицепила соцветие из крохотных бутончиков цветка к брошке и приколола последнюю на ворот платья.

– Красиво? - поинтересовалась она, закончив манипуляции.

– О, да! Под цвет твоих глаз.

У Эдны были голубые глаза и такие бездонные, словно в них отражалось целое небо.

Так они постояли немного, смотря друг на друга, и потом неторопливо двинулись в путь.

Выйдя из города, Эдна и Марк прошли через поле к роще, за которой сверкало под утренними лучами солнца водная гладь озера. Добравшись до него, они нашли укромное место у самой воды, и расстелив на землю покрывало, удобно расположились на нем. Где-то недалеко кричали дети, шумно играя во что-то, и слышались голоса взрослых, стараюшихся их успокоить.

Было жарко, и Эдна с Марком поспешили окунуться в прохладную воду озера. А выйдя на берег и вытеревшись, с удовольствием съели, взятую из дома еду. На душе у обоих было тепло и легко, и время, проведенное вдвоем этим июньским теплым днем, пролетело незаметно. А солнце было уже высоко, когда они поспешили собираться в обратную дорогу.

– На следующей неделе пригласи меня к себе домой. – неожиданно сказал Марк, вставая.

– Зачем это? – испугалась девушка.

– Я хочу получить благословение. – подмигнул он.

На горизонте появились облака и задул тихонько ветер. Эдна вспомнила слова папы о Марке: «Этот парень не для тебя, фейгеле моя, моя птичка». Ее избранник ему не был симпатичен и, он не одобрял их встречи, но также и не мог горячо любимой дочери запретить видеться с ним. И девушка верила, что со временем папу удастся переубедить. Когда он узнает Марка получше, то он непременно ему понравится. Так, сидя у озера, с затаенной в душе надеждой, Эдна согласилась, что пригласит своего друга домой на будущей неделе.

– Не печалься, твой папа хороший человек. Я уверен он одобрит наш выбор. – будто читая ее мысли, произнес Марк.

– Я бы хотела, чтобы было именно так и верю в это, – задумчиво ответила девушка, - Мама тебя любит, а папа... папа просто сейчас очень переживает. Ты знаешь же, сейчас тяжелая ситуация. А для евреев еще тяжелее. – и Эдна опустила глаза, - Общину обвиняют во всем, в чем только можно после убийства того посла. И с каждым днем мы получаемся виноваты всё в больших бедах.

Эдна сидела в одном купальнике и при каждом порыве ветра ей становилось знобко и мурашки бежали по телу.

– Но твоя Эдна ни в чем не виновата. Можешь быть уверен – несерьезно добавила она и улыбнулась.

Марк не отвечал. Лицо его было хмурым, когда он подавал ей одежду, чтобы девушка могла одеться.

– Не будь мрачным, – заметив его волнение, проговорила Эдна – Помнишь два года назад громили соседнюю улицу. У нас с тех пор всегда стоит кастрюля с водой на плите, за перегородкой в лавке. Ее можно быстро подогреть. И, чуть что, никто даже не посмеет войти в дом. К тому же я не дам себя в обиду. В детстве я всегда дралась с мальчиками во дворе. Мы тогда еще не были знакомы и, ты не знаешь этого. Так что со мной никто не справится! – при этом Эдна весело помахала своим тоненьким пальчиком в воздухе и задорно рассмеялась.

Но Марку не казалось это смешным, а на душе у него становилось все более неспокойно и тревожно. Страх за Эдну, что постоянно сопровождал его все их знакомство, в последние дни вернулся с новой силой.

Дорогу домой они преодолели молча, каждый погруженный в свои мысли.

– Может ты переночуешь у меня? – вдруг спросил Марк, когда они уже были возле дома Эдны.

– Нет, что ты такое выдумываешь?! Не рано ли? – кокетливо прикусила губу девушка.

– Я серьезно, Эда.

– Ой! – вдруг вскрикнула она и нагнулась за цветком, упавшим на мостовую – чуть не потеряла твою любовь. – сказала, смеясь, Эдна и в два счета вернула цветок на прежнее место к брошке.

– Держи его крепко – с едва заметной улыбкой ответил Марк и нежно погладил девушку по щеке.

Когда Эдна вернулась домой, отец ее был в подавленном настроении. Он суетился возле прилавка, и был мрачнее тучи, и даже не поднял взгляда на появившуюся в дверях дочь. И она решила не утомлять его в этот день своими планами на будущее, что были ему совсем не по душе. Так в домашних заботах и помощи в лавке прошла вторая половина дня. А после ужина девушка поспешила лечь пораньше в постель, чтобы с утра отважиться на важный разговор с папой. Она быстро уснула, вспоминая хорошо проведенный день и подарок Марка. А небольшой город, в котором Эдна жила с детства, погрузился в темноту ночи и спокойно спал. Но так казалось только на первый взгляд.

 

– Эй, куда это ты так поздно? – спросил Марка отец, когда тот спускался по ступенькам крыльца.

Уже вечерело, тусклый свет из окна освещал сад, примыкающий к дому, и юноша едва различал стоящего у калитки отца.

– Я к тете занести недельные газеты. А что?

– Не ходи сегодня.

– Почему это?

– Она приболела и наверняка уже спит.

Марк не имел обычая перечить родителям и неохотно повиновался. И уже намеревался вернуться в дом, когда его снова остановил отец.

– Ты опять был сегодня с этой Эдной? – сказав это, он отошел от калитки, и приблизившись к застывшему от удивления Марку, положил руку ему на плечо.

– Я надеялся ты сам поймешь. Она не нашего круга, сынок.

– Вы с мамой всегда были рады ей. Что изменилось?

– Ничего. Это просто голос разума. Пойми, ты достаточно взрослый! – многозначно произнес он, и повернувшись, направился назад к калитке.

Его отец уже вышел на дорогу и шагал по освещенной фонарями улице прочь от дома, а Марк все еще потрясенный стоял на крыльце и смотрел ему вслед.

– Ушел, сынок? – спросила выглянувшая из окна пожилая женщина.

– Да. А куда он собрался?

– На какую-то встречу. Эти последнее время частые ночные посиделки утомляют его сердце. И вообще не к добру все это.

Ворочаясь в своей постели, Марк не мог уснуть. Несмотря на то, что накануне он работал в ночную смену, а днем совсем не спал, сон не приходил к нему. В его ушах все еще звучали слова, сказанные отцом вечером; и он думал о разительной перемене, произошедшей в нем за последние месяцы, о его подозрительных вечерних встречах, с, как он говорил, патриотами, и об Эдне, беспокойство за которую не покидало ни на минуту. И эта тревога последних недель породила в нем уверенность, что как можно быстрее надо получить разрешение ее отца на их брак и поскорее увезти свою подругу из еврейских кварталов. "Только так можно уберечь ее" - верил Марк. Также он питал слабую надежду, что сплетни и слухи о возможных нападениях на евреев это всего лишь слухи; а злость людей выльется лишь в ругательства и проклятья как было последние несколько недель. Такие мысли неслись в его голове одна за другой этим поздним вечером, не давая ему уснуть.

Когда же он наконец задремал, сломленный усталостью, ему начал снится сон, что он с Эдной на озере; ясное небо над их головами вдруг затянуло тучами, а вокруг стали расти деревья, которые за мгновение превратились в дремучий лес. Редкие лучи солнца, проникая сквозь их кроны, освещали стоящую рядом с ним улыбающуюся Эдну; а где-то далеко звучала музыка и слышались странные будто неземные голоса. Они то шептали, то кричали на каком-то нечеловеческом языке. Он попытался сделать шаг, но его ноги были словно прикованы к земле, и как он не старался, не мог сдвинуться с места. В это мгновение сзади чья-то рука дернула его за ворот, и он не удержавшись на ногах, рухнул на спину. Глаза больше не видели Эдну, некто тащил его по земле среди дремучего леса. Он бился о корни деревьев, и при каждом ударе боль пронзала его тело. Казалось, этому не будет конца, но внезапно незнакомый мужской голос громко позвал его по имени. «Кто ты?» спросил Марк и в этот миг, открыв глаза, проснулся.

Приходя в себя от ночного кошмара, юноша присел на кровати. Часы показывали, что уже была глубокая ночь, а ему казалось, что он спал всего несколько минут. Нарушая тишину, царившую в доме, с улицы доносились какие-то крики. «Может драка», - подумал Марк и, встав с постели, босиком пробрался на террасу. Когда же он взглянул в окно, то был поражен. Вдали над востоком города полыхала алая заря. Невысокие постройки вниз по улице чернели на фоне огненного заката. «Пожар», – тревожно зазвенело в его голове и он, поспешно одевшись, выскочил из дома. В нескольких метрах от него вверх по дороге, прямо на Марка, неторопливо ковылял прохожий. Немолодой мужчина, прихрамывая, тяжело переступал с ноги на ногу.

- Что случилось? – окликнул его Марк.

Прохожий тяжело дышал, и когда он заговорил юноша услышал, как дрожит его хриплый голос.

– Жидов бьют. Что же еще?! Магазинчик мой тоже пострадал, а, ведь, я не еврей. Да и палкой мне прилетело и не раз. За что они так? Я старый человек. Вот уношу ноги, живым бы остаться.

Мужчина, договорив, обернулся и, с удивлением смотрел как юноша бежал в сторону пожара. Он было хотел ему что-то крикнуть об опасности, предостеречь, но у него не было сил и он, повернувшись, поплелся дальше. А Марк бежал быстро как мог, и чем ближе приближался к еврейским кварталам, тем светлее становилась ночь. По пути ему встречались люди, бредшие как тот хромой возле его дома, понурив головы; и люди, что гневно кричали и размахивали руками; а также люди плачущие, метающиеся в отчании от дома к дому и зовущие на помощь. Он искал среди них знакомое лицо, но не узнавал никого. Пересекая одну из площадей города, по центру которой горделиво возвышался памятник его основателю, он увидел у одного из переулков большую группу людей. Они выкрикивали проклятия, а в руках их были разные палки, молотки, кувалды, и Марк пожалел, что ничего не прихватил с собой из дома для защиты.

С двух сторон площадь была охвачена пожаром, а из окон вырывались языки пламени, но юноша не заметил по пути ни одного пожарного. Вместо них на каждом шагу рисовалась печальная картина погрома: на дороге были разбросаны горы каких-то непонятных вещей и, практически у каждого дома лежали, сидели, опустив головы, люди. Марк не знал мертвы они или живы. Он мчался вперед, к дому Эдны, и, завернув в переулок, выходящий прямо напротив ворот, где обычно они встречались, юноша неожиданно споткнулся и полетел вперед. Он очутился в какой-то вязкой луже, и обернувшись, увидел у своих ног растянувшегося на дороге человека. Тело его покоилось поперек улицы, а от окровавленной головы, неестественно упираюшейся о выступ каменного забора, тянулась вверх бельевая веревка. Марк какое-то время оторопело смотрел на мертвеца, будучи не в силах оторвать взгляд от ужасного зрелища. Но потом быстро вскочил на ноги, и через пару минут, миновав небольшой переулок, он оказался у ворот соседнего с лавкой дома. На этой улице было на удивление тихо. Людей не было видно. Лишь, у дома Эдны он заметил, сидящего под витриной мужчину. Тот сидел неподвижно, прислонившись к каменному фундаменту и подперев голову рукой. В свете горящего напротив дома Марк разглядел его лицо с подтеками крови. Сколько бы юноша не звал его, тот никак не реагировал. Мужчина остекленевшими глазами смотрел прямо перед собой, но казалось ничего не видел.

Двери в лавку были распахнуты, а под ногами хрустело стекло. Марк зашел внутрь и очутился в страшном погроме. Прилавок был перевернут, а стол разбит. Стулья, за которыми часто сидели посетители, были разбросаны по всему помещению; под ногами были осколки и разного рода мусор. Он позвал Эдну по имени, но никто не отозвался. Перелезая через опрокинутую мебель, глаза его различили за прилавком в проеме двери на полу сидящую женщину. Она сидела в домашнем цветастом халате, руки ее были запрокинуты назад и упирались в дверной косяк, а растрепанные волосы закрывали большую часть лица. Марк нагнулся над ней и встретился с неподвижным взглядом ее открытых глаз. Это было настолько жутко, что юноша невольно отпрянул назад. Но взяв себя в руки, он осторожно переступил через тело и оказался в подсобном помещении. Окна, смотрящие на задний двор тоже были разбиты, а ночь была настолько ясная, что можно было достаточно сносно различить очертания небольшой комнатки, самое большое место в которой занимала крутая деревянная лестница, ведшая на второй этаж. По ней Марк без промедлений поднялся наверх, но там он увидел только разбросанные по полу вещи и покинутые постели.

Спускаясь назад, он думал, что может Эдне удалось убежать и соображал где она могла спрятаться. Он спускался и смотрел в сторону лавки. Тело женщины покоилось на прежнем месте, а слева от нее за дверью в углу чернел проем в подвал. И когда Марк приблизился к нему, его взгляд задержался на чем-то светлом. Сердце юноши заколотилось. Это была рука. Она выставала из-под крышки люка. Он откинул его, закрыв подвал, и увидел то, чего не хотел видеть. Перед ним была Эдна. Она лежала с закрытыми глазами на боку и будто спала.

– Эда – позвал Марк, - Эда, жизнь моя.

Но девушка не отвечала. Юноша взял ее за плечи и тихонько потряс, надеясь что она придет в себя и откроет глаза. Так он пытался привести ее в чувства пока не понял, что его Эдна не спит, она мертва. Боль, отчаяние и ненависть ворвались в душу юноши и не давали ему вдохнуть полной грудью. Он дышал и не дышал. А тем временем за окном забрезжил рассвет и комната наполнилась светом. Все, что находилось в ней стало обретать свои истинные цвета. Стены стали голубыми, деревянная лестница коричневой, осколки на полу переливались и сверкали разными цветами, ночная рубашка на Эдне стала розовой, а на бледном лице девушки кровь на лбу алой.

Марк сидел в оцепенении и не мог поверить в произошедшее, а в метре от ее головы он заметил на полу знакомую брошку и рядом с ней что-то синее. Он потянулся и поднял окровавленными пальцами невредимый цветок незабудки, символ верной истинной любви, что он подарил Эдне накануне.

Сколько прошло времени неизвестно. Наступил новый день, и улица наполнилась голосами и плачем. В дом к Эдне приходили и уходили какие-то люди. Они были для Марка словно безликие тени, говорящие на непонятном языке. Как добрался домой он не помнил. Отец сидел на их маленькой летней кухне, и что-то выговаривал ему, но Марк не понимал его и не хотел понимать. Никого не замечая вокруг, он поднялся на второй этаж, и рухнул на свою постель, погрузясь в тяжелый сон без сновидений.

 

***

Шел дождь и дул промозглый ветер. На окраине города еврейское кладбище было окутано туманным маревом. А в самой дальней от города его части, что примыкала к березовой роще, между надгробными плитами стояли двое мужчин. Один старый и сгорбленный, а другой молодой и крепкий, но немного сутулый, будто на его плечах повис тяжелый груз. Это были отец Эдны и Марк. Последний держал в руках шляпу, лицо его мокрое, то ли от дождя, то ли от слез, смотрело вниз на каменную плиту, на которой тоскливо лежали несколько букетов цветов. Так они стояли молча, молодой мужчина и старик. Отец Эдны тяжело дышал, и повернувшись спиной к двум свежим могилам дочери и жены, и не проронив ни слова, зашагал прочь. Марк же в этот момент нагнулся, чтобы собрать разлетевшиеся гвоздики и незабудки. Их стебли он осторожно прижал к гранитной плите небольшими камнями, чтобы ветер больше не смог их унести.

– Вот и все – сказал старик, когда юноша нагнал его.

Вдвоем они вышли с территории кладбища в город. Квартал за кварталом две черные фигуры удалялись от входной арки еврейского кладбища все дальше и дальше. На одной из узких улочек они были вынуждены отойти в сторону и прижаться вплотную к стене дома, чтобы пропустить сразу несколько похоронных процессий.

– Как много людей закончили свою жизнь той ночью. – проговорил чуть слышно старик, поджимая по-старчески губы, – и мою дочку не пожалели, мою фейгеле. Птичка моя умерла, а я старик живу.

Сердце Марка сжималось, но казалось, что эмоции покинули его, а тело превратилось в камень. Он был как рядом стоящий с ним старик, он жил и не жил. Он был человек из прошлого, без будущего.

Когда же улица освободилась, они медленно поплелись дальше.

– Что теперь одному?! – спустя какое-то время промолвил отец Эдны. Он обернулся к Марку, губы его дрожали, а глаза были полны слез. Он не ждал ответа, он просто говорил.

– Лавка...что с ней делать? Зачем теперь это?

Приподняв шляпу, Марк вытер свое мокрое лицо ладонью и остановился. Справа от них были старые каменные дома в несколько этажей, а слева за низкой оградой тихонько шумели деревья городского парка, где Марк с Эдной часто вечерами гуляли вдвоем. Он подумал, что если бы мог простить своего отца и самого себя, то может быть та боль, что теперь не отпускала его сердце, была бы не так сильна. Но так только казалось ему, когда он смотрел на этот парк. И если бы сейчас он хоть на мгновение мог забыть ту ночь, ту страшную ночь, и забыть как гроб с Эдной всего пару часов назад быстро исчезал под землей, тогда бы он мог представить как она выходит на дорогу и улыбаясь, машет ему рукой; и будто не было погрома, и не было похорон, и не начался этот дождь. И если бы он мог, если бы можно было стереть память... Но Марк не хотел забывать, он хотел помнить, помнить всё. Дождь усилился и с полей его шляпы заструились струйки воды. Но несмотря на промозглую погоду, ему вдруг стало жарко. Этот жар шел изнутри его тела, от самого сердца. Он, осторожно взяв под локоть старика, проговорил:

– Вы потеряли жену и дочь, а я невесту и отца. Я знаю, что не нравился вам, но уверен, что вы позволили бы нам пожениться, независимо от своего отношения. Вы любили ее и не могли отказать ни в чем. И вы должны знать, решение быть вместе был не ее мимолетный каприз как казалось вам. Причиной была ее искренняя привязанность ко мне и моя любовь к ней. Эдна была моей жизнью и будущем, она была моим истинным счастьем, которого я навсегда лишился.

В это время по дороге сигналя проехала машина. Из нее доносились громкие мужские голоса и задорный женский смех. А через мгновение вновь стало тихо и Марк продолжил:

– Позвольте вам помогать в лавке... Я могу быть вам как сын... если вы не против...

Старик немного удивленно глядел на него, его голубые мутные глаза блестели под набухшими веками.

– Как я могу быть против... пусть будет как будет, – промолвил он и, вскоре двое мужчин продолжили свой путь под дождем.


<<<Другие произведения автора
 
 
   
     
     
   
 
  © "Точка ZRения", 2007-2024