Июньское утро сулило солнечный тёплый день. Ирочка спешила на речной вокзал. Там ждал её человек, дороже которого в её юной жизни не было никого! Влюбилась она в первый раз в жизни. То, что в школе – не считается! Мальчишки! Что с них взять? А избранник Ирочки был взрослым человеком и очень популярным в городе журналистом. Редактор солидного журнала, интересный мужчина тридцати цветущих лет. Ирочка недоумевала: как так могло случиться, что он обратил на неё внимание?

Они познакомились на студенческой вечеринке университета, в котором Ирочка училась. Она не знает, как он там оказался, не помнит, кто их представил друг другу. Она не помнила даже, о чём они говорили в первые минуты знакомства.

Они танцевали, пили лёгкое белое вино, а потом он проводил её до самого подъезда дома и назначил свидание. И понеслось!

Встречи, знакомства с людьми загадочного круга избранных журналистов, поэтов и писателей. Имена многих уже были у всех на устах. Их издавали, они выступали на вечерах поэзии и литературы. Произведения их печатали в солидных журналах. И у некоторых даже вышли уже первые книги!

Её избранник, Игорь, пользовался всеобщим уважением в кругу этих небожителей. Он, ко всем своим достоинствам, был ещё литературным критиком. Безжалостным, примечающим всё и вся. Мог задробить на корню молодое дарование, но мог и помочь. Поставить на крыло. Но это при условии безусловной одарённости объекта. Поэтому относились к Игорю Ивановичу с неизменным пиететом. С придыханием относились, можно сказать.

Ирочка, второкурсница университета, большая мечтательница, влюблённая в литературу, и сама тайно писала, рассказы и повести. Ещё в школе. Но никому не показывала свои заветные тетрадки.

Когда роман уже начал разгораться ярким, обжигающим и пугающим пламенем, Ирочка призналась Игорю, что, мол – грешна: пишу. И отдала на суд Игорю свою самую толстую тетрадь, исписанную убористым экономным почерком. Любимый должен был прочесть и вынести приговор.

Вот как раз сегодня –то всё и решится. Они будут кататься на лодке, и говорить, говорить, говорить…

Лодочка, под аккомпанемент всплеска вёсел, уже заходила в тихую гавань, в плавни ракит, а Игорь молчал. Молчал угрюмо и со значением. Ирочкино сердце рухнуло в диафрагму, и там почти тонуло, ударяясь о рёбра.

Причалили. Ирочка сидела на носу лодчонки, а Игорь присел не рядом, а посередине, как бы определяя границы свои и Ирочкины. Он и аудитория. Аудитория – Ирочка.

Вердикт был жесток. Графомания чистой воды! Сжечь и забыть! Заниматься филологией, найти свою нишу в журналистике, но о большой литературе мысли оставить. Ирочка это поняла уже тогда, когда Игорь со вздохом открыл её многострадальную тетрадь. Вся она была в красных пометках: вопросительные знаки, волнистые подчёркивания и злобные восклицательные знаки, надежды на помилование не оставляли.

И Ирочка начала некрасиво набухать носом. Она плакала, икала и снова плакала. Игорь утешал. Утешал долго и тщательно, не оставив никаких иллюзий. Речь не только о творческих иллюзиях. НИКАКИХ!

То есть, на свидание к нему примчалась трепетная девица полная надежд, а домой он уже провожал несчастную молодую женщину, с разбитыми мечтами. Девичья честь новоявленной женщины осталась в болтающейся у утлого причала лодочке.

Как человек порядочный, Игорь Иванович тем же летом женился на Ирочке. В университет она после каникул вернулась уже замужней дамой. Причём, замуж она вышла за блистательно журналиста и интересного мужчину.

Жила Ирочка у мужа в просторной и художественно захламлённой квартире. Дом был открытым. Приходили и уходили несостоявшиеся гении. Разговоры, споры ни о чём. И так иногда до самого рассвета. Не выспавшаяся Ирочка бежала в университет, а Игорь оставался работать дома.

Ирочка прибегала домой с авоськами, жарила котлеты, кормила мужа, а потом садилась за рабочий стол мужа и «оттачивала перо». Так называлась Ирочкина обязанность переворошить горы литературы, критических статей и составить для мужа на завтра список вопросов для его очередного интервью с какой-нибудь значительной личностью.

Вопросы обязаны были быть хлёсткими, точными и крайне неудобными, но обёрнуты в элегантный флёр. То есть, беседа на грани фола. Для того, чтобы не попасть впросак и не поставить мужа в неудобное положение, надо было знать об интервьюируемом всё. Плохое, хорошее. И сварить из этого сладкую, но ядовитую отраву. Ирочке не очень это нравилось. Мешала врождённая деликатность. И ещё застенчивость. Муж Ирочкиных метаний не понимал. Игорь Иванович застенчив не был. Людоеды крайне редко бывают застенчивыми. Или не бывают вообще? Трудно сказать.

На втором году супружеской жизни Игорь Иванович начал поглядывать налево. Пуританские ласки молодой жены его интересовать почти перестали. Он часто не ночевал дома. Видимо, оттачивая своё перо. А, если и ночевал, то приходил под градусом и приводил с собой хмельную компанию, в которую, как ленты в косу, были вплетены девушки особого, развлекательного назначения.

Ирочка плакала по ночам, пыталась поговорить с ещё любимым мужем, но он был холоден и бесстрастен, как автоответчик. То есть он дома бывал, но доступен не был.

А Ирочка училась, вела хозяйство, принимала гостей, убирала за ними, а по ночам правила рукописи статей. Написаны статьи были небрежно и без огонька. Игорь спешил. Огранять свои статьи, у него не было времени. Этим занималась Ирочка, которой и так, по словам Игоря, делать было решительно нечего.

С Ирочкой Игорь стал разговаривать как добрый барин с нерадивой прислугой. Журил. Ира терпела. Но она взрослела, умнела и теряла свое доверчивое отношение к жизни. Она стала понимать, что Игорь просто использует её. К тому же, позволяет себе, походя унижать жену. Игорь, видимо, не знал той простой истины, которую знает любая доярка: «не надо свысока относиться к тем, кого вы постоянно дёргаете за вымя!»

Игорь – талантливый журналист, член писательской братии. А писатели, как известно народ чрезмерный. Но не по этой причине Ирочка прожила в этом несчастливом браке ещё целый год. Причина была в том, что Игорь её не отпускал. Он врал про любовь, метания души, вспыхивал страстью на пару каких – то безумных ночей и успокаивался.

А однажды он ударил Ирочку по лицу. Ударил унизительно, тыльной стороной ладони по губам за безобидное ироническое замечание. И всё это при гостях.

Ночью Ирочка лежала без сна и думала о том, что исправить ничего нельзя. Они, как зарвавшиеся картёжники, уже разорили весь прикуп. Ничего не выторговав для любви, остались при своих, но без козырей. Все козыри уже скинуты. Прикуп пуст. Крутись, как хочешь. На остатках «чуйств». Или заглядывай в чужие карты. Что Игорь и делал с завидным постоянством. Ирочка же о таких вещах и думать не думала. Можно, конечно, смешать все карты, начать новую партию. Но где брать силы? Их нет в резерве.

Утром Игорь уехал в редакцию, а Ирочка собрала свои личные вещи, вызвала такси и вернулась обратно в свой дом, к маме. Комнатка её девичья никем занята не была. Всё стояло на своих привычных местах.

Работать Ирина устроилась в десяти минутах ходьбы от дома. Сидела в библиотеке, выдавала книги. Там же, в библиотеке освоила компьютер, чего в доме у мужа сделать не могла. Компьютер мужа был на пароле. Открыл – поработал – закрыл. Да она и не лезла. Времени не хватало быть любопытной.

А тут, как с ума сошла: и это ей покажи, и про это расскажи, и как открыть свой офис? И что можно прямо в нём писать всё, что захочешь? И никто не прочтёт? И никто не узнает?

А Игорь всё ходил и ходил. И просил, и грозил, и каялся. Он и не подозревал, что тихая мышка – Ирочка уже совершенно независимо от него живёт своей интересной и насыщенной жизнью, в которой для него места нет.

Ирочка поумнела. Из своего недолго замужества она сделала несколько полезных выводов. Она поняла, что любит женщину всей душой только тот мужчина, который способен относится к ней как к дочери: баловать, прощать, как капризного ребёнка. И обязательно учить жизни, а не делать из неё прислугу. В её случае – литературного негра. И если любовь держится лишь на желании подчинить, то это и не любовь вовсе. Поэтому от её брака остался пшик с мутным осадком в душе.

Ирочка жила размеренной, но не скучной жизнью. Днём – библиотека и весёлые подруги, потом уютные вечера с мамой, а вечерами её ждал верный друг и хранитель её мыслей, мечтаний, сомнений и откровенных озарений – компьютер. Его Ирочке подарила мама.

А выходные были заполнены встречами с друзьями, походами в театры и на концерты. Ирочка была опьянена воздухом свободы. И всё диву давалась, с чего же её занесло на эти галеры, именуемые замужеством? Вот так, запросто отказаться от свободы, молодости, друзей и своего жгучего желания писать? Сесть за правку статей и стать приложением для мужа?

Да и муж уже был не тем, кем виделся ей из того прекрасного далЁка. Совсем не тем! Да и Бог с ним. Только бы отстал!

Ирочка вечерами припадала к компьютеру. Писала рассказы, повести. Засиживалась иногда далеко за полночь. Но это были счастливые часы в её жизни. Но она никому, даже маме не рассказывала о том, что пишет. Никому! Больше всего она боялась слова «графоман».

Она дружила с людьми на сайтах, выставляла свои комментарии, была доброжелательна, с отличным чувством юмора. А ещё была любознательна, иронична и бесконечно добра.

Она уже оканчивала четвёртый курс, когда одна из виртуальных подруг позвала её летом погостить в Москву. Ирочка бывала в Москве несколько раз, но как-то всё ненадолго. А тут – две недели! Театры, музеи, летние кафе, площади. Всё, что так любила Ирочка.

Ирочка сидела за компьютером и читала о Москве. О её старых двориках, о знаменитых купцах. Читала всё подряд: дорожные карты города, события, знаменитые люди… Боже мой! Что это?

Лауреат литературной премии «Русский Букер» –Игорь Иванович Синицын. Роман «Птица ворон». Фото её бывшего мужа. А роман её. Она вгрызлась в строки на мониторе и, кажется, не вздохнула даже, пока не прочитала всё до последней страницы. Это был её тогдашний роман! Слово в слово! Казалось, что сейчас потолок упадёт на голову. Хотелось бежать! Поймать! Уличить! Уничтожить!Под суд! Незамедлительно под суд мерзавца!

– Негодяй! Какой негодяй! Ворон! Ворон! Вор!

– Ирочка! С кем ты ругаешься? Что случилось?

В комнату вбежала мама. Остановилась в испуге и растерянности, а её дочь сидела за столом, раскачиваясь и причитала:

– Украл! Украл, ворон! Роман украл! Веру украл. Мама! Он убийца! Его судить надо!

К вечеру Ирочка успокоилась. Она лежала в своей девичьей кроватке и думала о том, что ей повезло! Она свободна от этого страшного приговора – «графоманка». А этот дурачок? О чём он думал, когда шёл на такую гнусность? Был уверен, что он поработил её? А она – то, дурёха! Поделом ей! Это же надо так не доверять себе!

Конечно, ни в какой суд она не пойдёт. А этот ворон – воришка уже ничего и никогда толкового не опубликует. Или будет всю жизнь у дураков доверчивых, вроде неё, воровать. Такой участи не позавидуешь.

Ирочка встала с постели, открыла компьютер и зарегистрировалась на литературном сайте. До самого утра она трудилась, выпуская на волю своих почтовых голубей! И полетели белые голуби и голубки на свободу! Ввысь! Не угнаться за ними ворону! Только злобный «Карр!» послать вдогонку можно. Да кто его там, в поднебесье, услышит?