Лженаучный роман с элементами субъективизма

Читаю мемуары разных лиц.
Сопоставляю прошлого картины,
что удается мне не без труда.
Из вороха распавшихся страниц
соорудить пытаюсь мир единый,
а из тряпья одежки обветшалой -
блистательный ваш облик, господа.

Булат Окуджава

Глава 1

С будущим мужем Лёля познакомилась совершенно случайно. Это произошло на поминках по ее прежнему начальнику; мероприятие проводилось в здании института, которым много лет руководил покойный академик. Было сказано невероятное количество слов о заслугах Михаила Алексеевича, его вкладе в современную науку. Слушая выступавших, Оля даже всплакнула, простив Михаилу Алексеевичу различные обиды и даже увольнение.

В общем-то, оказалось, что начальник был прав, нечего ей было делать в научном институте. Михаил Алексеевич даже посодействовал Лёлькиному трудоустройству: должность лаборантки в университете оптимально соответствовала ее менталитету. Она чувствовала себя абсолютно комфортно, работая с документами и решая по телефону множество текущих вопросов. Кроме того, работа позволяла достаточно свободно распоряжаться своим и служебным временем, за исключением отдельных авральных ситуаций, которые, впрочем, возникали не слишком часто.

Сидя за столом, Лёля обратила внимание на молчаливого молодого человека, расположившегося в самом дальнем углу и как-то уж слишком внимательно слушающего все, что говорилось. Иногда незнакомец чуть заметно и как-то очень грустно улыбался.

— Вы не подскажите мне, кто этот молодой человек в темно-синем костюме,— обратилась Лёля к своему соседу — седому мужчине, которого все почему-то называли Семёнычем.

— Почему не подскажу? Этого симпатичного парня зовут Денисом Олеговичем, он врач, готовится поступать в адъюнктуру питерской военно-медицинской академии.

— Он родственник Михаила Алексеевича?

— Ну…, я бы так не сказал. Денис Олегович находился в госпитале на излечении после ранения. Михаил Алексеевич несколько раз осматривал его, даже, насколько я знаю, именно он посоветовал капитану Войдановичу продолжить учебу в академии.

Из сухо-официальной стадии поминки перешли в фазу свободного общения: кто-то вспоминал различные интересные случаи из практики Михаила Алексеевича, кто-то обсуждал вероятных кандидатов на освободившиеся должности директора института и начальника госпиталя.

Воспользовавшись возникшей неразберихой, Лёлька выскользнула из-за стола и прошла в холл. Среди многих мужчин она сразу выделила капитана Войдановича. Только сейчас она заметила, что у него отсутствует правая рука, рукав пиджака был аккуратно заправлен в карман.

Совершенно неожиданно для Лёли капитан направился прямо к ней.

— Здравствуйте, прекрасная незнакомка, позвольте представиться. Меня зовут Денис Войданович.

— Здравствуйте. Оля, бывшая лаборантка Михаила Алексеевича.

— Очень приятно. Я почти не знал Михаила Алексеевича, но за несколько коротких встреч он сумел круто изменить мою жизнь, заставил совершенно по-другому смотреть на многие вещи.

— Михаил Алексеевич был удивительным человеком, он умел находить единственно правильное решение в самых сложных ситуациях.

— Надеюсь, что и в моем случае его решение окажется правильным.

— Не понимаю, что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что Михаил Алексеевич убедил меня продолжить учебу: готовлюсь к вступительным экзаменам в адъюнктуру. Семёныч, наверное, вам уже всё рассказал.

— Так вы и наш разговор с Семёнычем слышали?

— Нет, не слышал, но догадался, что вы спрашивали обо мне.

Лёлька слегка покраснела:

—Мне просто было интересно узнать кто вы, раньше я вас никогда не видела. Кстати, я и с Семёнычем только сегодня познакомилась.

— Ольга Олеговна, предлагаю обменяться телефонными номерами, возможно, нам захочется продолжить знакомство в менее формальной обстановке.

— Хорошо обменяемся, если вы скажете, откуда вы узнали мое отчество, я его не называла.

— Поймали меня, действительно, прежде чем подойти я расспросил кое-кого из знакомых о том, кто вы и откуда.

Войданович не позвонил Лёльке ни через день, ни через месяц; телефонный звонок раздался почти через полтора года.

— Алло, Ольга Олеговна? — у Лёльки чуть не подкосились ноги. Ей показалось, что она слышит голос Михаила Алексеевича.

— Оля, это Денис Войданович. Помните меня?

— Да, Денис, конечно, помню. Просто интонации вашего голоса напомнили мне другого человека. Извините, сразу не узнала.

— Значит, быть мне богатым когда-нибудь. Оля, предлагаю встретиться. Может быть, вы согласитесь пойти со мною в театр?

— Вы знаете, Денис — соглашусь, — не раздумывая ответила Лёля.—В какой театр и на какой спектакль Вы меня приглашаете?

— В театр «Мастерская Петра Фоменко». Спектакль называется «Театральный роман или Записки покойника».

— Это что, что-нибудь про зомби?

— Не совсем. Это спектакль про закулисную жизнь театра, создан на основе романа Булгакова.

— А, знаю, это который «Собачье сердце» написал.

— Он самый. Я за вами заеду через час. Надеюсь, успеете одеться?

Спектакль Лёле очень понравился, но еще больше ей понравился Денис, который по дороге в театр и обратно рассказывал про автора пьесы, про другие его произведения. Лёлька и представить не могла себе, что что-то связанное с литературой и писателями может быть столь интригующе-захватывающим, как рассказ Дениса.

Ей всегда казалось, что литература — это нечто такое безумно скучное, о чем рассказывала школьная учительница Инга Рудольфовна, которая с устрашающими подвываниями читала вслух стихи поэта Некрасова или вдалбливала в головы учеников какую-то народность, происходящую от духовной цельности характера Платона Каратаева. Из всего многообразия школьного курса по литературе почему-то запомнилось только то, что Платон этот был «простым солдатом Апшеронского полка».

Слушая своего спутника, Оля каким-то невероятным образом представляла литературных героев Булгакова и самого писателя живыми реальными людьми. Её совершенно потряс генерал Чарнота, который встретил в Париже свою Люську в доме Парамоши, она даже чуть не расплакалась из-за переживаний, связанных с коллизиями героев неизвестной ей пьесы.

Уже совсем недалеко от Лёлиного подъезда Денис начал рассказывать историю написания романа «Мастер и Маргарита».

— «Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!». Так начинается вторая часть романа.

Лёлька, как загипнотизированная, прижалась к Денису.— Откуда ты всё это знаешь?

— Читал книги, учился в академии.

— Хочешь сказать, что этому ты научился в медицинской академии? Я думала, что там учат людей на части кромсать.

— Кромсать, конечно, учат, но это не главное. Каждый человек может сам научиться очень многому.

— Мне с тобой хорошо… и интересно. Такое чувство, что мы знакомы очень давно, ты про меня все знаешь, и поэтому мне не надо притворяться, я могу быть сама собой, то есть просто дурой.

— Знаешь, ты не такая уж дура, как кажешься, — Денис прижал Лёльку к себе левой рукой и поцеловал.

Лёля сделала шаг в сторону подъезда дома.— Пойдем ко мне. Думаю, это будет правильно, надо доверять своим чувствам.

— Может быть, надо. В жизни многое предопределено помимо нашей воли. Да и будет всё так, как предсказано.

Последние слова показались Лёльке очень знакомыми, но вспоминать, где и когда их слышала, она не стала.

На следующее утро Денис потащил Олю в ЗАГС, заявление у них принимала какая-то кикимора лет восемнадцати, которая с нескрываемым сожалением смотрела на Лёлю. Кикимора дала бланк заявления, а сама вышла в подсобку, где что-то рассказывала невидимой собеседнице. Лёля услышала только обрывок фразы:

— Ты представляешь, выходит замуж за инвалида, видать совсем тетку припёрло, нормального мужика не могла себе найти.

Свадьба Войдановичей была совсем скромной, отмечали дома, в числе гостей был и Семёныч, благодаря которому во многом и состоялось знакомство Ольги с Денисом. Во всяком случае, именно так Войданович объяснил своей жене необходимость присутствия на торжестве пожилого санитара из военного госпиталя.

Глава 2

В конце рабочего дня Денис, как обычно, просматривал заголовки научных статей в периодических изданиях. Его внимание привлекла небольшая аннотация на статью некой Эсфирь Кацнельсон в посредственном журнале «Psychoanalysis&Psychology».

На следующий день Войданович уже получил платный доступ к электронной версии журнала. Статья была из разряда псевдонаучных работ, которыми изобилуют многие небольшие издания. Ничего существенного с научной точки зрения в писанине госпожи Кацнельсон не было; интересен был только последний абзац статьи, в котором говорилось о том, что в российских секретных институтах, относящихся к ведению различных силовых ведомств, проводятся исследования по переносу информации от одного человека в память другого, даже упоминались фамилии ученых, которые, якобы, разработали оборудование для массового проведения подобных переносов, используя в качестве «живого материала» военнослужащих и пациентов психиатрических лечебниц. Далее шли стандартные страшилки о карательной психиатрии и антинародном режиме.

Прочитав статью, Денис надолго задумался. С одной стороны, была написана полная ерунда, но, с другой стороны, упоминались реальные исследования, а главное называлось имя VladimirAlexashenko, то есть настоящее имя сотрудника из института Михаила Алексеевича, который погиб два года назад в Израиле при весьма загадочных обстоятельствах.

Чем больше Денис думал о статье, тем явственнее становились причины, по которым эта «хрень» была опубликована. Творение журналистки Эсфирь Кацнельсон, известной также под именем Мирра, представляло собой «пробный шар», предназначенный исключительно для того, чтобы заставить шевелиться этого «русского медведя». Отсутствие информации из России о работах по информационным образам привело к непониманию происходящего: либо работы по тем или иным причинам прекращены, либо их настолько засекретили, что никакой утечки информации не происходит. С целью посмотреть на реакцию в различных российских ведомствах эта статья и появилась на страницах американского журнала.

Войданович понимал, что через некоторое время в госпитале появятся люди в штатском, будут искать любую документацию и аппаратуру, имеющую хоть какое-то отдаленное отношения к исследованиям, которые проводил Михаил Алексеевич. Лишаться аппаратуры и лабораторных журналов как-то совсем не хотелось, но было непонятно, как все это сохранить.

В аквариуме тихо булькали пузырьки воздуха, многоцветные рыбки лениво двигали из стороны в сторону плавниками. Надо было принимать решение, но никаких возможностей у адъюнкта нет, а помочь некому. Придется в очередной раз обращаться к Семёнычу, может быть, он найдет решение. Вот только как потом рассчитываться с этим старым мошенником? Денег нет, а больше предложить нечего.

Семёныч слушал Дениса Олеговича, не выражая никаких эмоций, только изредка уточняя отдельные моменты. Прежде всего, он поинтересовался, когда была опубликована статья в американском журнале.

— Знаете, Денис Олегович, нам очень повезло, что вы наткнулись на эту статью через две недели после публикации. Значит, время есть. Пока статью переведут, положат на стол начальству, выслушают экспертов, примут решение, пройдет, как минимум, месяца два-три, а то и полгода.

— Хорошо бы. Но надо что-то предпринять, а я в этой электронике разбираюсь не лучшим образом.

— Разберемся, ничего хитрого там нет. Прежде всего, надо поднять спецификацию на оборудование, копии документов лежат в ящиках из-под аппаратуры на складе в подвале. Наличие будут проверять по количеству. Скажем, написано шестнадцать сверхпроводящих антенн-приемников, так и будут искать все шестнадцать штук.

— Ты к чему клонишь?

— А к тому, что, как говаривал Михаил Алексеевич, тот ли Али-Баба или другой, никто разбираться не будет. Найдем нужное количество антенн от первых вариантов оборудования, ну тех, которые еще охлаждались жидким азотом, и положим их в коробки. Новые датчики охлаждаются криокуллерами, а старые — азотом. Если их постоянно не охлаждать, то они неизбежно выйдут из строя. А к этим старым антеннкам уже несколько лет никто не подходил: хана им без жидкого азота — произошло нарушение кристаллической решетки детекторов. Их давно выбросить надо было, а вот, смотри-ка, похоже, пригодились.

—Семёныч, ты откуда это все знаешь?

— Плохо вы, Денис Олегович, в свое время знакомились с личными делами сотрудников, поэтому и не знаете, что я окончил физико-математический факультет Воронежского университета, одно время, до первой ходки, даже работал в одной серьезной конторе, которая всякую супертехнику для космоса разрабатывала. Это я уже потом по картежной линии пошел.

— Ну, наверное, кроме этих антенн-приемников там еще много всяких уникальных вещей найдется?

— Не без этого, есть там всякие согласующие усилители, шапочки с какими-то датчиками, проводки с хитрыми разъемами. Разной подобной ерунды мы накидаем в коробки, ну, типа, как все разобрали, так и лежит. Главное — это программное обеспечение, оно на компакт-дисках, а вот диски-то эти можно легко скопировать. Сами компьютеры никакой ценности не представляют, да и работают они только до той поры, пока вирус какой-нибудь злобный всё не сожрет.

— А с какого перепугу вирус должен там всё сожрать?

— Ну, мало ли, с какого. Вот последнее время на компьютерах этих приноровился работать один новый начальник отделения. Ну, тот, которого нам в госпиталь внедрили из судмедэкспертизы через его тестя — полицейского генерала. Такой весь из себя «мальчиш-плохиш» из числа эффективных менеджеров. Сидит за компьютерами, пыхтит, все пытается военную тайну разгадать про то, как какие-то умники мозги от одного человека к другому пересаживали. Думает: «Разгадаю военную тайну —акадэмиком стану». А не знает он того, что пока он пыхтит, вирус-то компьютерный тоже не спит: шифрует там что-то на дисках и шифрует, а потом в один не самый прекрасный момент, вдруг «Хлобысь!», и накрылись компьютеры медным тазиком.

— С тобой просто страшно разговаривать. Ты когда успел всё продумать?

— Времени было много, два года никто аппаратуру толком не включал, во всяком случае, официально.

— А неофициально?

— Ну так, если между делом программку на другой комп приспособить, проводки прикрутить, посмотреть тесты всякие: интересно же. Сейчас вопрос заключается в другом: надо разобраться в лабораторных журналах и записях Екатерины Андреевны, а в этом деле я полный профан. Тут уж, без вас, Денис Олегович, ничего не получится. Журналы прошнурованы, пронумерованы, ничего выдрать нельзя.

— Хорошо, я посмотрю. Последние эксперименты там не описаны. Они были только в Катиных дневниках.

— Лучше называть ее Екатериной Андреевной.

— Ты, как всегда, прав! Кстати, а восстановить программное обеспечение, которое порушит вирус, можно?

— Конечно, но это ничего не даст. Надо хорошо представлять себе всю задачу целиком. Потратят они массу времени на установку софта, даже запустят программу, но какие параметры задавать, как подключать периферию, которая, к тому же, почему-то не работает? Всё это мало реально, точнее, невозможно. Напишут в отчете, что аппаратура морально и физически устарела и не представляет никакого практического интереса.

— Я все понял, лабораторные журналы просмотрю. Мне кажется, человеку, пришедшему со стороны, извлечь оттуда рациональное зерно будет трудновато, но над этим вопросом я еще подумаю.

— Денис Олегович, мне пора увольняться. Я честно выполнил все обещания, данные Михаилу Алексеевичу. Теперь наступило время уходить за заранее подготовленные позиции. Вы человек в госпитале новый, пришли после всех событий, с вас взятки гладки, а мне лучше будет собраться с духом и отправиться на заслуженную пенсию. А с пенсионера и бывшего рецидивиста что возьмёшь?

— Это правильное решение. Получишь при увольнении некоторую причитающуюся от государства сумму денег, купишь туристическую путевку куда-нибудь, например, в Польшу. Съездишь, отдохнешь, а потом можно будет и на какую-нибудь работенку недалеко от дома устроиться.

— Про Польшу это вы правильно заметили, давно хотелось съездить посмотреть города там разные, например, Краков.

— Давай, про программу поездки мы позже поговорим. Может быть, купишь себе заранее билеты на различные экскурсии, говорят, в Польше есть много интересных исторических мест.