Глава 3

В тот день госпиталь жил своей обычной жизнью, но только до того страшного момента, когда начальник Второго неврологического отделения — упитанный молодой человек по прозвищу «Мальчиш-плохиш», дожевывая бутерброд с ливерной колбасой, нажал жирным от сливочного масла пальцем кнопку включения компьютера. Металлический ящик отозвался привычным гудением и миганием огоньков на лицевой панели. Но вместо знакомой картинки на экране монитора высветились какие-то слова на иностранном языке. Плохиш еще раз ткнул кнопку: компьютер выключился. Вновь включил, но все повторилось, вылезла эта отвратительная надпись «А disk read error occurred press ctrl+alt+del to restart»¹ .

Пришлось звонить местным компьютерщикам. Пришедший бородатый парень долго нажимал разные клавиши, подключал какие-то устройства в различные гнезда, затем вынес вердикт:

— У Вашего компа накрылся жесткий диск, сейчас сбегаю на склад, возьму новый диск и установлю заново операционную систему. Но с информацией на старом диске похоже придется распрощаться.

— Ты, что, гад такой, говоришь? Как это распрощаться? Придурок хренов! Набрали всяких уродов вместо специалистов, я тебя уволю к едрене фене! Пошел вон!

Парень молча пожал плечами и не спеша вышел из кабинета, показывая всем своим видом, что еще и не таких «плохишей» видал.

С кончиной диска рушились надежды на получение информации о проводившихся работах с информационными образами. Плохиш ругал себя последними словами, переживая, что не удосужился скопировать данные. Хотя, может быть, всё и не так страшно. Подумаешь, накрылся диск в одном из компьютеров, два других рабочих места вряд ли постигнет такая же участь, надо быстренько включить исправные компьютеры и скопировать информацию на внешние диски.

— Это я правильно придумал, сейчас позову этого бородатого урода, пусть копирует,—указательным пальцем Плохиш нажал на кнопки включения компьютеров.

Лучше бы он этого не делал: на обоих мониторах появилась уже знакомая надпись «Adisk read error…».

— Что это? Вредители? Диверсанты? Что делать? Надо срочно звонить тестю. Там у них в полиции есть какое-то хитрое управление по борьбе с компьютерными преступлениями,—дрожащими руками заведующий отделением набрал служебный номер генерала.

Надо отдать должное плохишову тестю: уже к обеду киберсыщики копались во внутренностях взбунтовавшихся компьютеров. Диагноз был поставлен быстро: все поголовье вычислительной техники пострадало от несанкционированного воздействия какого-то вируса, который специалисты по компьютерной безопасности определили как «вирус-шифровальщик». Они даже смогли определить примерное время заражения, которое произошло около года назад.

Если учесть, что никто, кроме Плохиша к технике не подходил и не включал, то получалось, что вирус мог поразить компьютеры, только пробравшись с какой-нибудь флешки, которую начальник Второго неврологического отделения подключал к вычислительной технике, что было категорически запрещено многочисленными инструкциями.

Анализ флешек показал, что файлы на них также подверглись воздействию вируса, но никаких следов программного кода самого вируса обнаружить не удалось ни на дисках компьютеров, ни на флешках. Конечно, вся техника была отправлена к полицейским в лабораторию, но становилось очевидным, что киберсыщики потерпели поражение: информацию восстановить не удастся, никакие ритуальные танцы с бубном около дисков не способны вернуть утраченное.

Судьба Плохиша после компьютерного скандала была предрешена: только заступничество тестя позволило ему быстренько уволиться «по собственному желанию».

Скандал с потерей важной информации существенно ускорил появления в госпитале людей, которым было поручено разобраться со всей этой бесовщиной, связанной с потерей информации, а заодно и с состоянием дел по, так называемому, переносу человеческого сознания.

Лабораторные журналы и оборудование были тщательно упакованы в картонные ящики и увезены в неизвестном направлении.

Войданович, не имея прямого доступа к информации о событиях в госпитале, был вынужден пользоваться случайно услышанными обрывками разговоров, что в сочетание со знанием общей ситуации позволяло получить практически полную картину о происходящем.

Получалось, что аппаратура и все рабочие записи были изъяты не только из госпиталя, но и из института, которым ранее руководил Михаил Алексеевич. Поговаривали, что теперь вся научная тематика по информационным образам передана в какие-то специализированные закрытые научные центры, где сумеют разобраться, что к чему.

Денису очень не хватало привычного общения с Семёнычем, который после увольнения старательно избегал каких-либо контактов. Прошло несколько месяцев, наступил август. Возвращаясь домой, Войданович заметил на детской площадке знакомую фигуру в бейсболке. Экс-санитар сидел на скамеечке, глубоко погрузившись в изучение какой-то статьи в журнале «TworczeInspiracje»² . Денис подошел ближе,

—Dobrywieczor, пан Семёныч!

— Добрый вечер, Денис Олегович.

— Я так понимаю, что ты на пенсии увлекся вязанием. На спицах или крючком?

— Вы совершенно правы, увлекся настолько, что даже съездил в Краков, чтобы купить свежий номер журнала.

— Давай рассказывай!

— Все прошло нормально. Книгу и финансовые средства передал. Что касается предложения о продолжении работы, то, как мы и предполагали, Екатерина Андреевна отказалась. Само собой я намекнул ей, что поскольку теперь есть возможность купить недвижимость, то неплохо бы переехать в какую-нибудь другую страну.

— Спасибо тебе. С этим вопросом все понятно, теперь надо подумать, что делать дальше. В госпитале никаких возможностей для продолжения работы больше нет. Кстати говоря, там всё произошло почти так, как ты и предвидел, за исключением того, что Плохиша выгнали с треском за нарушения при работе со служебной информацией, даже тесть не смог помочь.

— Будем считать увольнение Плохиша побочным эффектом. Найдет себе место с более вкусной кормушкой, такие не пропадают.

— Это правда, но остается извечный русский вопрос: что делать? Точнее, что делать дальше? Вот ты, например, готов продолжить работу, которой когда-то занимался с Михаилом Алексеевичем?

— Как вы догадываетесь, Денис Олегович, для меня в этой работе главное — личный интерес к получаемым результатам. Но значительно лучше, когда этот интерес подкрепляется материальным стимулированием.

— Ты, конечно, прав, но источника финансирования у нас нет и не предполагается, разумеется, если не считать твоей пенсии и моих весьма скромных доходов.Можно, конечно, раскупорить «неприкосновенный запас», который Михаил Алексеевич передал тебе после продажи дачи и кое-какого другого имущества, но ты же понимаешь, что сделать это можно только в крайнем случае, а пока постараемся обойтись тем, что есть.

— Предлагаю отложить этот вопрос, возможно, мне удастся что-либо предпринять. У нас есть еще одна проблема, я имею в виду отсутствие хорошего программиста, который смог бы на основе программного кода, написанного Владимиром, создать свою программу с требуемыми параметрами.

— А чем тебя не устраивает та программа, которая есть?

Семёныч задумался, тяжело вздохнул, зачем-то заглянул в журнал, — все как будто хорошо, но уж слишком не предопределённые результаты получаются. Сами знаете, раз на раз не приходится, а с таким раскладом за игру не садись.

— Что-то ты темнишь, причем тут расклад и игра?

— Да, притом, что это я об оплате моей работы. Старый я стал, еще пожить хочется, с девочками романы покрутить. А с вашей техникой, может быть, получится, а, может быть, так и помрешь, на Карибы не сгоняв, мулаток по попкам не пошлепав.

— Хорошо, считай, что договорились. Только программиста ты сам найдешь, а вся остальная работа – на мне. Реально мы сможем начать работать только после того, как я защищу кандидатскую диссертацию, а пока я человек подневольный. Ты же знаешь, что я живу в поезде между Москвой и Питером: там учеба, экзамены, дежурства, а тут стажировка, Лёлька и дочка. Формально до защиты остается два года, но я постараюсь сделать всё досрочно, думаю, что это возможно. Про мулаток — это ты хорошо придумал. Как я понимаю, некий пример покоя не даёт, только учти, что в том случае ситуация была безвыходной: получится, так получится, а, если не получится, то особого значения не имеет.

После этого разговора Семёныч опять пропал на некоторое время, объявился, как всегда неожиданно, весной следующего года. На этот раз он не стал дожидаться Войдановича на детской площадке, а просто позвонил по телефону, а затем поднялся в квартиру. За время, прошедшее с последней встречи, Семёныч, как следовало из его рассказа, успел смонтировать у себя дома часть аппаратуры и даже подключить к ней новый компьютер, но, самое главное – сумел найти хорошего программиста, оставалось только договориться о зарплате для него. Программист этот уже успел поработать в нескольких фирмах, в том числе в одной французской компании, и везде о нем были хорошие отзывы. Звали молодого человека Володя Дробязко.

Примечания:

1 - Произошла ошибка чтения диска, нажмите ctrl+alt+del для перезагрузки (англ).
2 - «Творческое вдохновение» (польск.) – Журнал о вязке и рукоделии.