Я прижимаю мою щёку к твоей так крепко, словно назавтра мы расстанемся навсегда. Между моей и твоей грудью нет ни миллиметра пространства, поэтому я слышу, как удары твоего возбуждённого сердца звучат в унисон с моим. Ты держишь мои пальцы в своей руке и поток обжигающей энергии пронизывает меня от их кончиков до самых ступней. Твоя правая рука лежит на моём бедре и я чувствую тепло, проникающее через плотный шёлк узкой юбки с разрезом. Следую за малейшим движениям твоего тела, безропотно подчиняясь твоей власти, и даже не волнуюсь, что резким движением ноги ты порвёшь мои новые чёрные чулки в сеточку... Я учусь танцевать танго, чтобы никто и никогда не смог бы упрекнуть меня в том, что живя в Аргентине не научилась самому эротичному, чувственному и страстному из танцев.

Впервые о нём заговорили в 1880 году. Он не имел тогда определённого имени и его называли то хабанерой, то креольским кандомбе, то чёрным танго, то милонгой. Само же слово «танго», появившееся с прибытием первых рабов из Африки, применялось в Латинской Америке ко всему, что было связано с неграми. Существует множество мнений по поводу этимологического происхождения слова. Вот некоторые из них: место, где доят коров, где танцуют негры, танец простолюдинов. Слово «танго» созвучно также африканскому термину, обозначающему замкнутое пространство, круг, место, где распродавали рабов, ударный инструмент - тамбор. Согласно переписи населения 1778 года, в Буэнос-Айресе проживало семь тысяч негров-рабов и шестнадцать тысяч белых. По мере того, как негры адаптировались в рамках дозволенного рабам, они собирались в местах, называемых тамбо или танго. В дошедших до нас свидетельствах отмечается, что эти собрания частенько заканчивались скандалами и драками. В нарушение закона о прекращении рабства, вышедшего в 1810 году, негры были отправлены в провинцию Энтре Риос, где были проданы в рабство в Бразилию. Таким образом, в отличии от других стран Латинской Америки, в Аргентине практически не осталось чёрного населения. Те немногие, которым удалось избежать такой участи, поселились в порту Буэнос-Айреса и в поисках средств к существованию начали заниматься сексуальным бизнесом, направленным на удовлетворение огромного потока иммигрантов, прибывающих из Европы. Такие места получают название «quilombo», а женщины, работающие там, – «prosti». В «quilombo» часто устраиваются танцы и поются песни недвусмыленного характера. Со временем по соседству с «quilombo» появляются клубы, называемые Академиями танца, где одиночные танцы, исполняемые неграми, вытесняются танцами парными, включающими в себя элементы вальса, фокстрота и пасадобля. Вышедший в 1855 году закон, регламентирующий поведение в этих заведениях, запрещал распитие спиртных напитков, присутствие детей, а также исполнение танцев с целью сексуальной провокации.

Эти Академии становятся популярными у среднего класса и туда начинают приходить не только потанцевать, но и помузицировать. К ударным инструментам, используемым неграми, добавляются гитары, флейты, скрипки, кларнеты. Позже к ним присоединяется бандонеон, который за свой приятный бархатистый звук становится ключевым инструментом танго-оркестра.

Таким образом танго, рождённое среди чернокожего населения портовой зоны Буэнос-Айреса, обогащается европейскими элементами: его ностальгическую направленность связывают с сентиментальностью итальянцев, появление скрипок - с евреями, прибывшими из Польши и Россиии, романтичность – с влиянием выходцев из Вены, а характерное рубато - с цыганскими напевами.