Я редко посещаю концерты и музыкальные спектакли в Буэнос-Айресе, за исключением тех, которые проходят в Оперном театре «Колон», где по традиции крупнейших театров мира держут планку классности. Другим исключением являются концерты Национального Симфонического Оркестра, когда им дирижирует Адриан Авила Арсуза. На прочие же концерты не трачу ни времени, ни денег, заведомо зная, что их исполнительский уровень не принесёт мне удовольствия. Хорошие музыканты в Аргентине долго не задерживаются и при первой же возможности уезжают в Европу или США в поисках славы и успеха, а те, которые остаются дома, погружены в некий летаргический сон: исполняют музыку на сцене, а сами при этом как-будто и не присутствуют вовсе, а если и присутствуют, то чаще всего думают о скорейшем возвращении домой и o чашке хорошего кофе.

Концертный зал «Бельграно» расположен в одноимённом районе Буэнос-Айреса. В городе нет другого зала для симфонических концертов, поэтому они проходят либо в нём, либо в актовом зале Юридического Факультета Университета или в Зале Фондовой Биржы. Зал «Бельграно» уникален тем, что сооружён в своего рода котловане, и если находишься на улице, то видишь только одноэтажную конструкцию центрального холла и билетных касс. Акустика зала хорошая, а вот оснащение очень скромное - напоминает кинотеатр провинциального городка восьмидесятых годов: стены обшиты рейкой до самого потолка, а сиденья деревянные и скрипучие.

Национальный Симфонический Оркестр Аргентины был основан в 1948 году. В некоторых источниках говорится, что в его организации принимал участие сам Эрнест Ансермe – выдающийся дирижёр, лично знавший Дебюсси, Равеля, Стравинского. Именно по рекомендации Стравинского в 1915 году Ансермe получил место главного дирижёра Русского балета Дягилева, с которым выступал во многих странах мира. В настоящее же время мировые знаменитости всё реже приезжают в Буэнос-Айрес, и Оркестр как-будто замер от недостатка свежего воздуха и солнечного света. Я абсолютно убеждена в том, что таким свежим воздухом и солнечным светом для НСО является Адриан Авила Арсуза, с которым оркестр играет так, как подобает играть настоящему оркестру.

После рабочего дня иду по Авениде Кабильдо до Зала «Бельграно». Не тороплюсь, у меня ещё целый час до начала концерта. Опять наслаждаюсь захватывающими думами о моей секретной, запрещённой любви, о которой никто не знает. Да и не узнает никогда, потому что я храню её глубоко в душе. Ведь никто не обладает возможностью заглянуть в душу другого! Вот только глаза выдают меня немного: они светятся от счастья...

В программе первого отделения «Трагическая Увертюра» Брамса, «Фантазия на венгерские темы» и «Totentanz» Листа. Партию фортепиано исполняет известная в Аргентине пианистка Эльза Пуппуло. Ей почти восемьдесят лет, но её пальцы ещё крепкие и быстрые. Однако, надо обладать достаточным мужеством, чтобы в таком возрасте выйти на сцену в ярко-красном декольтированном платье и играть такой трудный репертуар! В «Totentanz» она запутывается в одном из пассажей и повторяет его дважды. Благодаря Адриану ситуация скрадывается, оркестр продолжает играть и публика ничего не замечает.

Во время перерыва встречаю Алана Квейка. Он тоже музыкант, пианист. Его невеста, Сесилия, играет в первых скрипках НСО. Недавно они даже дуэт создали. Не могу забыть, как исполняя Третью Сонату Брамса, скрипка звучала на четверть тона ниже фортепиано. В музыкальных кругах города Алан больше известен тем, что представляет в Аргентине выдающуюся пианистку Марту Архерич. Здоровается со мной и начинает выражать своё недовольство программой:

- Какова была необходимость включать «Фантазию на венгерские темы»? Ведь это просто развлекательная музыка для тех, кто кроме фольклорных наигрышей ничего в ней не понимает. Хотя всё объясняется тем, что этот год - год Листа. Ничего не поделаешь, надо играть Листа!

Сказал это и ни словом не обмолвился о том, что пианистка чуть не загубила «Totentanz».

Во втором отделении - Симфоническая фантазия Чайковского «Франческа да Римини». Эта музыка - для меня. Она о запрещённой любви, которой я сейчас живу. Композитор посвятил произведение своему ученику Сергею Танееву, а непосредственным поводом к его созданию послужило прочтение V песни "Ада" «Божественной комедии» Данте. В автографе партитуры Чайковский изложил историю трагической любви Франчески и Паоло. "Данте, сопутствуемый тенью Вергилия, спускается во вторую область адской бездны. Воздух здесь оглашен стенаниями, воплями и криками отчаяния. Среди могильного мрака рвется и мечется буря. Адский вихрь неистово мчится, унося в своем диком кружении души людей, разум коих помрачила в жизни любовная страсть. Из бесчисленного множества кружащихся душ человеческих внимание Данте привлекают особенно две летящие в объятиях друг друга прекрасные тени Франчески и Паоло. Потрясенный раздирающим душу видом этой юной четы теней, Данте призывает их и просит поведать, за какое преступление они подверглись столь ужасному наказанию. Тень Франчески, обливаясь слезами, рассказывает свою печальную историю. Она любила Паоло, но была против воли выдана замуж за ненавистного брата своего возлюбленного, горбатого, кривого, ревнивого тирана Римини. Узы насильственного брака не смогли исторгнуть из сердца Франчески нежную страсть к Паоло. Однажды они читали вместе роман о Ланцелоте. "Мы были одни, - рассказывает Франческа, - и читали, ничего не опасаясь. Не раз мы бледнели, и смущённые взоры наши встречались. Но одно мгновение погубило нас обоих. Когда, наконец, счастливый Ланцелот срывает первое любовное лобзание, тот, с которым уже теперь ничто не разлучит меня, прильнул губами к трепетным устам моим, и книга, раскрывшая нам впервые таинства любви, выпала из наших рук!.." В это мгновение неожиданно вошел супруг Франчески и ударом кинжала умертвил её и Паоло. И, рассказав это, Франческа в объятиях своего Паоло снова уносится неистовым и дико мятущимся вихрем. Охваченный бесконечной жалостью, Данте изнемогает, лишается чувств и падает, как мертвый.»

Я никогда не видела Адриана с таким напряжённым лицом во время дирижирования: в нём столько страдания, словно он - сам Данте, который узнал историю Франчески. Когда звучат последние аккорды, в зале продолжает стоять тишина. Адриан медленно разворачивается к слушателям. Бледный, с испариной на лбу, едва держится на ногах. Скромно кланяется публике, которая громкими апплодисментами и криками «Браво!» приветствует молодого и талантливого дирижера из Колумбии.

После концерта жду его на улице у служебного выхода для артистов. Музыканты по одному появляются в ярко освещённом проходе и скрываются в темноте тёплого осеннего вечера. Вслед за ними работники сцены выносят и грузят в большие фургоны футляры с контрабасами, арфой, ударными инструментами. Выходит Алан с Эльзой Пуппуло.Он везёт за собой тележку с маленьким «немым» пианино, на котором пианистка разыгрывается перед концертами. Та счастливо улыбается своим поклонникам и ученикам, задержавшимся у выхода, чтобы поприветствовать её. Весь её облик трогателен и хрупок. Теперь я понимаю, почему Алан ничего не сказал об ошибке в «Totentanz». Иногда необходимо промолчать.

Адриан выходит последним. Фрак сменён на джинсы и лёгкий джемпер. Идём с ним в соседнее с концертным залом кафе, где в этот субботний вечер почти все места заняты. Пробираемся в глубину помещёния и садимся у полуоткрытого окна. Две пожилые сеньоры приближаются к нашему столику и благодарят Адриана за концерт. Уходят, и теперь мы можем поговорить спокойно.

- Последние месяцы были для меня счастливыми и трудными, - говорит он. - Понимаешь, я влюбился... Мне кажется, что первый раз в жизни. Из-за этого расстался с женщиной, с которой прожил шесть лет. Переживал долго. Думал. А потом решил сыграть «Франческу». Раньше не осмеливался взяться за это сложное произведение, а теперь почувствовал в себе силы.

Я внимательно слушаю его и вижу, как глаза его наполняются слезами. Молчит минуту, а потом продолжает:

- Ты помнишь, как в последней части звучит этот неумолкающий неистовый вихрь? Ведь Франческа и Паоло наказаны за свою любовь так, что в аду они всегда будут кружиться без возможности обрести хоть минутный покой!

И тут уже я опережаю Адриана и начинаю плакать из-за невероятной жалости к Франческе, к нему и к самой себе.