Главная страница сайта "Точка ZRения" Поиск на сайте "Точка ZRения" Комментарии на сайте "Точка ZRения" Лента новостей RSS на сайте "Точка ZRения"
 
 
 
 
 
по алфавиту 
по городам 
по странам 
галерея 
Анонсы 
Уланова Наталья
Молчун
Не имеешь права!
 

 
Рассылка журнала современной литературы "Точка ZRения"



Здесь Вы можете
подписаться на рассылку
журнала "Точка ZRения"
На сегодняшний день
количество подписчиков : 1779
530/260
 
 

   
 
 
 
Надя Коваль

Под влиянием Генри М.

Я оставила Владимира Н. ровно две недели тому назад. Оставила спокойно, без истерик и сжигания мостов, где-то в глубине души сознавая, что однажды обязательно к нему вернусь. Моё с ним знакомство продолжалось несколько лет, правда, в течение этого периода мне ни разу не удалось избежать ощущения, что он, как каток, распластывает меня своим талантом. Это с одной стороны. А с другой – притягивает к себе, как острая корейская морковка, которую хочется продолжать жевать, не смотря на сильное жжение во рту. Высбодившееся после Владимира Н. место, по моему твёрдому убеждению, должен был занять не менее талантливый и оригинальный человек, у которого было бы чему поучиться. Невелика корысть, но для меня вещь весьма важная.
Недавно в нашем женском коллективе в очередной раз зашёл разговор о мужчинах. Все слушали Даниэлу, взахлёб рассказывающую о Генри М. Узнав, что он родился в 1891 году, (год рождения моего любимого композитора), и то, что в нём, по её словам, «всё эротично и поэтично», захотелось познакомиться с ним поближе. Как известно, близкое знакомство нередко заканчивается беременностью: для одних - желательной, а для других нет. Мой случай принадлежал к первому варианту. Действительно, очень скоро я почувствовала, как во мне зародилось что-то новое, ранее не экспериментируемое. Теперь, когда я иду по улице, бережно несу свой торчащий самаркандским арбузом мнимый живот, а в общественном транспорте с нетерпением жду, когда мне уступят место, чтобы сесть и начать писать. Писать нечто другое, непривычное мне, что-то наподобие этого:
              
I

До начала Третьего тура Международного конкурса пианистов во Франции оставалось ещё два дня. А точнее лишь два дня, если озвучить фразу, которая безостановочно пульсирует в моей голове. Теперь моё имя, выписанное большими красно-чёрными буквами на афишах столичной Консерватории, красуется среди имён других десяти финалистов. Но, однако, вместо предполагаемых восторга и радости я испытываю колоссальное напряжение и страх. Умираю от волнения за предстоящий финал и чувствую, что внутри, где-то в районе солнечного сплетения, поселился огромный червь, который сосёт из меня последние силы.
Только что по телефону позвонил мой братец, чтобы поздравить с выходом в финал. Я-то знаю, что ему никогда не нравилось то, чем я занимаюсь, но он меня всё равно любит:
- Привет, Джули! Какая же ты молодчина! Удача тебе явно улыбнулась, да ещё и во весь рот!
Для него это называется «удача»! Tonto! Забыл уже, как я по четырнадцать часов сидела за инструментом, пока он с друзьями пил пиво в El Capricho?! Но всё-равно, теперь, когда до победы, возможно, остался один шаг, от души благодарна ему за поддержку.
Устроители Конкурса вывезли нас подальше от суетливого и шумного Прижа, чтобы мы могли продолжать спокойно заниматься. Вот уже неделю первая «пятёрка» живёт на Villa Borghese, в маленьком уютном особнячке мадам Шарлотт, где имеются два пианино Stainway, раскошный палисадник и уютные спальные комнаты. Правда, старушке не особенно нравится решение отдохнуть общим кругом сегодня вечером. Пустые разговоры, говорит она, помешают внутренней концентрации перед финалом. По её мнению надо репетировать «денно и нощно». Но мы настаиваем на своём и каждый принимает посильное участие в организации ужина.
Я отправляюсь на ближайший рынок. Над центральной площадью однозвучно звонит колокол местной церквушки, а народ тащит огромные бумажные сумки с продуктами, обняв их, как любимых родственников, приехавших из столицы с подарками. Иду среди рядов аккуратных лавочек с аппетитным зелёно-красно-жёлтым многообразием фруктов и овощей, и продолжаю думать о предстоящем финале. Всегда, когда нахожусь в сильном волнении и напряжении, ищу сексуальной разрядки. Немедленно вспоминаю о том, что напрасно не приняла предложение Томаса сопроводить меня в Париж. Сейчас бы мы уже сняли комнату в отеле и отдались бы сексу без тормозов и предрассудков. А ещё почти жалею о том, что позавчера отказала члену жюри Шарлю Бланшардту. Он, конечно, старый перечник и невыносимый слюнтяй, но сейчас мне всё равно с кем быть. Шарль смотрел на меня с надеждой, прищурив бесцветные глаза и теребя бордовую, в горошек «бабочку» на шее. Бедняге так хотелось провести со мною ночь, что даже пару раз откровенно намекнул, что постарается помочь в финале.
В воздухе приятно пахнет малиной и мятой. На одном из прилавков в глаза бросаются только что сорванные с грядки большие, блестящие огурцы. Они даже ещё тёплые на ощупь. Ужасно захотелось схватить один такой, убежать и мастурбировать в ближайшем общественном туалете.
  
II

Мы сидим за круглым старинным столом, покрытым белой скатертью с вышитой по краям лавандой. Пока ещё просто коллеги, а через два дня соперники: Пьер, Стелла, Александр, Стив и я. Рядом со Стивом – его подружка Эльза. Из купленных мною на рынке овощей Шарлотт приготовила салат «Вальдорфф». Выложила его горкой в прозрачный салатник и водрузила веточку петрушки, как символ вкусной и здоровой пищи. На плетёной из соломки плоской тарелке лежат ржаные пончики, а рядом блюдце с кремом из протёртого со сливочным маслом и ciboulette домашнего творога. И, конечно же, croissants, про которые милейшая Шарлотт не забывает ни утром, ни вечером. Хотелось есть, а больше того пить. Поэтому я никак не могла дождаться, когда же, наконец, разольют принесённый Пьером Сroset Hermitage. С жадностью сделав первый глоток, мне хочется ещё и ещё. Приятный вкус чёрной смородины поднял настроение, и я почувствовала себя спокойнее и веселее. Колыхая тюль, в приоткрытую на терассу дверь проникал лёгкий вечерний ветерок. Я скинула туфли, удобнее расположилась на стуле и принялась рассматривать сидящего слева от меня Стива. Его профиль мне запомнился ещё с прошлогоднего конкурса в Варшаве. Тогда он исполнял Вторую Сонату Шопена. Играл так, как чувствовала её я: та же расстановка педали и акцентов, то же fraseo и то же legato. Сейчас он сидел совсем рядом и я могла видеть его руки. Широкая, крепкая кисть, аккуратные пальцы. Как бы мне хотелось, чтобы эти руки в эту же минуту страстно обняли меня! А ещё поразил его замечательный загар. Где это ему удалось найти столько солнца в Лондоне?!
Общей беседы почему-то не получалось и все слушали Эльзу, без умолку говорившую о Стиве:
- Я с ним всегда - на всех конкурсах и во всех гастрольных поездках. Всё за него делаю, лишь бы он не отвлекался от музыки. Он – редкий талант, а таланту всегда нужна помощь и поддержка!

Она упёрлась подбородком в его плечо и нежно покусывала мочку уха.
Эльза была олицетворением женщины-локомотива, женщины-торпеды. Такие, как она, однажды посвящают себя другому человеку, начисто позабыв о себе, и надеются, что своим самоотречением и служением когда-нибудь добьются любви. Ей не дано было понять, что художник может с благодарностью и даже с восхищением принимать работу секретаря, но по-настоящему будет любить только Музу – изящную, неназойливую, блестящую и красивую. Стив был одним из тех, кому нравилось, чтоб им восторгались, но, похоже, никогда не откладывал яйца в одно и то же гнездо.
Монолог толстушки Эльзы затянулся, и ребята, сославшись на усталость, разошлись по своим комнатам. Когда за ними закрылась дверь, подружка Стива с гордостью продолжала, обратившись ко мне:
- А недавно я даже пьеску одну выучила, чтобы играть ему на ночь!
Вышла из-за стола и села к роялю... Пока она короткими, неумелыми пальчиками ковырялась в клавишах, вымучивая «К Элизе», моя рука уже была запущена под стол и нежно поглаживала тёплый и упругий бугорок Стива.
Ночью воздух посвежел, а небо было спокойным и звёздным. Я стояла на террасе, прислонившись к стене, и дымила последней оставшейся у меня сигаретой, стараясь аккуратно стряхивать пепел за балконную решётку, чтобы по утру хозяйка не обнаружила следов курения. Вдруг позади тонко скрипнула дверь. Я обернулась и в плотной темноте с трудом разглядела приближающегося из глубины зала Стива...
   
III

Мы лежали на полу между столом и роялем. Стив ритмично входил в меня, а я с каждым толчком чувствовала, как в плечо больно впивается педаль инструмента. Вдруг подумала, что Жорж Санд могла испытывать то же неудобство, когда находилась наедине с Шопеном. В тот момент, когда я была сверху Стива и расскачивалась из стороны в сторону, как тополь под порывами ветра, в комнату с криком влетела Эльза:
- Что ты делаешь, hija de puta!? Ему нельзя заниматься сексом перед ответственным выступлением! Разве ты забыла, как французы проиграли последний чемпионат по футболу, из-за того, что тренер разрешил им трахаться перед финалом!
Я таких подробностей не знала, так как футбол меня интересовал только когда играл мой любимый клуб Barcelona.
- Успокойся, Эльза. Иди к нам, тебе понравится.
Она и вправду согласилась. Пробралась между стульями и, пыхтя, начала стягивать с себя джинсовую юбку и трусы... Её concha была такая же рыхлая и бесформенная, как и она сама.
               
IV

Заключительный Тур начинался в понедельник, в 17 часов вечера. Финалисты исполняли выбранные по желанию «Гольдберг-Вариации» Баха, либо «Вариации Диабелли» Бетховена.
Стив играл четвёртым по счёту. В «XIII Вариации» Баха запутался в двойных терциях и секстах, встал и ушёл, не поклонившись.
Я выходила на сцену последней, чётко понимая, что теперь у меня нет соперников. Страх мой прошёл. Я была уверена в себе и своих пальцах. Казалось, что какая-то волшебная сила заставляла летать мои руки над клавиатурой. Никогда у меня не звучало так, как в этот вечер. Звук получался полным и насыщенным, а в нём – весь спектр дождя: от крупных первых капель до мельчайших брызг, разлетающихся в разные стороны. В «XXXI Вариации», которую Бетховен написал в стиле Шопена, я на мгновение вспомнила Жорж Санд. Потом себя, лежащую на полу, с согнутыми в коленях ногами. А между ними Стива, с упавшей на глаза густой прядью каштановых волос.


<<<Другие произведения автора
(12)
 
   
     
     
   
 
  © "Точка ZRения", 2007-2024