В конце шестидесятых, начав собирать свою библиотеку, я, при первой возможности, приобретал книги о живой природе, о путешествиях в дальние края. Бернгард Гржимек, Джерральд Даррел уводили меня на другие континенты, в саванну и экзотические джунгли, Жак-Ив Кусто приглашал опуститься на дно морское в мир кораллов и диковинных рыб, Василий Песков и Владимир Солоухин открывали мне волшебные уголки российской глубинки. В тайгу меня привёл Григорий Федосеев. Насколько я помню, первое, что я прочитал у Федосеева, был «Злой дух Ямбуя». Затрёпанная «Роман-газета», ходившая по рукам, досталась мне на пару дней, но начав читать, я не мог остановиться и вернул её уже назавтра, твёрдо решив для себя, что в тайге я побываю обязательно! Постепенно я приобрёл, практически, всё, что было написанно Григорием Федосеевым. Не сразу, конечно, это мне удалось, книги тогда приходилось доставать, но цель была поставлена и мне иногда просто фантастически везло – пару книг я нашёл на развалах, в том числе, - первое издание «Мы идём по Восточному Саяну». Готовясь к встрече с тайгой, я внимательнейшим образом вникал в особенности охоты на рябчиков, ловли тайменей и хариусов, осваивал способы разведения костров, оборудования ночлега, защиты от комаров, гнуса и клещей... Потом знания эти пригодились не раз.

Реальная возможность оказаться в тайге появилась у меня в 1969 году. Хрущёвское сокращение Вооружённых Сил, аукнулось, когда я, получив диплом Воронежского политехнического института, работал по распределению на гражданке и не помышлял о военной службе. Начиная с 1968-го года, нас, офицеров запаса, получивших звёздочку младшего лейтенанта после обучения на военной кафедре, стали призывать на службу на два года, предлагая, при желании, остаться в кадрах. Военная специальность, полученная мною, была востребованна, и оказалось, что не менее трёх четвертей ребят из моей институтской группы пошли служить. Начав службу в военном НИИ, я стал заниматься разработкой радиоэлектронных устройств, подготовкой испытаний сложной военной техники. Служить было интересно: частые командировки, поездки на испытания и учения, участие в научно-исследовательских работах, а, затем, и руководство ими, активная изобретательская работа (38 Авторских Свидетельств на изобретения), защита кандидатской диссертации... Но, служба-службой, а отпуск, предоставлявшийся ежегодно, ожидался с нетерпением! Формировалась группа из проверенных друзей, офицеров-сослуживцев, заранее планировался маршрут, изучались карты, готовилась экипировка, выбирались варианты перемещения в любые дальние уголки Союза – Министерство Обороны выдавало воинские предписания на приобретение билетов.

В сентябре 1970 мы, трое лейтенантов отправились на Камчатку. Решили долететь до Жупаново, пройти через через Долину Гейзеров до Кроноцкого озера и вернуться через кальдеру вулкана Узон. Вышло не совсем так. Приехав в аэропорт Халактырка, узнали, что на Жупаново рейсовый самолёт пойдёт нескоро, зато, через час летит Ан-2 к Кроноцкому озеру с грузом для экспедиции, проводящей исследования возможности сооружения гидроэлектростанции. Как было отказаться от такой оказии! Решили пожертвовать Узоном, чтобы не торопясь пройти обратный путь по Кроноцкому заповеднику мимо вулканов Крашенинникова и Кихпиныч, подольше побыть в Долине Гейзеров н на берегу Тихого океана в устье речки Шумной.

Самолёт приземлился на грунтовой аэродром недалеко от реки Кроноцкой. Нас немного подбросили на грузовике. Дальше предстояло пройти пару часов по грейдеру вдоль левого берега реки до её истока и разбить лагерь на берегу озера. Взвалили рюкзаки на плечи и – вперёд! В рюкзаках: палатка, спальники, продукты на двадцать дней, запасная одежда – килограммов под сорок на каждого. Из оружия: один охотничий нож, пара складных и топорик туристический. Ни ружей, ни спинингов не взяли – знали, что нельзя - всё время по заповеднику будем идти... Конечно, леску и блёсны мы прихватили и рыбу потом ловили, забрасывая блесну, хорошенько раскрутив её над головой.

За зарослями кедрового стланика, вплотную подступавшими к дороге, чуть севернее возвышался белоголовый красавец – вулкан Кроноцкий, по небу плыли лёгкие облачка – всё складывалось, как нельзя лучше. Так, негромко переговариваясь, прошагали минут сорок и остановились перекурить. Курящих было двое: Виктор и Володя, а я просто присел отдохнуть. На привале уточнили планы на вечер, получалось, что, поставив палатку, успеем порыбачить и, глядишь, к торжественному ужину красной рыбки добудем...

Дальше шли молча – рюкзаки после привала вроде бы потяжелели... Всё так же тянулся вдоль дороги кедровый стланик, на ветках кое-где виднелись шишки, но нам было пока не до орехов. Дорога была достаточно ровной, в плотно укатанной глине пестрели небольшие камушки... Внезапно мы остановились, увидев на дороге огромный медвежий след с чётко обозначенными когтями. Диаметр отпечатка был сопоставим с длиной моего ботинка 43-го размера... Вот это да! Медведи тут запросто ходят!

Из рюкзака был извлечён «Зенит», след увековечили и двинули дальше. Всё так же возвышался за стлаником вулкан Кроноцкий, всё так же бежали по небу облака, но что-то изменилось. Одно дело знать из книг и журналов, что в этом заповеднике водятся медведи, которые ведут себя миролюбиво, поскольку в сентябре и ягоды и рыбы предостаточно, но кто знает, что на уме у этого мишки с лапой 43-го размера... Кто знает, не сидит ли он сейчас в зарослях кедрача и что ему стоит лапу с острыми когтищами из кустов высунуть... Продвигаясь дальше, мы, не сговариваясь, стали держаться середины дороги, шли, чуть ли ни касаясь локтями друг друга, и вплоть до самого озера говорили нарочито громко, давая возможность медведю заранее услышать приближающихся гостей заповедника и всеми своими действиями подтвердить почерпнутые нами из книжек сведения о покладистости и миролюбии. Испугались мы, конечно, но виду старались не подавать...

На берегу озера стояли экспедиционные палатки, через реку был натянут трос (как выяснилось потом, по нему перемещалась лодка, с которой измерялись параметры водного потока), а на галечной отмели бородатый мужик в штормовке совершенно спокойно забрасывал спиннинг в заповедную воду. Познакомившись, узнали, что экспедиция эта из Ленинграда, приезжают они сюда уже не первый сезон. Ловить рыбу, на самом деле, тут можно на еду, а ловится на блесну голец – пресноводный лосось с мелкой чешуёй (два только что пойманных гольца, килограмма по полтора каждый, ворочались в траве неподалёку). Услышав наш рассказ о медвежьем следе, новый знакомый, улыбнувшись, сказал, что медведи тут появляются чуть ли не каждый день, они совершенно не агрессивны – рыбы в озере и реке на всех хватает...

Поставив палатку и заготовив дрова, мы занялись рыбалкой. Забрасывали блесну с руки, ловили на спиннинг, предоставленный нам во временное пользование. Голец брался азартно! Подсечённая рыба яростно сопротивлялась, делала «свечки» высоко выпрыгивая из воды, шла «колесом» по мелководью... Остановились мы на одиннадцатом гольце. Самый маленький оказался грамм на 800, а пара самых больших тянули на три килограмма. Куда их дальше ловить – столько не съедим!

Занялись разделкой рыбы. Насколько гольцов оказались с икрой. Рецепт приготовления икры мы узнали заранее, ещё в Воронеже, так что, распределив обязанности, мы стали готовить пир по случаю прибытия в край непуганных птиц и вежливых медведей. Головы и хвосты пошли в уху. Тройку из тех, что помельче, решили пожарить. А остальных засолили сёмужным посолом (тушка разрезается со спины, потрошится, соль втирается под чешую, по разрезу и в брюшину, тушки складываются и заворачиваются в кусок хлопчато-бумажной ткани, которая затем впитывает в себя выделяющийся сок...).

Пировали долго. И икры отведали, и ушицы похлебали, и жаренная рыба была хороша! Погода стала портиться, яркие звёзды куда-то пропали, начал накрапывать дождик, загнавший нас в конце-концов в палатку. Переполненные впечатлениями первого дня, сытые, усталые, но довольные мы довольно быстро уснули...

То, что мы увидели утром, нас не порадовало. Небо было закрыто одной сплошной тёмно-серой тучей, из которой не торопясь сеял нудный мелкий дождь. Наскоро позавтракав, залезли в палатку, в которой и двоим-то было тесно. Так и валялись, вылезая, чтобы подсушиться у костра и что-то пожевать. Дождь шёл трое суток... Нас ждала Долина Гейзеров, но мы не могли стронуться с места, так как тропа, начинавшаяся на противоположном берегу, вела нас к вулкану Крашенинникова, на который можно было подниматься только в ясную погоду. Накануне выхода мы по-быстрому поймали трёх гольцов, исключительно, для того, чтобы снять фильм на 8-миллиметровую плёнку. Быстренько засолили рыбу и двинулись в путь. Надо признаться, что после того первого дня, когда мы увидели медвежий след, нам очень хотелось наконец-то увидеть и медведей, но они, повидимому, тоже где-то отсиживались во время дождя или появлялись, когда мы валялись в палатке.

Дальше интерес к встрече возрастал с каждым днём. Первый испуг был напрочь забыт. Пока мы шли трое суток до Долины Гейзеров, медвежьи следы нам попадались чуть ли не каждый день, на вулкан Крашенинникова карабкались, используя медвежьи тропы, по ним же спустились потом в каньон речки Гейзерной. Огромные кучи медвежьего помёта свидетельствовали, что эти мохнатые вегитарианцы питались, исключительно, ягодой, которой здесь было столько, что сделав просле сорокапятиминутного перехода привал на пятнадцать минут, мы сидя, не снимая рюкзаков, лакомились ягодой, чаще всего, - шикшей, собирая только то, до чего дотягивались руки... В Долине Гейзеров мы пробыли дня четыре, познакомились с туристами из разных городов Советского Союза, понаблюдали за работой гейзеров, у каждого из которых был свой характер и своё расписание. Медведей и тут мы не увидели – достаточно шумно было в Долине. Приходилось с огорчением констатировать, что вернувшись с Камчатки, мы не сможем похвастаться, что видели медведей.

Мы ошиблись. Медведи поджидали нас в устье речки Шумной, где планировалось провести четверо суток на берегу Тихого океана перед завершением путешествия.

Покинули Долину Гейзеров поздновато, шли по тропе, протоптанной туристами планового маршрута, который действовал весь летний сезон. Мы знали, что в устье речки Шумной расположен лагерь, в котором группы, шедшие по этому маршруту, останавливались на ночёвку. Пройти нам предстояло километров тридцать... Из-за задержки с выходом к мостику через Шумную мы подходили в темноте. Выручало то, что тропа была достаточно широкая, и потерять её было не так-то просто. Перейдя мостик, мы довольно быстро оказались на большой поляне, заставленной брезентовыми армейскими палатками. Чуть в стороне возвышался большой навес, под которым находился длинный дощатый стол с двумя лавками. Рядом был маленький домик, окошко которого светилось, а через полуприкрытую дверь слышались голоса...

Оставив рюкзаки у порога мы вошли в комнатушку – три на три метра, не более. За столом около небольшой печки ужинали четверо туристов. Первым делом они спросили нас, видели ли мы медведей около моста. Тут нам стало не по себе. Встреча с медведем ночью не сулила ничего хорошего... Нас, правда, тут же успокоили, повторив известные сведения о покладистости камчатских медведей. А мы, в свою очередь, поведали о нашем страстном желании поглядеть на медведей. Ребята оказались из Свердловска, через день они собирались уходить в Жупаново, пообещали утром показать, где лучше ловится рыба, и, предложив нам отведать остававшуюся в котелке кашу, отправились спать в одну из армейских палаток, посоветовав занимать любую, чтобы не тратить время на установку своей.

Поужинав и прикрыв входную дверь, мы заняли ближайшую палатку, бросили спальники на ворох сена и сразу же уснули... Спать пришлось недолго. Разбудил нас какой-то шум. У нашей палатки послышались голоса – свердловчане звали нас! Так хотелось поспать, но делать было нечего, там, явно, что-то случилось.

Случилось! Медведь, очевидно подслушав нас, явился, не дожидаясь утра. Почуяв, что из домика пахнет чем-то вкусным, он легко справился с неплотно прикрытой дверью, и приступил к трапезе. Грохот передвигаемых табуреток и звон падающей на пол посуды разбудил свердловчан, они спугнули медведя и он дал дёру. Нашему разочарованию не было предела. Медведь сам пришёл, а мы так бездарно проспали его визит! На столе и под ним валялись чистые миски. Откуда они взялись? После ужина мы ничего не убирали, и в мисках кое-что оставалось – сил не хватило доесть... Медведь всё чисто вылизал! Занявшись мисками, медведь не заметил полиэтиленовый пакет с сахаром и свёрток со сливочным маслом – наши продукты, которые мы выложили на стол, когда собирались чаёк организовать... Наведя мало-мальский порядок, плотно закрыли дверь, подпёрли её колышком и разошлись по своим палаткам.

На этот раз быстро уснуть не удалось. Обсуждались подробности произошедшего. Строились планы по организации фото- и киносъёмки медведей, которых, как нам сказали свердловчане, оказалось пятеро. Медведица с пестуном и три других медведя поочерёдно появлялись вблизи лагеря или занимались рыбной ловлей на протоках, бегущих в океан. Всех пятерых медведей одновременно никто не видел, но встреч с ними было так много, что ребята научились различать их по цвету шкуры и росту... Как-то не очень верилось в услышанное. Может быть их всё же меньше пяти? Куда нам столько... Многовато будет... Но один-то точно рядом крутится! Совсем рядом...

Договорившись спать чутким сном, мы, наконец, угомонились... Чуткость нашего сна оказалась явно недостаточной – мы проспали повторный визит медведя! Очевидно, он успел запомнить наш сахар и наше масло и решил вернуться. Оказалось, что колышек для него - не помеха, дверь подцепить когтем – плёвое дело... И – пир горой! На его беду миски, сложенные стопкой на столе, снова загремели на пол. Бдительные свердловчане подняли крик, к ним присоединились и мы... Из дверного проёма метнулась тень одного из славной пятёрки, в медвежьей пасти моталось что-то светлое... Подлый вор распорол пакет с сахаром, щедро посыпал им пол и выронил на пороге. Кроме того, он успел надкусить свёрток со сливочным маслом, оставив совершенно чёткие отпечатки зубов. В темноте он нам показался не таким уж и большим, но зубки впечатляли! Закрыв дверь и замотав проволокой пробой, мы отправились досыпать. Но, что это был за сон... Вздрагивали от каждого шороха. Просыпались, ворочались, не давая спать друг другу, разговаривали полушёпотом, делясь своими подозрениями и высказывая предположения.

Наступившее утро порадовало нас чистым небом, шумом океанского прибоя и величественной картиной бескрайнего водного пространства, накатывающегося на берег мощными валами, из которых то тут, то там торчали усатые морды нерп... Океан! Он увлёк нас настолько, что мы позабыли про ночные происшествия. В протоках помельче были видны небольшие группы горбуш, идущих против течения, иногда над водой даже торчал характерный горб самца горбуши... По Шумной шёл кижуч – изредка из воды выскакивали отдельные особи и плюхались обратно, пролетев метр – полтора... Очень низко, практически, над головой проносились табунки уток... И – никаких медведей!

Днём лагерь смотрелся несколько по-иному, чем ночью. Видавшие виды палатки... Навес над столом, едва прикрывавший от солнца, но совершенно бесполезный на случай дождя, подобного тому, под которым мы отсиживались на Кроноцком... Домик совсем маленький, обшитый вкруговую рубероидом, а местами и клочьями полиэтилена... В этом домике всё лето, пока действует туристический маршрут, находится сотрудник, который выдаёт каждой группе продукты, размещает их в палатках, отправляет в маршрут и поджидает следующую группу. К моменту нашего появления все группы уже прошли, сотрудник получил возможность наконец-то вернуться домой от этих надоевших за лето медведей, дождей и рокота прибоя. Продукты он забрал с собой, оставив по негласному таёжному закону пару коробков спичек, пачку соли, немного муки и сухарей... Чуть поодаль от домика наблюдалась огромная куча мусора, оставленного туристами, судя по всему, на протяжении не одного сезона. Палатки, очевидно, должны были забрать в скором времени, в ходе консервации таких лагерей.

Принявшись ловить кижуча, мы столкнулись с тем, что его совершенно не интересовали наши великолепные блёсны, забрасываемые с руки. Мы переходили с места на место, бросали поближе и подальше – результат в корне отличался от того, что мы имели на озере. Там голодный голец жил и охотился, в том числе, и на нашу блесну. А кижуч шёл на нерест, не отвлекаясь на какую-то там еду... Те кижучи, которых нам удавалось поймать с тридцатого – сорокового заброса, попадались случайно, делая угрожающий бросок, принимая блесну за нахального гольца, покушающегося на их икру... Да и ход лососей был довольно ленивый – основная масса к этому времени уже прошла.

К вечеру, вдоволь насмотревшись на красоты местного пейзажа, поудивлявшись диковинным находкам, выброшенным прибоем, перестав реагировать на уток, нахально пролетающих над головой, собравшсь в лагере, обменивались впечатлениями. Огорчало одно – медведей мы так и не увидели. Ни одного из пяти! У вечернего костра познакомились со свердловчанами поближе, попели. Оказалось, что и в Воронеже, и в Свердловске песни у костра поют, в основном, одни и те же, хотя именно от них я тогда впервые услышал песню «Осень катится...», которую и сейчас могу спеть... После ужина надёжно закрыли дверь в домик и отправились спать...

Ночью медведь появился снова. Услышав шум, решили не выходить, но и не до сна было, конечно... Судя по шуму, производимому медведем, сначала он направился к домику, но тут его ждало разочарование – дверь не поддавалась... Не по себе стало, когда он приблизился к нашей палатеке, повозился, почавкал... Что он там мог найти? Когда медведь удалился, от сердца немного отлегло. Насколько немного – трудно сказать, но - всё же... Странно было слышать, что медведь снова подошёл к нашей палатке, снова возился и чавкал! Дальше послышался грохот консервных банок – медведь решил провести ревизию мусорной кучи. Мы малость успокоились, поскольку он оставил в покое нашу палатку... Некоторое время спустя шум на мусорной куче затих. Ушёл, наконец? Нет – собрался уходить. Потом раздался странный громкий треск со стороны ближайшей палатки. И – тишина...

Долго ждали, что будет дальше, но не было слышно ничего, кроме ровного шума прибоя, который нас в конце-концов и убаюкал... Утро принесло нам сюрпризы. Стенка одной из палаток оказалась разорванной снизу доверху! Похоже, что медведь, войдя в неё через открытый вход, не стал утруждать себя поиском выхода... Вот вам и причина того громкого треска. Вторая новость: Виктор, выйдя из палатки, не нашёл своих яловых сапог! Оказывается, вечером он решил хорошенько смазать их маслом, чтобы они не пропускали воду. Сливочное масло, то самое, которое попробовал медведь, было забраковано ещё и потому, что за время наших странствий у него появился неприятный запашок. Медведю однако «сапоги в масле» понравились, ночью чавкал он, разбираясь, именно, с ними. Сапоги исчезли. Неужели он их съел? Вместе с подошвами? Там же микропорка, гвозди! Как же дальше Виктор пойдёт? Такую роскошь, как сменная обувь мы не предусмотрели...

Не сразу, но сапоги всё же были найдены. Левый сапог медведь оставил около мусорной кучи. Скорее всего, с ним он занимался во вторую очередь. Попробовав на вкус, медведь в двух местах прокусил носок сапога насквозь... Правый нашли не сразу - в кустах, довольно далеко от палатки на берегу протоки, наполовину в воде – его запросто могло унести в океан... Этот сапог оказался совершенно целым. Потом, уже в Воронеже, когда некоторые слушатели не верили нашим расскам, относя их к разряду баек, Виктор предъявлял тот самый левый сапог, после чего сомнения развеивались....

На третий день медведи, наконец-то, показались! Их было, действительно, пятеро и все они выглядели по-разному. Самый большой был настоящей медвежьей бурой масти. Шкура среднего была странно светлая – «грязный кофе с молоком», выглядел он очень неопрятно... А третий медведь, чуть меньше среднего был тоже стандартно-бурый. Медведицу с пестуном спутать с другими было просто невозможно. Как назло, каждый раз, когда медведи оказывались в непосредственной близости, у Виктора не было с собой «Зенита», а у меня - кинокамеры. Когда мы, бросив рыбалку, выходили на фотоохоту, медведи прятались, как будто сговорились... К вечеру стал накрапывать дождик, мы поужинали в одиночестве – свердловчане уже ушли. Спать легли пораньше, надеясь выспаться за предыдущие тревожные ночи, что нам и удалось. В эту ночь медведи не приходили.

Наступил последний день. Рыба нас уже не интересовала – всю с собой не заберёшь. Заранее просушили вещички, перенесли рюкзаки в домик, в котором решили переночевать напоследок. Я пошёл побродить по окрестностям, прихватив кинокамеру, и вот она – Удача! На противоположном берегу неширокой протоки рыбачил медведь. Неторопливо перемещаясь по берегу, он внезапно плюхался в воду, вылезал с рыбиной в зубах, раза три-четыре откусывал со спинки и отбрасывал рыбу. Такие объедки нам попадались на берегу и раньше, но теперь я видел это собственными глазами! Второй прыжок мне удалось заснять с начала до конца. Подзаведя пружину, я заснял перемещение медведя по берегу, и тут плёнка кончилась... Вскрыв камеру, торопясь и нервничая, стал заправлять другую плёнку, что-то сделал не так, камеру заело! Я предпринял новую попытку, руки тряслись, ничего не получалось... Такие кадры пропадают! Медведь, тем временем, спокойно перешёл на мой берег и остановился метрах в шести от меня, проявляя ко мне полное безразличие. Я стоял, как вкопанный, бросив мучать камеру, которая теперь могла пригодиться разве что для размахивания перед носом медведя, если бы он двинулся на меня. Убегать я не собирался, зная, что в любой ситуации худший вариант – показывать зверю спину. Неизвестно, сколько бы продлилось это противостояние, но на тропе появился Виктор, щёлкающий «Зенитом» моего медведя. Медведь, подпустив Виктора метров на пять, принял решение удалиться и осуществил свой маневр не торопясь, элегантно шагнул в сторону, кусты за ним сомкнулись, и вот он уже в протоке... С той поры хранится у меня снимок, на котором тропа с присевшим на задние лапы медведем, спокойно глядящим в объектив. А за ним, метрах в шести – я с кинокамерой в руках. Позировал нам бурый медведь, тот, который поменьше...

Вечером, поужинав, расстелили спальники на полу, закрыли дверь изнутри на щеколду и легли спать пораньше. Спали недолго. Разбудил нас медведь, пытавшийся открыть дверь. То ли он вспомнил про оставленный сахар, то ли ему захотелось опять утащить сапоги, то ли он пришёл попрощаться с нами. Кто знает... Стали колотить по кастрюле – не помогло. Высказали всё, что о нём думаем, не выбирая выражений – не уходит. Посветили в дверную щель фонариком – бесполезно. Поковыряв дверь, медведь несколько раз обошёл домик, попробовал его пошатать, махнул лапой по окошку, разодрав полиэтиленовую плёнку, заменявшее стекло, которое, очевидно, надоело вставлять из-за этих медведей... И, наконец, удалился. В «открытое» медведем окошко дохнуло йодистым настоем, стал слышнее рокот прибоя... Какое-то время мы, возбуждённые нахальным визитёром, пообсуждав подробности прошедшего дня, договорились уходить назавтра не задерживаясь. Впереди предстаяло два перехода и возвращение домой самолётом из Жупаново.

Утром медведи не вышли нас провожать... Только нерпы, покачиваясь на волнах, с любопытством разглядывали троих мужиков, согнувшихся под тяжестью рюкзаков, бредущих по тропе вдоль побережья в южном направлении и возбуждённо говорящих о чём-то своём. О чём они говорили, нерпам было не понять, но то и дело доносилось слово «медведи».