Как-то очень быстро, буквально, в несколько дней, в августе 1991 года в Вооружённых силах завершилась деятельность политических органов, но в те времена, когда я начинал служить, политотделы в частях работали во всю. Значительная часть занятий по командирской подготовке отводилась изучению трудов классиков марксизма-ленинизма и руководящих партийных документов, на семинарах обсуждались актуальные вопросы роли партии в строительстве Вооружённых сил Советского Союза, в победоносном завершении Великой Отечественной войны и в обеспечении обороноспособности страны в мирное время. Довольно часто практиковалось приглашение лекторов из всесоюзного общества «Знание», призванного не только вести распространение политических и научных знаний, но и способствовать коммунистическому воспитанию советских людей. На такой лекции весной семидесятого года уважаемый профессор одного из воронежских ВУЗов, приглашённый в военный НИИ, приводил нам множество примеров искажённого представления облика советского воина в западных СМИ и фильмах, снимаемых за «железным занавесом» о Второй мировой войне и о современной Советской Армии. Завершая лекцию, он пересказал сюжет из фильма, в котором наши офицеры-ракетчики показаны пирующими в блиндаже. За колченогим столом, в центре которого коптила керосиновая лампа, сидели лейтенанты в засаленных телогрейках с кое-как пришитыми погонами, на головах у них были небрежно надетые шапки-ушанки (одно «ухо» – вниз, другое – вверх), лица их были покрыты недельной щетиной, глаза слезились от дыма огромных самокруток, которые они сворачивали одну за другой, насыпая табак из вышитых кисетов... На полу около стола стояли огромные бочки с надписями «СПИРТ» и «ИКРА», из которых они то и дело зачерпывали алюминиевыми кружками питьё и деревянными ложками закуску... В топку печки-буржуйки периодически подбрасывал дрова солдатик, прислуживающий офицерам... Через щели бревенчатого наката время от времени сыпался песок, а при открывании двери, обитой мешковиной, врывались клубы морозного воздуха – надо полагать, что эта ракетная часть дислоцировалась где-то в Сибири и вокруг позиций бродили медведи... Выйдя из лекционного зала мы, офицеры Советской Армии, живущие в условиях достаточно комфортных и представляющие обстановку в ракетных частях, поухмылялись по поводу тупости пропагандистов, работающих на нашего вероятного противника, дружно включились в исследовательскую работу и социалистическое соревнование за звание «Передовика боевой и политической подготовки», а на другой день уже напрочь забыли про то кино.

Служба шла своим чередом. Кто-то занимался экспериментами, кто-то тасовал перфокарты, готовясь «прокрутить» на ЭВМ только что разработанную математическую модель, а кто-то корпел над страницами отчёта по НИР, или над статьёй в научный журнал. Но, служба – службой, а очередной отпуск должен состояться согласно графику! В том году в я решил полететь на Камчатку вместе с двумя моими сослуживцами, Виктором и Володей. Заранее купили билеты на самолёт, без приключений долетели до Москвы и вовремя ушли на Хабаровск. Летели часов восемь без посадки, с интересом рассматривая вживую то, что много раз видели на географических картах. По трансляции на салон периодически звучали названия мест, над которыми мы пролетали. Помнится, услышав про Тунгуску, я немедленно отреагировал частушкой:

Стюардесса в юбке узкой
Говорит: «Мы – над Тунгуской!
Посмотрите, что за вид, -
Там упал метеорит...»

Дальше были и другие частушки, в доброй половине которых упоминалась стюардесса, её томный взгляд и другие детали, подмеченные пытливым лейтенантским глазом... Когда стюардесса покидала проход между креслами, мы приникали к иллюминаторам. С десятикилометровой высоты удавалось рассмотреть только достаточно крупные объекты. Сибирские реки Иртыш, Енисей и Лена, как и полагается, выглядели внушительно. Горные хребты поражали завораживающей гармонией хаотического нагромождения каменных глыб и ослепительной белизной снежников. Меня удивили несколько идеально круглых озёр (скорее всего, они образовывались на заболоченной равнине – камышовые берега равномерно наступали со всех сторон). «Бескрайнее море тайги» в точном соответствии с известной песней выглядело, действительно, бескрайним, но, как я ни пытался прислушаться, оно мне ничего не «пело» - скорее всего, мешал ровный гул двигателей лайнера Ту-114, который доставил нас в Хабаровск точно по расписанию. Очутившись в зале аэропорта, мы были удивлены обилию желающих лететь самолётами «Аэрофлота». Оказалось, что дело не в рекламе, просто скопились пассажиры, ждавшие вылета отменённых рейсов... Застряли и мы в Хабаровске на двое суток. Самолёты стали понемногу вылетать, но скопилось столько пассажиров, что спать устраивались не только на полу, но и на ступенях лестницы, сбоку – у стоек перил (голова – на верхней ступеньке, а тело – на ступеньках, расположенных ниже). Такого я никогда в жизни не видел! Мы расположились относительно комфортно: успели занять место на бетонном полу на втором этаже, расстелили палатку, на неё уложили спальники и по очереди ходили в справочное бюро или в буфет – перекусить...

На Камчатку летели самолётом Ил-18. Намаявшись в хабаровском аэропорту, проспали, практически, весь полёт. Разглядывать стюардесс или однообразную водную поверхность Тихого океана не было ни малейшего желания. Дальше предстояло беглое знакомство с Петропавловском, а ночь мы провели на гидрографическом судне ВМФ, на который нас определил дальний родственник Виктора. Утром следующего дня нам удалось на «кукурузнике» Ан-2 добраться до Кроноцкого озера, на берегу которого мы разбили палатку и решили устроить торжественный ужин по поводу благополучного прибытия в пункт начала нашего похода по Камчатке.

Расположившись у костра на ворохах упругих веток кедрового стланика, мы разлили по алюминиевым кружкам спирт, выпили и стали закусывать, чем Бог послал... На скатерти-самобранке (куске полиэтиленовой плёнки) были разложены розоватые ломтики сала, заготовленного ещё в Воронеже, стояла маленькая баночка с икрой диковинной рыбы минтая, купленная в Петропавловске, в центре стола – большая миска с красной икрой, приготовленной только что (выйдя к берегу озера, мы довольно быстро наловили вполне приличных по размеру гольцов, некоторые из них были с икрой), в десятилитровом котелке стыла уха, сваренная из голов и хвостов пойманной рыбы, а на сковороде красовались аппетитно подрумяненные куски тех же гольцов. Небо над нами было усыпано крупными звёздами, навстречу которым летели искры костра, в отдалении виднелся силуэт Кронрцкого вулкана... Стояла тишина, изредка прерываемая плеском рыбы на озере и стуком сдвигаемых кружек... Друзья между тостами покуривали, блаженствуя полулёжа у импровизированного стола, дым их сигарет смешивался с дымком костра... Что уж там и в какой последовательности говорили, провозглашая тосты, в точности не помню, но, конечно, выпили за успешное прибытие, за тех, кто остался дома, за хорошую погоду, которая должна быть на всём протяжении нашего маршрута. Отметили явное превосходство нашей самодельной красной икры над серой мелкой слишком солёной икрой минтая, отведали по мисочке ушицы и не отказались от добавки, и сальце пошло, и жаренный голец оказался отменным на вкус... В маленьком котелке забулькала вода для чая – пора было заканчивать трапезу, так как погода резко ухудшилась – звёзды закрыло тучами и стали срываться первые редкие капли дождя...

Чай мы всё-таки успели выпить, но скатерть-самобранку складывали уже в спешке – дождь припустил не на шутку... Разместившись в своих спальниках в палатке, ещё какое-то время поболтали под шум дождя, вспоминая наши мытарства в Хабаровском аэропорту, первый пеший переход по дороге, которая привела нас к озеру, непролазные бескрайние заросли кедрача по обеим сторонам той самой дороги... Посетовали на то, что в палатке тесновато...

- Жаль, что в палатке нельзя курить... – неожиданно выдал Володя и продолжил - Вот бы сейчас пару раз затянуться и – на боковую...

- Как в кино – ни с того, ни с сего изрёк Виктор.

- В каком таком кино? – попытался уточнить я, не видя никакой связи с тем, что происходит, или с тем, что предшествовало этой ночи.

- Ты, что не был на той лекции, когда нам про фильм рассказывали, там офицеры спирт - кружками, а икру - ложками... Смотри, как всё сходится: три лейтенанта Советской Армии, небритые, одетые в какие-то брезентухи, пьют, икрой закусывают... – напомнил Виктор, добавив - Правда, у нас вместо буржуйки - костёр, а вместо блиндажа – палатка.

- Ага, там у них ещё глаза были красные, слезились от дыма... – вспомнил Володя и, рассмеявшись добавил – А у нас глаза не слезятся, никакого снега, никаких медведей и без солдатика мы со всеми делами управляемся!

Про глаза Володя, как в воду смотрел! Дождь, начавшийся ночью, не переставая, шёл ещё двое суток. Мы спасались от дождя в палатке, периодически вылезая из неё, чтобы погреться у костра и подсушить одежду, но мокрые ветки кедрового стланика горели крайне неохотно, костёр, к которому мы жались, выбравшись из палатки, нещадно дымил, и к исходу второго дня наши глаза покраснели и стали слезиться... Спирт - кружками, икра - ложками, недельная щетина, красные глаза – всё сходилось! А дальше и самокрутки, и снег, и медведи появились... Как в кино.