Главная страница сайта "Точка ZRения" Поиск на сайте "Точка ZRения" Комментарии на сайте "Точка ZRения" Лента новостей RSS на сайте "Точка ZRения"
 
 
 
 
 
по алфавиту 
по городам 
по странам 
галерея 
Анонсы 
Уланова Наталья
Молчун
Не имеешь права!
 

 
Рассылка журнала современной литературы "Точка ZRения"



Здесь Вы можете
подписаться на рассылку
журнала "Точка ZRения"
На сегодняшний день
количество подписчиков : 1779
530/260
 
 

   
 
 
 
Муравскене Илона

Шесть секунд
Произведение опубликовано в 98 выпуске "Точка ZRения"

Время остановилось. Насколько?

На час или два?

Возможно, всего лишь на шесть секунд.

Но тебе, конечно же, хотелось бы, чтоб навсегда, я знаю.

Потому что, когда приходит весна, время бежит не по дням и не по часам, а по минутам и секундам. Невозможно поймать его, удержать, уловить край пышного зеленого платья, потому что оно уже больше не останавливается у ларьков, чтобы купить сигарет. Чтобы, пряча огонек в ладонях, на мгновение оступиться и сделать что-то не так. Почувствовать, как что-то важное растекается в нем, скользит по венам, останавливается где-то у сердца, плачет неслышно, отступает , шагает молча, стонет бесшумно. Кажется, даже вздыхает.

Потому что шесть секунд- это время полета пули.

Успеет или не успеет?

Вжав голову в плечи, бежать по площади, не оглядываться. И даже не бояться, что пуля догонит. Толкнет куда-то в затылок, в плечо, под лопатку, и ты, повернув ко мне осунувшееся лицо, охнешь, просыпаясь.

– Доброе утро, герой! – встречу тебя с улыбкой.

И солнце вспыхнет на небе красной точкой.

Утонет в белых ладонях ползущих облаков. Вздрогнет на секунду в одну из шести? распахнется прямо навстречу пуле- упадет куда -то ( в пух и в прах), откинется на подушки, проваливаясь в холод и темень. Завяжет узелок на память, чтоб не забыть, запомнить именно таким и такой.

– Ведь это всего лишь сон, да? – глянешь , чуть прикрыв ресницы. – Ведь пуля-дура, правда?

– Конечно, - пожму плечами.

Вдохну ветер через открытую форточку.

А пуля нырнет под кожу и, запыхавшись, выудит из кармана приговор. Развернет белую бумагу с печатью, высморкается в длинный рукав рубашки, ( фи!) и хрипло выговорит в рупор:

– Бедняга! Он так и не понял, что умер. И зачем ему университеты ? Ведь это же так просто взять и сдохнуть. Главное, не оставлять долгов и детей-сирот. Долги обязательно повесят на родственников, а детей растолкают по приютам, как котят. У каждого свое хобби, разве неправда? И лучше учиться стрелять по бутылкам. Так будет надежней.

Усмехнется, снимет, наконец, рубашку, останется в одной майке, смахнет длинную косую челку.

– И кто тут дура, а? Лучше свари кофе, а то я замерзла. Слишком долго летела, забила легкие гарью. Теперь практически нечем дышать.

Она усядется прямо под сердцем, поморщится, закурит сигару, придвинет пепельницу. Обернется на меня, усмехнется, качнет ногой в лакированной туфельке. Выплюнет сгусток крови.

Грязные ручьи подтаявшего снега подступят прямо к ногам. Она подожмет ноги, зажмурится.

– А как хотелось бы поехать к морю – скажет, не оглядываясь. – Загорать где-нибудь в Ницце на пляже. А тут всего лишь шесть секунд на разговор с Богом.

Когда набухшие почки вербы царапают стекло.

Отодвигаю вазу, сажусь напротив, подпираю голову кулаками, смотрю, не мигая, даже улыбаюсь глупо.

– Весна, а в колодце замерзла вода – выговорю ей прямо в губы. – Что делать? Мы хотели построить замок, а выстроили обычный сортир. Но даже туда по утрам очередь.

И она неожиданно засмеется. Захохочет противно, тонко, повизгивая, давясь дымом, разбрызгивая кровавую слюну. Откинется на спинку кресла, обхватит живот руками, из глаз потекут слезы.

Она сойдет с места, и сердце , вздохнув, забьется, я услышу, как где-то в настенных часах отзовется его стук – тик-так.

Слишком громко.

Но она не услышит, я тихонько закрою ей глаза руками и увижу тебя.

На шесть секунд.

Я успею.

Я смогу.

– Главное, не умирай, ладно? Перетерпи.

Я буду носить тебе в больницу апельсины и дамские романы в мягких переплетах. Буду варить бульоны и жарить котлеты. А однажды, принесу птицу. Самого обычного Феникса.

Ты станешь держать его на подоконнике в клетке, и он будет петь тебе песни. И кормить ты его будешь хлебом. Будешь оставлять кусочек от обеда, крошить на блюдце и бережно вкладывать в клюв.

– Ты не умрешь, правда?

Ведь шесть секунд разбухнут от горячего воздуха. Выпрыгнут из легких, пройдутся по комнате, ( нет, не успеют!), зажмут уши от колокольного звона Святой Анны.

Город.

Солнце вспыхнет от яркого света электрических лампочек. Оно будет вскрикивать, как от боли, будет стонать долго и протяжно. На ходу вливаясь в обнаженное тело, как будто лезвием по коже.

География тела.

Останавливаясь на диагоналях души, вспоров иглой вену до самого конца, впрыскивая в темную глубь эфирную жидкость. Идти по запаху тела.

Ведь я знаю тебя наизусть.

Тяжело охая, расстегивая джинсы, пуговицы, какие- то замки, ремешки и крючки, разрывая нерв- по очереди каждую ниточку.

– Неправда.

Не разжав пальцы, вдыхать запахи и звуки.

– Ведь ты не напишешь об этом, правда? – почти спрашиваешь.

– Конечно.

И улыбаюсь, прячусь в раковину не равновесия, отыскивая убежище среди громоздких метафор.

Шесть секунд.

Я успеваю.

И читаю на ночь Библию, учу наизусть заповеди, замечая, как у самых ног расступается море, уходит и тает, оставляя лишь шипящий песок у самых ступней.

– Не умирай только, ладно?

Конечно, но провожаю до самых ворот с оркестром. Сгорбившись, сижу под тяжелым платком, курю до бесконечности, глотаю дым и кофе.

– Это же любовь просто..!

Такая бессердечная, структурально озабоченная композиционным фоном. Мне незачем верить в Бога, насильно встав на колени в тесной деревянной каморке, даже не различая за шторой лица священника.

– Niech bedzie pochwalony Jezus Chrystus …*

Пойду по талому снегу.

И мрачная фигура монаха встретит меня у Святых ворот. Он звякнет ключами на поясе, поманит пальцем, прошепчет в самое ухо:

– А в рай не хочешь? Там ангелы поют песни, а Бог играет на виолончели. Не веришь? Посмотри в зеркало!

Ведь, действительно, было зеркало.

Старое, резное.

Жило и отражало людей, будто выворачивало наизнанку вместе с радостями и бедами, оно манило в себя, приглашая поплакаться в жилетку, громко высморкаться в носовой платок, может быть, даже зарыдать в голос, пугая тишину резкими звуками.

Зеркало существовало и пило на брудершафт, заливисто хохоча, переходило на шепот и робкий поцелуй в конце коридора.

Оно скрывало пробелы и горячий шепот у самого уха:

– Подними ножку повыше, девочка.

Совсем робко, ломая каблук о скользкий кафель на полу, упираясь головой в горячий змеевик на стене.

– А ведь совершенно ничего нового! – выходя и одернув юбку. – Абсолютная мышиная возня.

Но каждый раз смотрю на часы, срываясь с головокружительной высоты вниз, вспоминая, как за спиной шумели крылья.

Неуклюже распластавшись на льду под бойкое улюлюканье толпы, закрыв голову руками, подставляя пальцы под удары.

– Что ж , Брут, и ты с ними! – усмехнусь разбитыми губами.

Стрелки на разбитом циферблате замрут на мгновение.


Пять или шесть.

– Kocham ci! **

Черное дуло разевает пасть, и, я, вдавливаясь в стену, нажимаю курок.

Осечка! ….

Примечания:

* Слава Иисусу Христу!
** Люблю тебя!


<<<Другие произведения автора
(2)
 
   
     
     
   
 
  © "Точка ZRения", 2007-2024