- Когда ты себе уже Интернет подключишь? 
- А зачем? Это или для очень богатых бездельников, или для сильно любопытных, или если по делу надо. А мне зачем? – отмахивалась Татьяна. 
- Дурочка, - смеялась Маришка, - это же так интересно, такой простор для общения! 

Маришка смеялась заразительно: собирала вокруг выпуклых глаз «гусиные лапки», морщила нос и открывала в улыбке изрядный недостаток зубов. «Вот безалаберная! – думала про подругу Татьяна. – Лучше бы зубы сделала, чем деньги на ерунду тратить.» Маришка и вправду была безалаберная, но жизнерадостная и авантюрная. Её любопытство не давало ей покоя, заставляя то пускаться во все тяжкие, меняя место работы, то брать кредит на покупку неизвестно чего, которое служило ровно в течение гарантийного срока, а потом ломалось и пылилось, захламляя и без того маленькую квартиру, то рожать детей по страстной любви. 

Татьяна, не в пример подруге, была дамой серьёзной, примерной женой и матерью. Она всячески старалась подражать своему мужу Анатолию – мужчине основательному и работящему. Поэтому просто выбивалась из сил, пытаясь принести в семейное гнездо как можно больше полезных во всех отношениях бумажек с водяными знаками и разными степенями защиты. Ради этого пришлось бросить рисовать. А как они мечтали в художественном училище стать великими! Ну если не великими, то выдающимися, сказать новое слово в искусстве, затмив Кандинского, Пикассо и Дали. «Господа, мы гении!» - это был их девиз, провозглашённый однажды на студенческой попойке патлатым и странным Леонидом, потомственным художником, нервным и умным пареньком, которого за глаза кликали Достоевским. 

Теперь, спустя много лет, если Татьяна бралась за карандаш, то почти сразу же отбрасывала его с брезгливостью: на листе вырисовывалось совсем не то, что представлялось мысленному взору, линии были беспомощны, штрихи неверны, позы неестественны… Ощущение собственного художественного бессилия приводило в бледное бешенство. А ведь когда-то говорили, что у неё талант! Её школьные и студенческие работы ездили на международные выставки, ей завидовали, ею восхищались. Затем очередная любовь до гроба в 19 лет, скоропалительное замужество, и жизнь кончилась. Её жизнь. 
Как-то однажды Маришка показала ей в Интернете любопытный сайт, где разные художники демонстрировали свои картины – кто сканированные рисунки, кто компьютерную графику, кто цифровые фотографии полотен. Татьяна заинтересовалась и восхитилась: вот оно, новое слово в искусстве, какие необычные сюжеты и темы, какая заманчивая и недоступная техника! Её пришлось с горечью признаться себе, что сама она так бы не смогла. Но каждый раз, приезжая в гости к неунывающей Маришке, Татьяна обязательно залезала на арт-сайт и часами жадно разглядывала выставленные там работы, читала комментарии к ним,  растравляя себе душу завистью и сознанием собственной бездарности. 

- И ты ещё говоришь, что тебе не нужен Нэт? – подтрунивала над ней Маришка. 
-Да отстань ты, - досадливо отмахивалась Татьяна, - ну зачем он мне? 
- Картинки бы свои выставила, - лукаво подначивала подруга. 
- Да не рисую я уже сто лет! 
- Ага, а у кого папочка зелёная в столе лежит? 
- Ты что? С этим только позориться! В детсаду за такие картинки и то засмеют. 

Маришке мало было самой по жизни ввязываться в авантюры. Ей обязательно нужно было растормошить подругу, которая казалась ей со времён замужества слишком уж серьёзной и зацикленной на семье. «Эх, ложка в бане – не посуда, баба девке – не подруга», - удручённо думала Татьяна. Она по-доброму завидовала Маришкиному лёгкому нраву, удивляясь, как та не тяготится безмужием при наличии двоих детей. Сама Татьяна так не смогла бы: ей нужны были защищённый тыл и уверенность в завтрашнем дне. Всё это исправно обеспечивал Анатолий. Правда, розовые очки, сквозь которые Татьяна поначалу на него смотрела, с годами изрядно потёрлись и посерели, но всё-таки муж был надёжным и основательным, как причальный кнехт. Да и лет вместе прожито немало. 
Затем случилось несколько событий подряд – счастливых? несчастных? – кто разберёт? Родственники подарили их сыну на день рождения Интернет-карточку на 20 часов, которые закончились подозрительно быстро, хотя в Сеть они ходили только всей семьёй и старались время понапрасну не тратить. «Хакеры воруют, - почти равнодушно пояснил ребёнок, - взламывают коды доступа и воруют время. Да ещё и вирусы запускают.» Татьяна негодовала на неведомых хакеров и недоумевала, как же быть. «Выделенку нужно ставить, - резонно заметил сын, - и не обворуют, и платить дешевле, и телефон свободен.» Татьяна задумалась. 

Другим событием стала неожиданно подвернувшаяся халтура: ей позвонила заведующая ДК, с чьей дочкой Татьяна в детстве играла во дворе, и предложила срочно нарисовать афишу для собрания ветеранов, потому что штатный художник-оформитель лежал в больнице. Заплатили очень прилично по Татьяниным понятиям, и она решилась: позвонила местному провайдеру,  и через день уже наслаждалась любимым арт-сайтом в своём собственном компьютере. Затем появилась новая игрушка – ICQ, ласково именуемая «аськой», и Татьяна с удивлением обнаружила массу интересных собеседников в Интернете. Один из них оказался художником, чьи нежные и милые пейзажи она не раз видела на сайте. Татьяна обрадовалась ему, как старому знакомому, и рассказала, что она тоже художница, правда, в прошлом. Сергей выслушал её сетования на утрату техники и предложил попробовать себя в компьютерной графике – сам он творил только так. Посоветовал и программы: пэйнт-браш – самая примитивная, корел-дро, фри-хэндс, но лучше всего – Фото-Шоп. Его можно скачать из Сети. 

- Сынок, скачай мне из Нэта Фото-Шоп! – молила Татьяна. 
- Ага, он 4 часа будет скачиваться, - отнекивался потомок, но всё-таки нашёл программу и запустил загрузку. 

Результаты удручили: как работать с программой, Татьяна, естественно, понятия не имела. Тогда надёжный и экономный Анатолий преподнёс ей на день рождения самоучитель по работе с Фото-Шопом. Подарок обрадовал Татьяну больше, чем брильянтовое колье (которого ей никто не подарил). Она принялась усердно штудировать самоучитель и восторженно демонстрировала домочадцам свои первые «шедевры»: пропущенные через разнообразные фильтры фотографии своих Интернет-знакомых, наложенные на всяческие пейзажи. «Да-да, замечательно», - равнодушно хвалило семейство и вновь утыкалось в тупой боевик в телевизоре. 

Рисовать не получалось. Она не понимала, как и что нужно делать. Самоучитель тоже помогал мало. «Видимо, я всё-таки бездарность», - решила для себя Татьяна, с горя включила пэйнт-браш и нарисовала то, что видела из окна – серые бетонные коробки, плывущие над ними облака и дымы из труб завода вдалеке. Картинка получилась убогой и схематичной. Тогда Татьяна открыла её в Фото-Шопе  и сделала то, что уже умела – пропустила через фильтр, потом через другой. Картинка ожила и заиграла. «А что если попробовать портрет?» - портреты она любила больше всего. Несколькими штрихами она набросала на экране черты своего лица и потащила в Фото-Шоп. Фильтр, другой – и автопортрет стал графично-закончен и оригинален. 
Несколько дней работа кипела: пэйнт-браш – Фото-Шоп. Татьяна зарегистрировалась на своём любимом арт-сайте и выложила туда все результаты недельных трудов: около трёх десятков рисунков. На каждый рисунок получила по несколько восторженных откликов. Нужно было отвечать, забегать на странички комментаторов, оставлять свои  впечатления. Особенно бурная переписка завязалась у них с Сергеем – и на сайте, и в аське. 
Анатолий стал проявлять недовольство: «Почему ты всё время клацаешь? Я спать хочу, а ты мешаешь!»  Татьяна ощущала, что в муже говорит ревность к её новому увлечению творчеством: 

- Конечно, тебе не нравится, что я нашла себе друзей по интересам, а не только кружусь вокруг кастрюль, тебя же моя творческая жизнь никогда не интересовала! 
- Твоё дело хозяйство вести, а не в Интернете по ночам шариться! – сердито отвечал муж, поворачиваясь на другой бок и закрывая ухо огромной тяжёлой подушкой. Татьяна продолжала клацать. 

Потом опять позвонили из ДК и предложили оформиться на постоянную работу. Обязанностей было немного, зарплата сносная, и Татьяна согласилась: для того, чтобы малевать афиши, её нынешних способностей хватало, при этом оставалось достаточно времени для рисования и освоения Фото-Шопа. Постепенно  она научилась пользоваться его инструментами и отказалась от пэйнт-браша. 
Маришка ликовала: 

- Вот видишь, а ты не хотела Интернет подключать! Посмотри, сколько у тебя поклонников, ты становишься известной! Разве это не здорово? И рисовать начала! Я так рада за тебя! 

Татьяна и сама была рада: в её жизни мужниной жены появилась новая грань, новая нота, принадлежавшая только ей. Послушная мышка выводила на экране чистые, чёткие линии, складывавшиеся в цветы и пейзажи, в черты портретов, в силуэты людей и животных. Каждая новая картинка встречалась на арт-сайте дружным хором славословий. Сергей просто усердствовал в похвалах. Они переписывались по аське буквально целыми днями. Однажды он прислал сообщение: «Танька, я тебя люблю!» 

Этого она боялась больше всего: живут в разных городах, у обоих семьи, но противиться виртуальному обаянию этого человека она не могла. «Серёжка, Серёженька!» И рванула в его город первым же поездом. 

Он не встретил её на вокзале. Он не брал трубку, когда она звонила, не отзывался на её смс-ки. Татьяна просто не знала, что думать, что делать… Вернувшись домой, она завернулась в плед и целый день просидела недвижно, в прострации. Не хотелось ни рисовать, ни есть, ни отвечать на телефонные звонки. Она даже не сразу заметила, что муж не вернулся домой после смены. Когда он позвонил ей на мобильник и сказал: «Я больше с тобой жить не буду», - она смогла ответить только: «Да, конечно, хорошо», - и снова погрузилась в глубину безмысленного и бесчувственного отупения. Когда ей захотелось есть, она с трудом поволокла ноги на кухню, не замечая, что плед, в котором она  пребывала уже второй день, подметает за ней не слишком чистый пол коридора. На кухне она открыла холодильник, достала какие-то продукты и совершенно равнодушно прожевала и проглотила их, даже не почувствовав вкуса. Потом села за компьютер и стала рисовать. Рисунок за рисунком, час за часом, штрих за штрихом. Чудовища Гойи по сравнению с рождавшимся циклом были жалкими страшилками из комиксов для детей дошкольного возраста. Цикл получился большой – около шестидесяти рисунков. Сперва она выполнила их в чёрно-белой гамме, потом подумала и сделала охряно-сепийный фон и только глаза чудовищ оставила белыми – страшные, не знающие жалости белые глаза с чёрными точками зрачков. И на каждом рисунке, то в нижнем углу, то под пятой чудовищ, то в их когтистых лапах был скрюченный человекоподобный силуэт с искажённым мукой подобием лица и заломленными в горе подобиями рук. Цикл Татьяна назвала «Автопортрет страдания» и выставила на арт-сайте. В тот же день под каждым рисунком болталась борода восторженных рецензий от собратьев по сайту. 

На девятый день после её неудачной поездки от Сергея пришла смс-ка с извинениями, заканчивавшаяся словами: «Если ты захочешь поставить точку в наших отношениях, я всё пойму и приму». «А ты хочешь её поставить?» - спросила Татьяна. Ответа не последовало. 

Она позвонила. Сергей не снял трубку. Не появлялся он и в аське. Зато Алексей, ещё один знакомец Татьяны по арт-сайту, устроил ей в аське отчаянную и неожиданную для неё головомойку: 

-Татьяна, что за дрянь ты вывесила? Я имею в виду «Автопортрет страдания». 
- Отстань, у меня депрессия. 
-Ну и что? Кому интересна твоя депрессия? С твоим талантом ты просто обязана нести людям свет, рассказывать им о мире, о его красоте, а ты тиражируешь себя во всех ракурсах! 
- Где я свет возьму? У меня депрессия. Плохо мне. 
- Ну и пусть плохо! Ты не имеешь права видеть в мире только себя! Ты ДОЛЖНА, пойми, ДОЛЖНА даже из глубины депрессии видеть что-то большее и лучшее, пусть и не принадлежащее тебе! Вот тебе весь мой сказ! 

Алексея Татьяна уважала и за его картины, и за характер, а потому разговор в аське заставил её крепко задуматься. Следующей её картинкой стала «Философия весны». Если бы существовало понятие «компьютерная живопись», то именно так следовало назвать это произведение – не столько яркое, сколько жизнерадостное  и гармоничное, вроде бы предметное, но и глубоко символистическое и философское. На сайте картинка появилась с посвящением Алексею. 

- Спасибо, конечно, но я здесь ни при чём, а вот ты просто молодец, умничка! – радостно откомментировал Алексей. 
- Нет, Лёшка, это твоя заслуга, спасибо тебе. 

Татьяна просто светилась: она понимала, что «Философия весны» - лучшая из её работ, настоящая творческая удача. С тех пор она рисовала ежедневно, готова была даже спать за компьютером или вообще не спать, поднакопила денег и издала небольшой альбом своих компьютерных рисунков. Работа в ДК не сильно обременяла, хотя и не слишком щедро обеспечивала. Правда, иногда знакомые заказывали Татьяне нарисовать портрет по фотографии, зная, что портретистика – это её конёк. Татьяна бралась, потому что это была дополнительная денежка, но результаты повергали её в уныние: лица выходили неживыми, кукольно-гладкими и усреднёнными, но заказчикам нравилось, они платили, а потом рекомендовали Татьяну своим знакомым: и рисует, дескать, хорошо, и берёт недорого. Но саму Татьяну портреты людей больше не интересовали – ей хотелось нарисовать портрет мироздания, портрет Бога, и она отдавала этому все усилия. Она заполонила результатами своих ежедневных трудов не только любимый арт-сайт, но и несколько других, на которые её навели виртуальные друзья. На каждом новом сайте находились новые друзья, и Татьяна была полна творчеством и общением. 

Теперь своих прежних друзей из реальной жизни Татьяна стала видеть реже, а некоторых так и вообще сторониться. Она быстро уставала от разговоров о семейных и служебных проблемах, о бытовых трудностях, ценах на продукты, о болезнях детей и житейских курьёзах. Зато могла взахлёб рассказывать о жизни в Интернете, о творческих дискуссиях вокруг того или иного рисунка и не понимала, как можно слушать об этом только из вежливости. Даже с Маришкой и «Достоевским» она предпочитала теперь общаться в аське, хотя они и разделяли её интересы. 

Одиночество почти не тяготило её – она верила во всемогущество Интернета, особенно после прочтения нашумевшего бестселлера Януша Вишневского «Одиночество в Сети», который ей подсунула почитать Маришка. Ведь нашли же друг друга герои, жившие в разных странах! Да, их история закончилась плохо, но у неё-то, у Татьяны, всё будет хорошо: мужа теперь нет, зато есть Фил, или Филька, - Димка Филимонов. Ну и что, что он в Италии? Зато они общаются в аське каждый день, он прислал ей целую галерею своих фотографий, он такой смешной и добрый, он такой разносторонне одарённый, он уверен в её гениальности, о чём твердит ей при каждом удобном случае, он её просто обожает! А уж она, Татьяна, как его любит! А ещё есть друзья, настоящие, которые не бросят – Гена и Славка. Гена делил своё время между управлением бизнесом и компьютерной графикой. На сайтах он слыл скандалистом и ругателем, разнося в пух и прах творчество почти каждого художника-виртуала. Но Татьянины картины хвалил почти все. Татьяна же боготворила и Генку, и его творчество. Славка был гитаристом в каком-то эстрадном ансамбле и в свободное время баловался виртуальными рисунками. Его Татьяна любила за мягкость и незлобивость. Правда, жили оба друга не в Москве, а в Новосибирске, но всё-таки они умудрились познакомиться с Татьяной лично, когда наведывались в столицу по делам. Так почему нужно считать невозможной встречу с Филом? 

Так она и прожила два года – в творчестве и в ожидании личного счастья. Но творческий подъём на то и творческий подъём, чтобы за ним наступил спад. Татьяна заметила, что темы и образы у неё стали повторяться, что всё мучительнее выискивать новые идеи для воплощения, и хотя её по-прежнему хвалили на сайтах, сама она была собой недовольна. Ей казалось, что она уже всё мироздание зарисовала по фрагментам, но это были именно фрагменты, кусочки, осколки, а ей хотелось, но так и не удалось создать целостный портрет. Просто портреты или пейзажи её не устраивали – только философия в графике и цвете. Чего-то не хватало в мире, в Фото-Шопе или в ней самой? А тут ещё из Италии по аське пришло от Фила: «Танюшкин, поздравь меня – я женюсь!» 

- А как же… как же мы? Как же я? Мы же полтора года… 
- Танюшкин, ну ты же понимаешь, это же Нэт, это же не жизнь. Ну, ведь мы же друзья. 

Две недели Татьяна рыдала, умоляла Фила, скандалила в аське, выкуривала двойную норму сигарет, выпивала каждый вечер по бутылке вина. Фил отключил аську, на прощание повторив, что Нэт – это не жизнь. 

Не жизнь… Вот и Маришка говорит (правда, совсем по другому поводу), что сеть и реал нужно разграничивать, резонно так говорит, что совсем на неё непохоже. 

А если у неё нет другой жизни? Малевать аляповатые афиши для ДК – это жизнь? Перерисовывать на бумаге фотографии незнакомых людей за копейки – это жизнь? Бегать по магазинам и сетовать на цены, обновлять мебель в квартире и шмотки в шкафу – это жизнь? Для чего такая жизнь? 

Что хорошего в реале? Да, есть альбом её рисунков (созданных на компьютере), да, прошла персональная выставка (компьютерная графика) – даже цветочки подарили восторженные поклонники. И всё. Она даже зарисовала эти цветочки (в Фото-Шопе, разумеется), только вешать на сайты картинку не стала, не по чину ей цветочки-василёчки рисовать. А что если?... 

Татьяна взяла бумагу и карандаш, стала наносить на лист штрих за штрихом, время от времени поглядывая на букет лилий в вазе, щурясь и наклоняя голову то к правому плечу, то к левому, как делают щенки, когда их что-нибудь удивляет. Работа увлекла её, она даже забыла о вероломстве своего итальянского возлюбленного. Когда рисунок был закончен, Татьяна отставила его к стене и критически оглядела. Вместо нежных, плавно изогнутых лепестков лилий на листе висели вялые тряпки, ваза несколько скособочилась и напоминала не изящное произведение чешских стеклодувов, а неудачно слепленный комок теста, а бархатистые тычинки цветов вообще выглядели кусочками дерьма. Татьяна скомкала рисунок и отшвырнула в сторону. Позвонила «Достоевскому»: 

- Лёня, приезжай, ты мне очень нужен. 
- Извини, Танюха, я не могу сейчас – у меня гости. Как-нибудь в другой раз. 

Позвонила Маришке: 
- Мариш, ты не можешь ко мне приехать? 
- Ты что, забыла? У меня же сегодня выставка карикатуристов, там и мои работы есть! Поехали со мной? Давай, Танька, хоть от экрана отвлечёшься, а то совсем как муха в паутине. Во всемирной. Гыгык! 

Больше звонить было некому. Татьяна повернулась к монитору и зашла на арт-сайт. Нашла там свою «Философию весны» и уставилась на неё невидящим взором – белыми глазами чудовища со злыми точками зрачков.