... Дважды за один год приходилось выполнять очень грустную миссию - сопровождать тела погибших солдат на Родину. Обычно направляли три человека : офицер или прапорщик и с ним двое солдат срочной службы. Так было и в тот раз... Прощание на плацу. Сослуживцы погружают этот страшный и грустный груз в укрытый тентом автомобиль "ЗИЛ - 131" и... в последний путь - домой...
  
   Если родители и родственники погибшего сержанта Воронцова приняли это как свой крест и свою судьбу, то деревня рядового Краюхина, куда мы доставили его тело в цинковом гробу, приняла нас, можна сказать, в штыки. Это был тот распространенный в армии случай не боевых потерь. Во время буксировки автомобиля ЗИЛ-131 другим, трос, не выдержав нагрузки, лопнул и извиваясь в воздухе змеёй хлеснул солдата Краюхина по лицу, разрубивши его.
   Подьехав к зданию сельского совета, оставив солдат у машины, я обратился к председателю за содействием. В ответ гробовое молчание. Оказывается погибший Краюхин его племянник. Всего три месяца назад они всем селом провожали парня в армию. Пока я пытался найти общий язык с работниками сельсовета, пока дозвонился в районный военный комисариат, прошло минут двадцать. Деревня маленькая и новость, что привезли тело Краюхина облетела ее жителей мгновенно. Когда, спустя полчаса, я вышел на крыльцо сельсовета, то машину с телом погибшего окружала толпа мужиков, баб, детишек. Кто-то из них, уже за полы кителя вытягивал из машины водителя, говоря при этом :
  
   - Сейчас ты нам раскажешь правду о том, что случилось.
  
   Увидев меня, толпа оставила в покое солдата и колыхнулась мне на встречу. Послышались возгласы :
  
   - А, старлей. Погубили парня, а теперь приехали водку жрать. Убирайтесь вон отсюда, пока целы, а то мы за себя не ручаемся.
  
   Истерический женский вопль взвылся над толпой :
  
   - Лучше бы это ты лежал в гробу, а не мой неповинный ребенок. А что б тебе ...
  
   Далее слышались такие проклёны, что волос на голове подымался дыбом. Выручили, подъехавшие на УАЗе работники районного военкомата и наряд милиции. Толпа немного приутихла, но не подчинялась ни требованиям, ни просьбам как представителей военкомата так и милиции. Не обращая на нас внимание, мужчины, открыв борт, взяли с кузова автомобиля тяжелый цинковый гроб с телом покойного и обступив его со всех сторон, понесли к его родному дому.
  
   А мы, однополчане Алексея - как чужие, брели за этой похоронной процессией, которая несла покойника не от дома, а к дому. Пришли. Гроб занесли в дом, а нас не впустили. Я очень переживал, что родные вскроют гроб, что согласно инструкции запрещалось. Наступил вечер. Никто из родных, которые готовили на завра похороны и поминальный обед, не подал нам и кружки воды. Так и провели мы ночь на улице, напротив дома Краюхиных, по очереди дремя в автомобиле и куря сигарету за сигаретой. На востоке посветлело, наступал рассвет. Я вошел в дом. В комнате возле гроба сына сидел уставший, убитый горем отец. Он с болью посмотрел на меня, и ... ничего не сказал. Но лучше бы он сказал мне все, что в нем наболело и накопилось. Прошли десятки лет, а я все помню тот тяжелый его взгляд. Взгляд человека потерявшего самое дорогое - единственного позднего ребенка - сына ... Рядом с ним, бессильно прислонилась жена. Глаза ее были закрыты. Она уже не могла ни плакать, ни кричать и только стон вырывался из ее черных губ ...
  
   - Утром мы откроем гроб.
  
   Не спросил, а сказал еле слышно отец, как о решенном вопросе. Я промолчал.
   Когда утром вся деревня собралась у дома Краюхиных, чтобы провести их сына в последнюю путь, мы оказались совсем чужими. Среди рыданий и причитаний родни, на нас никто не обращал внимания, словно нас тут и не было. Мы стояли в сторонке, чужие однополчане этого парня.
   И вот процессия тронулась в направлении деревенского кладбища, которое находилось в центре, возле небольшой церквушки и знакомого нам здания сельсовета. Впереди несли крест, перевязаный длинным белым полотном, за ним несли икону и фотографию Краюхина. На ней он был молод, улыбающийся, словно живой. По всей вероятности это была его выпускная фотография из школы. Потом молодой парень, вероятно друг покойного, нес на плече большой каравай. За ними несли венки. Их было много : от родственников, однокласников, друзей, соседей ... За венками, девушки несли крышку гроба... За ними парни несли своего друга, с которым вместе всего несколько месяцев назад ходили в кино в соседнее село, к девченкам, на дискотеку ... Сразу за телом шли дружным кольцом родственники, поддерживающие под руки горем убитых родителей. За ними все односельчане, кто мог идти. В конце процессии шло семь человек небольшого сельского оркестра, исполняющего траурный марш. Они очень фальшивили или, просто, плохо знали ноты.
   А за ними, как изгои, шли мы, сослуживцы Краюхина. Никто на нас не обращал внимания, словно нас здесь и не было.
   На кладбище, возле свежевыкопанной могилы, вся деревня прощалась с солдатом. Не передать всех тех стонов, рыданий, причитаний. Даже мужики вытирали не прошенные слезы. Один из них вышел наперед и сказал :
  
   - Люди добрые. Сегодня нас всех собрало здесь большое горе. Мы пришли провести в последний путь нашего односельчанина. Краюхин Анатолий прожил очень короткую жизнь. Мы все его прекрасно знали. Он вырос в нас на глазах. Всего несколько месяцев назад мы проважали в таком же составе, всей деревней его в армию : живого, здорового и жизнерадостного. А там его убили и возвратили нам вот такого ...
  
   Все усремили свои взгляды на белую, замотанную бинтами голову покойного, а потом на нас... По толпе прошел негодующий гул. Мужчина продолжил :
  
   - Невосполнимая утрата для родных, близких и всех нас. И пусть Господь поможет всем нам укрепиться в нашем непоправимом горе. Прошу родных и близких в последний раз проститься с Анатолием...
   ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...
  
   - Люди добрые, прошу Вас, если Анатолий кого - то из Вас нечаянно обидел при жизни, простите ему.
  
   - Бог простит - ответила угрюмо толпа.
  
   - Второй раз.
  
   - Бог простит.
  
   - Третий раз.
  
   - Бог простит...
  
   Под женские вопли и плач, гроб с телом накрывается крышкой и заколачивается. И вот в крышку гроба вбит он - последний гвоздь... Мужчины с помощью ремня опускают его в могилу. Падают комья земли, громко и больно стуча о крышку гроба. Двое мужчин с лопатой начинают засыпать яму ...
   Участники похорон начинают расходится, тянутся к выходу с кладбища, обходя стороной нас, сослуживцев покойного. Все они направляются к дому Краюхиных, возле которого накрыт большой поминальный стол. Но нас за него никто не просит ... Купив в деревенском магазине кое - какие продукты, долив возле колодца в радиатор воды, проверив уровень масла в поддоне картера двигателя, промыв пыльные стекла, где то через час садимся все втроем в свой ЗИЛ - 131 и, начинаем двигаться в сторону районного центра, вслед за военкомовским УАЗом.
   Сельская дорога пустынна и уныла. Ухаб на ухабе. Отехав несколько километров, вижу в боковом зеркале заднего вида что нас догоняет несколько легковых машин и один бортовой ГАЗон с людьми в кузове. Это мужчины, которые что то орут и потрясают в воздухе кулаками. Машины петляют по всей дороге, создавая аварийную обстановку. На счастье встречного транспорта нет а то ДТП не избежать. В военкомовском УАЗе тоже заметили приближающиися автомобили. Водитель включил левый поворот, развернулся и поехал навстречу. Сразу за нашим ЗИЛом он развернул машину поперек дороги. Приняв вправо, к обочине, остановились и мы.
   С УАЗа выпрыгнул военком с погонами майора и петлицами десантных войск. Он повернулся к нам и, махнув рукой, крикнул :
  
   - Уезжайте.
  
   Но мы, как загипнотизированные, стояли возле машины. Майор прошел несколько шагов вперед, навстречу догонявшим нас автомобилям, и поднял руку. Словно нехотя, они остановились. Из кузова грузовика и салонов легковушек высыпались нас догонявшие. Их было человек тридцать. Они, злобно сверкая глазами, зыркали в нашу сторону. Было ясно, что они только что встали из-за поминального стола. Встревоженные горем и подогреты спиртным, они во мне, старшем лейтенанте Советской армии, увидали причину ихнего несчастья ... Я не мог с уверенностью сказать, что они задумали. Только видел, что ними руководило их горе и выпитая за упокой души водка. Майор твердым голосом приказал подходившим мужчинам :
  
   - Стоять. Не двигаться.
  
   И мужчины, видно сработал инстинкт бывших военнослужащих, подчинились.
  
   - Какие проблемы, мужики ? - спросил майор.
  
   - Да вот, хотели потолковать со старлеем.
  
   Майор спокойно достал сигарету, чиркнул зажигалкой, затянулся, выпустил дым и ответил :
  
   - Только через мой труп. Со всеми я не справлюсь, но первых из вас, кто приблизится ко мне, уложу.
  
   С его спокойных и твердых слов всем стало ясно, что так и будет. И быть первыми, кто попадет под руку майору, никому не хотелось. Потом он, видя, что пыл в мужиков начал немного угасать, продолжил :
  
   - Вы видели горе Краюхиных. Вам станет легче, если в их дома тоже, не дай Бог, придет такое горе ..? - и он указал на нас.
  
   - Возможно вашим семьям тоже станет легче от того, что вы, совершив необоснованный самосуд, в лучшем случае попадете на много лет в зону. А может за совершённое преступление суд к вам применит и высшую меру наказания - растрел ... - продолжил майор.
  
   Мужики совсем приутихли и приуныли. Куда девалась их храбрость? Упустив головы и, пряча стыдливо друг от друга глаза, они расселись по автомобилях и медленно развернувшись, уехали в обратном направлении.
  
   И когда я сегодня вижу безбашенно развлекающихся молодых людей, меня преследует навязчивая мысль :
  
   - А ведь живые развлекаются за счет мертвых...

И хочется их простить... А ведь жизнь коротка и, прощать людей, как говорил мой бывший сослуживец, - очень большая роскошь...